Ли Сын Хун (конькобежец)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сын-Хун Ли»)
Перейти к: навигация, поиск
Ли Сын Хун
Общая информация
Оригинальное имя кор. 이승훈
Гражданство Республика Корея Республика Корея
Дата рождения 6 марта 1988(1988-03-06) (36 лет)
Место рождения Сеул, Южная Корея
Специализация стайер
Титулы
Олимпийский чемпион 1
Чемпион мира 3 (1 шорт-трек + 2 конькобежный спорт)
Личные рекорды
500 метров 36,34 (2015)
1000 метров 1.23,90 (2001)
1500 метров 1.45,93 (2015)
3000 метров 3.50,80 (2011)
5000 метров 6.14,67 (2009)
10 000 метров 12.57,27 (2011) OR
Медали
Конькобежный спорт
Олимпийские игры
Золото Ванкувер 2010 10000 м
Серебро Ванкувер 2010 5000 м
Серебро Сочи 2014 командная гонка
Чемпионаты мира
Золото Коломна 2016 масс-старт
Серебро Инцелль 2011 5000 м
Серебро Сочи 2013 командная гонка
Бронза Херенвен 2015 командная гонка
Азиатские игры
Золото Астана 2011 5000 м
Золото Астана 2011 масс-старт
Золото Астана 2011 10000 м
Серебро Астана 2011 команда
Чемпионаты Азии
Золото Обихиро 2010 10000 м
Золото Обихиро 2010 1500 м
Золото Обихиро 2010 5000 м
Золото Харбин 2011 10000 м
Золото Харбин 2011 1500 м
Золото Харбин 2011 5000 м
Золото Астана 2012 10000 м
Золото Астана 2012 5000 м
Шорт-трек
Чемпионаты мира
Серебро Чхунчхон 2005 команда
Серебро Пекин 2005 эстафета 5000 м
Бронза Пекин 2005 1500 м
Бронза Харбин 2008 команда
Золото Каннын 2008 3000 м
Золото Каннын 2008 эстафета 5000 м
Универсиады
Бронза Турин 2007 1500 м
Серебро Турин 2007 1000 м
Серебро Турин 2007 3000 м
Золото Турин 2007 эстафета 5000 м
Золото Харбин 2009 1500 м
Золото Харбин 2009 3000 м
Золото Харбин 2009 1000 м
Бронза Харбин 2009 эстафета 5000 м
Последнее обновление: 16:33, 14 февраля 2016 (UTC)

Ли Сын Хун (кор. 이승훈; 6 марта 1988, Сеул) — корейский конькобежец, олимпийский чемпион. Двукратный чемпион мира в шорт-треке, чемпион мира в масс-старте (2016). Четырёхкратный чемпион Южной Кореи в классическом многоборье.

Ли Сын Хун первоначально выступал на соревнования по шорт-треку. В 2008 году стал обладателем двух золотых медалей мирового первенства в южнокорейском городе Канныне. В феврале 2009 года выиграл три «золота» в шорт-треке на Зимней универсиаде в Харбине. Однако уже в апреле того же года Ли Сын Хун не сумел пройти отбор в национальную сборную. В Южной Корее в этом виде спорта сильная конкуренция, и очень много шорт-трековиков высокого класса. В сентябре 2009 года Ли Сын Хун сменил свой профиль и перешел в классический конькобежный спорт.

В 2010 году Ли Сын Хун выиграл дистанции 1500, 5000 и 10000 метров на чемпионате Азии в японском городе Обихиро.

На Зимних Олимпийских играх 2010 года в Ванкувере Ли Сын Хун завоевал золотую медаль на дистанции 10000 метров с результатом 12.58,55 и серебряную на дистанции 5000 метров (6.16,95). Победа на дистанции 10000 метров досталась Ли Сын Хуну благодаря тому, что главный фаворит Свен Крамер во время своего забега перепутал порядок смены дорожек и, в результате, был дисквалифицирован.

Ли Сын Хун стал первым конькобежцем из Азии, выигравшим дистанцию 10000 метров на Олимпийских играх.



Лучшие результаты

Лучшие результаты Ли Сын Хуна на отдельных дистанциях:

  • 500 метров — 37,65 (28 декабря 2010 года, Харбин)
  • 1000 метров — 1.23,90 (1 декабря 2001 года, Сеул)
  • 1500 метров — 1.49,29 (9 января 2010 года, Обихиро)
  • 3000 метров — 3.50,80 (4 января 2011 года, Сеул)
  • 5000 метров — 6.14,67 (12 декабря 2009 года, Солт-Лэйк-Сити)
  • 10000 метров — 12.57,27 (19 февраля 2011 года, Солт-Лэйк-Сити) OR

Напишите отзыв о статье "Ли Сын Хун (конькобежец)"

Ссылки

  • [www.speedskatingnews.info/?page_id=814&anzeige=skater&skater=29172 Skater business card of Seung-Hoon Lee]

Отрывок, характеризующий Ли Сын Хун (конькобежец)

– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!