Сыма Ши

Сыма Ши
Фамилия:	Сыма (司馬; sī mǎ)
Имя:	Ши (師)
Годы регентства:	252—255
Храмовое имя:	Шицзун (世宗)
Посмертные имена:	Цзунъу (忠武) при Цао Вэй Цзин-ван (景王) при Сыма Чжао Цзин-ди (景帝) при Сыма Яне

Сыма Ши (кит. 司馬師, 208—255), почётное имя Цзыюань (子元) — военачальник и регент Цао Вэй эпохи Троецарствия в Китае. В 249 году он помог своему отцу Сыма И свергнуть регента Цао Шуана при императоре Цао Фане, что дало семье Сыма высшую власть в государстве. Унаследовав пост своего отца после его смерти в 251 году, он твердо удерживал власть в своих руках. Когда император Цао Фан обдумывал предпринять действия против него (254 год), Сыма Ши сверг его и посадил на трон его двоюродного брата Цао Мао. В итоге это прочное положение позволило ему перед смертью в 255 году передать власть своему младшему брату Сыма Чжао, сын которого Сыма Янь узурпировал трон и основал династию Цзинь.

Когда Сыма Янь стал императором, он посмертно почтил своего дядю императорским титулом с именем Цзин-ди (晉景帝) и храмовым именем Шицзун (世宗).

Карьера до 251 года

Неизвестно, когда родился Сыма Ши, однако известно, что он был старшим сыном Сыма И, рожденным его женой, леди Чжан Чуньхуа (張春華). В молодом возрасте он был известен элегантностью в поведении и своим интеллектом. Поскольку его отец занимал высокую должность в Цао Вэй, сам Сыма Ши довольно быстро поднялся по служебной лестнице.

Согласно Цзиньшу, во время планирования государственного переворота против Цао Шуана в конце 248 года, Сыма И доверял только Сыма Ши. Даже его младший брат Сыма Чжао не был допущен к обсуждению (хотя Сыма Гуан посчитал это маловероятным, в его Цзычжи Тунцзянь написано, что Сыма И планировал переворот с ними обоими). Сыма Ши создал группу из 3 000 верных людей в тайне от Цао Шуана и его приспешников. Когда Сыма И был готов выполнить свой план (249 год), Сыма Ши быстро собрал людей, чтобы совершить переворот.

Как только Сыма И свергнул Цао Шуана и сменил его на посту регента императора Цао Фана, то вознаградил своего сына титулом хоу (маркиз) Чанпинсяна. Сыма Ши стал помощником отца, хотя в описании тех лет нет обстоятельных записей о его деятельности. В 251 году его отец подавил неудачное восстание Ван Лина (王淩) и истребил семьи Вана и его сторонников. После смерти Сыма И в том же году Сыма Ши занял должность отца без существенного сопротивления.

Как обладающий верховной властью

Время формального правления Цао Фана

Сыма Ши был умелым политическим деятелем и администратором, но он также хотел быстро доказать свою военную репутацию. В 252 году он совершил масштабное нападение на Восточное У. Основатель царства У, император Сунь Цюань, недавно умер, а действующий император, Сунь Лян, был под регентством Чжугэ Кэ. Чжугэ Кэ смог противостоять основным силам Сыма Ши. Однако Сыма Ши хорошо держался, скромно признавая ошибки перед общественностью и повышая генералов, которые пытались прервать кампанию. В 253 году Сыма Ши победил Чжугэ Кэ в главном сражении. Репутация Чжугэ Кэ была подорвана (из-за его отказа признать ошибку), и вскоре Чжугэ потерял пост, в то время как могущество Сыма Ши было подтверждено.

В 254 году Сыма Ши сделал резкий ход для укрепления власти, ослабив Цао Фана. Цао Фан расположил к себе министра Ли Фэна (李豐). Это заставило Сыма Ши подозревать их в подготовке заговора против него. Он вызвал и допросил Ли Фэна. Когда Ли Фэн отказался раскрыть содержание своих бесед с императором, Сыма Ши избил его до смерти рукояткой меча. Затем он обвинил в измене Ли Фэна и его друзей Сяхоу Сюаня (夏侯玄) и Чжан Цзи (張緝), и они были казнены со своими семьями. Цао Фан был вынужден низложить свою жену, императрицу Чжан, которая была дочерью Чжан Цзи. Эти шаги еще больше вселяли страх в чиновников.

Цао Фан был сильно разгневан смертью Ли Фэна и Чжан Цзи. Позже, в 254 году, его сторонники представили ему следующий план: когда брат Сыма Ши, Сыма Чжао, приедет во дворец для официального визита перед тем как направиться к своему оборонному посту в Чанъане, следует убить Сыма Чжао и захватить его войска, и затем использовать их для нападения на Сыма Ши. Цао Фан опасался и ничего не предпринимал в осуществлении плана, но информация всё же попала к Сыма Ши. Тогда Сыма Ши вынудил Цао Фана отречься. Он сохранил Цао Фану жизнь и дал ему его прежний титул вана Ци. Затем Сыма Ши уведомил мачеху Цао Фана вдовствующую императрицу Го о своем намерении сделать брата Цао Пэя Цао Цзю (曹據), вана Пэнчэна, императором. Однако она смогла убедить его, что такой порядок наследования был бы неправильным – так как Цао Цзю был дядей её мужа Цао Жуя. И в этом случае Цао Жуй, фактически не имеющий сыновей, останется без наследника. Сыма Ши пришлось согласиться с ней, и он сделал императором Цао Мао, как она предложила (хотя Цао Mao в то время было 13 лет, он был известен своим интеллектом. Вдовствующая императрица Го полагала, что у него был шанс противостоять семье Сыма).

Время формального правления Цао Мао

Несмотря на замысел вдовствующей императрицы Го и разум Цао Мао, их попытки покончить с усилением власти семьи Сыма были малоуспешны. В ответ на смещение Цао Фана в 255 году генерал Уцю Цзянь, командующий в важном восточном городе Шоучунь (壽春, современный Луань, Аньхой), вместе с другим генералом Вэн Цинем (文欽), поднял восстание, но был быстро сокрушен армией Сыма Ши. Уцю Цзяня убили, его семья была вырезана. Вэн Цинь и его сыновья сбежали в Восточное У.

Тем не менее, кампания имела плохие последствия для Сыма Ши. У него был больной глаз, и когда Уцю Цзянь и Вэн Цинь начали восстание, его глаз только что прооперировали. Поэтому поначалу он отказывался возглавлять силы сам и хотел назначить лидером своего дядю Сыма Фу. По настоянию Чжун Хуэя и Фу Гу (傅嘏) он всё же повел войска, что было важно для победы. Во время одного из рейдов, сделанных сыном Вэн Циня Вэн Яном (文鴦), Сыма Ши забеспокоился, и недавно прооперированный глаз выпал. Его состояние вскоре сильно ухудшилось. Менее месяца спустя после подавления восстания он умер в Сюйчане (許昌, современный Сюйчан, Хэнань). Ему наследовал его брат Сыма Чжао.

Семья

• Отец: Сыма И
• Мать: Чжан Чуньхуа
• Жены:
  • госпожа Сяхоу Хуэй, дочь Сяхоу Шана, родила пять дочерей, отравлена в 234, посмертно почиталась как императрица Цзинхуай
  • госпожа У (吳氏), дочь У Чжи, развелась в неизвестном году
  • Ян Хуэйю, сестра Ян Ху, умерла в 278
• Дети:
  • пять дочерей
• Приёмный ребенок:
  • Сыма Ю, племянник, Сиань-ван из Ци, продолживший фамильную линию Сыма Ши

Литература

• Фан Сюаньлин, Цзиньшу, глава 2.
• Троецарствие (роман)

Отрывок, характеризующий Сыма Ши

– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.