Сычёв, Владимир Васильевич

Владимир Васильевич Сычёв
Дата рождения:	28 января 1924(1924-01-28)
Место рождения:	Москва, РСФСР, СССР
Дата смерти:	24 марта 2016(2016-03-24) (92 года)
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	математика механика
Место работы:	ЦАГИ
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР; член-корреспондент РАН
Альма-матер:	МАИ
Научный руководитель:	А. А. Дородницын
Награды и премии:

Владимир Васильевич Сычёв (28 января 1924, Москва — 24 марта 2016) — советский и российский учёный в области аэромеханики, член-корреспондент Академии наук СССР (1979).

Биография

Отец был потомственным кожевником, участвовал в Первой мировой войне, капитан, с 1920 года жил в Москве. Мама — из дворян.

Среднюю школу, с отличием, окончил в 1941 году. Как отличник учёбы без экзаменов был принят в Московский авиационный институт. Занятия в институте прекратились в середине октября 1941 года, институт был эвакуирован в Алма-Ату. Сычёв по совету отца остался в Москве, был призван на военную подготовку, с февраля 1942 года вновь начал обучение в институте. В это же время там учились Ю. Д. Шмыглевский, М. Н. Коган, П. И. Чушкин. Лекции читали и семинарские занятия вели выдающиеся учёные — Л. И. Седов (математический анализ), С. А. Христианович (теоретическая аэродинамика), А. А. Дородницын, И. Е. Козелевич (теория функций комплексного переменного), Е. С. Щетинков (воздушно-реактивные двигатели), В. Ф. Болховитинов (динамическая компоновка ракет и реактивных самолётов), М. В. Мельников (жидкостные реактивные двигатели). Впоследствии В. В. Сычёв вспоминал, что особое впечатление на него производили лекции Л. И. Седова, самый вид которого внушал оптимизм и уверенность в победе над фашистами.

Окончил Московский авиационный институт (1948) и был направлен в Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ) в отдел А. А. Дородницына.

Работал в ЦАГИ с 1948 года, в конце 1948 года поступил в аспирантуру ЦАГИ, кандидат наук (1953, тема диссертации «Расчёт обтекания тел вращения под углом атаки в сверхзвуковом потоке»). С 1952 по 1958 год — начальник отдела фронтовых бомбардировщиков. С 1960 года работал в образованном 8-м (гиперзвуковых течений) отделении ЦАГИ, начальник отделения — заместитель директора ЦАГИ (1960—1979), заместитель директора (1979—1987). Доктор физико-математических наук (1964).

С 1954 года преподавал в Московском физико-техническом институте (с 1965 года профессор). Зав. кафедрой аэрогидродинамики ФАЛТ (1966—2003). Заслуженный профессор МФТИ (2003)

Построил теорию течения газа около тонких тел при произвольных углах атаки. Создал теорию энтропийных слоёв. Нашёл ряд решений уравнений вязких гиперзвуковых течений. Разработал асимптотическую теорию отрыва ламинарного пограничного слоя в несжимаемой жидкости.

Под руководством В. В. Сычёва создана гиперзвуковая аэродинамическая труба ЦАГИ Т-117 (1974).

Похоронен на кладбище Островцы.

Награды, премии, звания

Два ордена Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени, орден Дружбы народов (1994).

Лауреат премии имени Н. Е. Жуковского (1951 — диплом II степени, 1961 — диплом I степени, 1988 — с золотой медалью).

Член-корреспондент АН СССР c 15.03.1979 — Отделение механики и процессов управления (механика)

Библиография

• Асимптотическая теория отрывных течений. М. : Наука. 1987.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-780.ln-ru Профиль Владимира Васильевича Сычёва] на официальном сайте РАН
• [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=64467 Профиль на сайте Общероссийский математический портал]
• [www.ipmnet.ru/RNCTAM/staff_s.html Профиль на сайте РНКТПМ]

Отрывок, характеризующий Сычёв, Владимир Васильевич

3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.