Сидади-Велья

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1310 [whc.unesco.org/ru/list/1310 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1310 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1310 фр.]

Сидади-Велья (порт. Cidade Velha; то есть «старый город») — город на острове Сантьягу недалеко от Праи, старейший в Кабо-Верде. Население — 1200 жителей (2010).

Город под названием Рибейра-Гранде (Ribeira Grande, «большая река») заложил в 1462 году первооткрыватель островов Зелёного мыса — португальский мореплаватель Антонио Ноли. Он долгое время служил юго-восточной точкой «золотого треугольника» и превосходил по богатству все прочие города на западном побережье Африки. В 1497-98 гг. в бухту Рибейра-Гранде заходили суда Колумба и Васко да Гамы.

С упадком Португальской империи торговое значение Сидади стало падать. В 1590 году Филипп II повелел соорудить форт для защиты от нападений англичан и французов. Во время Войны за испанское наследство в мае 1712 года, город был взят, разграблен и подожжён французскими пиратами под командованием Жака Кассара, а в 1770 году губернатор островов перенёс свою резиденцию в Праю.

Центр города в 2009 году был занесён ЮНЕСКО в список Всемирного наследия как «первый колониальный форпост Европы в тропиках». О золотом веке Сидади ныне напоминают немногочисленные памятники старины — мраморный столп на главной площади (XVI век), развалины старинного кафедрального собора, а также неплохо сохранившийся португальский форт [pt.wikipedia.org/wiki/Forte_Real_de_S%C3%A3o_Filipe Форте Реал де Сан Филипе], строительство которого шло с 1587 по 1593 год и ныне являющийся музеем.

Отрывок, характеризующий Сидади-Велья

– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.