Сьерра-Невада (США)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сьерра-Невада (США)Сьерра-Невада (США)

</tt>

Сьерра-Невада
англ. Sierra Nevada
Гора Уитни
36°34′42″ с. ш. 118°17′31″ з. д. / 36.57833° с. ш. 118.29194° з. д. / 36.57833; -118.29194 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=36.57833&mlon=-118.29194&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 36°34′42″ с. ш. 118°17′31″ з. д. / 36.57833° с. ш. 118.29194° з. д. / 36.57833; -118.29194 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=36.57833&mlon=-118.29194&zoom=9 (O)] (Я)
СтранаСША США
РегионКалифорния
РасположениеНациональный парк Йосемити
Горная системаКордильеры
Период образованияМезозой
Площадь102 594 км²
Длина626 км
Ширина373 км
Высочайшая вершинаУитни
Высшая точка4421 м [1]
Сьерра-Невада

Сье́рра-Нева́да (исп. Sierra Nevada — «заснеженные горы») — горная система, хребет в западном поясе Кордильер в Северной Америке, проходящий почти через всю восточную часть штата Калифорния. Название хребта имеет испанское происхождение, буквально означающее «снежные горы» — так их назвал отец Педро Фонт (Padre Pedro Font) во время второго путешествия Хуана Баутисты де Анса в 1776 году.





География

Хребет Сьерра-Невада протянулся на 750 км вдоль западного побережья США, от перевала Фредоньер (англ. Fredonyer Pass) на севере до перевала Техачапи (англ. Tehachapi Pass) на юге. На западе он ограничен Калифорнийской долиной, на востоке Большим Бассейном.

В поперечном сечении Сьерра-Невада имеет очертания неравностороннего треугольника: с запада на восток высота гор увеличивается постепенно, а за гребнем быстро уменьшается, формируя крутой откос. Таким образом, гребень хребта пролегает в его восточной части. Реки, стекающие по западному склону, в конечном счёте стекают в Тихий океан. Некоторые реки восточного склона, например река Оуэнс, по акведуку перенаправляются и питают город Лос-Анджелес, таким образом также попадая в Тихий океан.

Среди достопримечательностей хребта можно отметить следующие:

Высота гор постепенно увеличивается с севера на юг. В промежутке между перевалом Фредоньер и озером Тахо высота вершин варьирует от 1 500 до 2 400 м над уровнем моря. Гребень хребта возле озера Тахо достигает 2 700 м, с несколькими утёсами, такими как гора Роуз (Mount Rose, 3285 м); в районе Йосемитского национального парка повышается приблизительно до 4000 м. И достигает своего пика на горе Уитни (4421 м). Далее на юг высота постепенно уменьшается, хотя и там есть несколько крупных вершин, таких как пик Флоренс (Florence Peak, 3,781 м) и пик Оланча (Olancha Peak, 3 695 м). Далее до озера Изабелла высота держится на уровне 3 000 м, после чего снижается до 2500 м над уровнем моря.

Геология

Геологическая история Сьерра-Невады начинается приблизительно 150 млн лет назад, во времена Юрского периода. В то время островная дуга столкнулась с западным побережьем Северной Америки и сформировала горную цепь — этот процесс в геологии известен под названием «Неваданская Орогения» (Nevadan orogeny). В результате этого процесса появились метаморфические горные породы (то есть породы, образовавшиеся из магматических или осадочных пород в результате метаморфизма). Приблизительно в это же время зона субдукции начала формироваться на краю континента, то есть Тихоокеанская тектоническая плита стала пододвигаться под Северо-Американскую плиту. Магма плавящейся океанской плиты создала на глубине интрузии гранита[2]. Эти интрузии формировались несколько раз, в промежутке между 115 и 87 млн лет назад. 65 млн лет назад будущая Сьерра-Невада была опущена до высоты низкогорья в несколько тысяч футов.

Приблизительно 25 млн лет назад, Сьерра-Невада начала повышаться и смещаться на запад. Реки стали вырезать глубокие каньоны по обоим склонам гор. Климат Земли охладился, и 2,5 млн лет назад начался ледниковый период. По всей длине Сьерра-Невада ледники начали вырезать характерные U-образные каньоны. Совокупность деятельности рек и ледниковой эрозии вывела на поверхность ранее находящиеся на глубине гранитные интрузии, оставляя на вершинах гор только остатки метаморфических пород. Эти древние интрузии известны как «батолиты Сьерра-Невады»

Подъём Сьерра-Невады продолжается и сейчас, особенно на её восточной стороне. Этот подъём вызывает крупные землетрясения вроде случившегося в 1872 году в Калифорнии с магнитудой 7,8.

Флора и фауна

Сьерра-Невада разделена на несколько биологических поясов:

  • Сосновые и можжевеловые леса на восточном склоне, высота 1500—2100 м
Виды: сосновая сойка (Gymnorhinus cyanocephalus), толсторог (Ovis canadensis)
Виды: сосна жёлтая (Pinus ponderosa), сосна Жеффрея (Pinus jeffreyi), дуб Келлога (Quercus kelloggii), калоцедрус (Calocedrus), секвойядендрон (Sequoiadendron giganteum), орегонский юнко (Junco hyemalis), горная гаичка (Poecile gambeli), серая белка (Sciurus griseus), чернохвостый олень (Odocoileus hemionus), барибал (Ursus americanus)
  • Верхние горные леса, зап. склон — 2100—2700 м; вост. склон — 2600—3100 м.
Виды: сосна скрученная широкохвойная (Pinus contorta), пихта великолепная (Abies magnifica), тсуга горная (Tsuga mertensiana), можжевельник западный (Juniperus occidentalis), дрозд-отшельник (Catharus guttatus), тетерев Centrocercus minimus, сова ястребиная, калифорнийский золотоспинный суслик (Spermophilus lateralis), соболь (Martes)
  • Субальпийский лес, зап. склон — 2700—3100 м; вост. склон — 3100—3500 м.
Виды: сосна белокорая (Pinus albicaulis), сосна Бальфура (Pinus balfouriana), ореховка североамериканская (Nucifraga columbiana)
  • Альпийские луга, зап. склон выше 3100 м; вост. склон — выше 3500 м.
Виды: синюха клейкая (Polemonium viscosum), пищухи (Ochotona), суслики (Spermophilus), желтобрюхий сурок (Marmota flaviventris), снежный баран (Ovis canadensis)

История

Первыми известными поселенцами в этих горах были индейские племена Пайют (англ. Paiute) на восточном склоне и Сьерра-Мивок (англ. Sierra Miwok) на западном. В настоящее время ущелья усыпаны массами наконечников стрел из обсидиана (магматической горной породы, аморфной стекловидной массы), которые относятся ко временам торговли между племенами. Между этими племенами также существовало соперничество за территорию, выражавшееся в стычках[3].

Европейско-американское исследование горной системы началось в 1840-х годах. Зимой 1844 года лейтенант Джон Фримонт вместе со своим спутником Китом Карсоном (англ. Kit Carson) стал первым белым человеком, увидевшим озеро Тахо.

К 1860 году, несмотря на калифорнийскую золотую лихорадку, большая часть Сьерра-Невады оставалась неизведанной[4][5]. С целью официального обследования гор местная законодательная власть организовало Калифорнийскую геологическую экспедицию. Участники экспедиции Уильям Х. Бруер (William Henry Brewer), Чарльз Ф. Хоффманн (Charles F. Hoffmann), и Кларенс Кинг (Clarence King) обследовали территорию, которая позднее в 1863 году стала Йосемитским национальным парком. В 1864 году они исследовали район каньона Кингс. В 1871 году Кинг ошибочно полагал, что самой высокой точкой Сьерра-Невады была гора Лонгли (англ. Mount Langley), и забрался на её вершину. Но ещё до того, как он собрался подняться на действительно самую высокую точку гору Уитни, его опередили рыбаки из города Лоун Пайн и оставили на вершине записку.

В промежутке между 1892 и 1897 годами Теодор Соломонс (Theodore Solomons) стал первым путешественником, попытавшимся составить карту пути через хребет.

Напишите отзыв о статье "Сьерра-Невада (США)"

Примечания

  1. [peakbagger.com/range.aspx?rid=126 Peakbagger.com]
  2. Подробнее о движении плит в статье Тектоника плит
  3. Charles F. Hoffmann. Notes on Hetch-Hetchy Valley. Proceedings of the California Academy of Science pp. 368—370
  4. Steve Roper. Sierra High Route: Traversing Timberline Country. The Mountaineers Press. 1997. ISBN 0-89886-506-9
  5. James G Moore. Exploring the Highest Sierra. Stanford University Press. 2000. ISBN 0-8047-3703-7

Ссылки

Отрывок, характеризующий Сьерра-Невада (США)

При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.