Сьентификос

Сьентификос (исп. Los Científicos) — группа олигархов, приближенных к мексиканскому президенту Порфирио Диасу. Название происходит от исп. Científicos — ученые, группа придерживалась научного (технократического) подхода к переустройству Мексики.

Сьентификос были представителями среднего класса: бывшие адвокаты, журналисты, чиновники. Своим положением сьентификос были обязаны исключительно президенту Диасу. У группы сьентификос также не было поддержки в армии или во властных кругах штатов.

Сьентификос придерживались философии позитивизма. Популяризация этого учения началась еще 1860-х гг., когда последователь Огюста Конта Габино Барреда организовал Национальную подготовительную школу в Мехико, из которой впоследствии вышли многие мексиканские лидеры. Поэтому сьентификос стремились управлять государством с помощью научных методов. Сочетая идеи позитивизма и социального дарвинизма, сьентификос считали коренное население неспособным к модернизации Мексики. Поэтому они старались копировать европейский опыт и привлекать в страну европейских колонистов. Важным пунктом программы сьентификос было привлечение европейского капитала, чтобы создать противовес американским инвесторам. Сьентификос пытались примирить либеральную идею политической свободы с консервативным требованием порядка и стабильности.

Однако они часто злоупотребляли своим положением. Например, выгодные концессии можно было приобрести, только заручившись их поддержкой. Или сьентифиокос могли, зная, где пройдет железная дорога, заранее через подставных лиц скупить эти земли, а затем продать их государству в несколько раз дороже.

Среди историков нет единого мнения по поводу роли сьентификос. Историк Алан Найт замечает, что власть сьентификос, несмотря на всё их богатство и связи, была ограничена и происходила от Порфирио Диаса. Их влияние простиралось лишь на Мехико, где сьентификос имели должности в министерствах и Конгрессе и деловые контакты. За редким исключением они не обладали никакой властью в провинции. Также было бы упрощением отождествлять эту группу с Порфирио Диасом. Сьентификос были лишь одной из групп, принадлежавших к элите, и президент не всегда прислушивался к их советам. Так, например, другая влиятельная группа, которую поддерживала национальная буржуазия, состояла из крупных помещиков и бывших генералов, возглавляемых Бернардо Рейесом.

С момента образования группы и до своей смерти в 1895 году лидером сьентификос был тесть Порфирио Диаса — Ромеро Рубио. Потом его место занял Хосе Лимантур. Одним из главных идеологов группы был историк Хусто Сьерра. Также к сьентификос принадлежал Эмилио Рабаса.

Литература

• Coerver D. M., Pasztor S. B., Buffington R. Mexico: an encyclopedia of contemporary culture and history. — Santa Barbara, California: ABC-CLIO, 2004. — 621 p. — ISBN 978-1-576-07132-8.
• Knight A. The Mexican Revolution: Porfirians, liberals, and peasants. — Cambridge University Press Press, 1986. — ISBN 9780521244756.
• Альперович М. С., Руденко Б. Т. Мексиканская революция 1910—1917 гг. и политика США. — М.: Соцэкгиз, 1958. — 336 с.
• Платошкин Н. Н. История Мексиканской революции. Истоки и победа 1810—1917 гг. — М.: Университет Дмитрия Пожарского : Русский Фонд содействия образованию и науке, 2011. — Т. 1. — 432 с. — ISBN 978-5-91244-034-2.

Ссылки

• Алексей Черняев. [web.archive.org/web/20140906205526/www.terra-america.ru/scientifikos-tehnokraty-po-meksikanski-part-1.aspx Сьентификос:технократы по-мексикански]. Terra America. Проверено 2 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Сьентификос

Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.