Сыновья уходят в бой (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1969 года
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
Сыновья уходят в бой | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях |
Нина Ургант |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания |
Беларусьфильм. Творческое объединение художественных фильмов |
Длительность |
100 мин. |
Страна | |
Язык | |
Год | |
«Сыновья уходят в бой» — советский чёрно-белый художественный фильм, поставленный на киностудии «Беларусьфильм» в 1969 году режиссёром Виктором Туровым. Второй фильм дилогии, снятой по мотивам романа Алеся Адамовича «Партизаны». Продолжение фильма «Война под крышами».
Премьера фильма в СССР состоялась в Москве 29 ноября 1971 года.
Сюжет
У войны не женское лицо…
Но ничто в эту войну не запомнилось больше, резче, страшнее и прекраснее, чем лица наших матерей.
Каждый день, каждую минуту рискуя жизнью, жизнью детей, они делали всё, что могли, и из этого, иногда малого, вырастало великое, что сокрушило фашизм.
Война ворвалась под крыши небольшого белорусского посёлка, вошла в дом Анны Михайловны. Эта женщина, как тысячи других, живёт и борется так, как велит ей сердце и долг матери.
Подпольщиками, а потом партизанами вместе с матерью становятся и её сыновья…— Алесь Адамович
Действия фильма происходят во время Великой Отечественной войны. Толя и Алексей — сыновья Анны Корзун — стали партизанами и воевали с оккупантами на территории БССР.
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
В главных ролях
- Нина Ургант — Анна Михайловна Корзун
- Светлана Суховей — Лина
- Ольга Лысенко — Ксения
- Станислав Чуркин — Сергей Коренной
- Константин Григорьев — Никита Пинчук
- Юрий Горобец — комиссар Петровский
- Дмитрий Капка — дедушка
- Александр Захаров — Толя Корзун
- Владимир Мартынов — Алексей Корзун
Снимались
- Александра Климова — Гавриловна
- Валерионас Деркинтис — дед Харитон
- Мария Капнист — жена деда Харитона
- Мария Захаревич
- Владимир Белокуров
- Бронюс Бабкаускас — отец Коренного
- Она Кнапките-Юкнявичене — мать Коренного
- Владимир Поночевный — партизан
- Казимирас Виткус — командир партизанского отряда Казимир Павлович
- Виктор Плют — Виктор Алексеевич Пашкевич
- Феликс Эйнас — немец
- Леонид Крюк — партизан
- Валерий Блинов — эпизод
- Валерий Ольшанский — партизан
- В. Ильин — эпизод
- Н. Чемезов — эпизод
- Валерий Скоробогатов — эпизод
- Валерий Зубарев — Митя, брат Ксении
- В титрах не указаны:
- Геннадий Овсянников — эпизод
- Ауримас Бабкаускас — провокатор
Съёмочная группа
- Сценарий — Александра Адамовича
- Постановка — Виктора Турова
- Оператор — Сергей Петровский
- Художник-постановщик — Евгений Ганкин
- Режиссёры — Л. Фадеева, А. Коленда, Ю. Рыбчёнок
- Композитор — Андрей Волконский
- Звукооператор — Николай Веденеев
- Песни:
- Текст — Владимира Высоцкого
- Музыка — Станислава Пожлакова
- Костюмы — Аллы Грибовой
- Грим — Леонида Хохлова
- Монтаж — Е. Аксёненко
- Ассистенты:
- режиссёра — Р. Мирский
- оператора — Л. Лейбман
- Редактор — Фёдор Конев
- Комбинированные съёмки:
- Операторы — С. Грязнов, Л. Аксёненко
- Художник — И. Коваленко
- Консультант — командир партизанской бригады «Беларусь» Герой Советского Союза Н. П. Покровский
- Директор картины — Аким Жук
Песни в фильме
Для фильма, как и для первой части, Владимиром Высоцким было написано несколько песен:
- Он не вернулся из боя
- Песня о земле
- Сыновья уходят в бой
- Темнота (не вошла)
Напишите отзыв о статье "Сыновья уходят в бой (фильм)"
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=6439 «Сыновья уходят в бой»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Сыновья уходят в бой (фильм)
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.