Сейер, Энтони
| Энтони Сейер | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Энтони Сейер (англ. Anthony Sayer) (1672—1741) — масон, основоположник современного символического масонства. Первый великий мастер (1717 год) Первой великой ложи Англии, известной также как Великая ложа Лондона и Вестминстера, или как Великая ложа Англии.
Содержание
Биография
24 июня 1717 года (в день Святого Иоанна Крестителя), состоялось формирование Первой великой ложи Англии в Лондоне. На этом историческом собрании присутствующими членами Первой великой ложи Англии, «Энтони Сейер, джентльмен» был избран в качестве первого великого мастера Первой великой ложи Англии. Кроме того, в Первой великой ложе Англии он был в качестве старшего великого смотрителя и работал под руководством Джона Теофила Дезагюлье[1].
Помимо того, что он первый в Лондоне стал великим мастером, о нём больше ничего не известно, в отличие от его приемников, которые занимали должность великого мастера после него. Известно, что Энтони Сейер испытывал тяготы и лишения, и что он подавал ходатайствовал в великую ложу на оказание ему помощи в 1724, 1730 и 1741 годах. Он также дважды получал помощь от ложи «Arms Old Kings», в который он был привратником, или внешним стражем. О его смерти есть запись в протоколе его ложи, что он умер 6 января 1741/2 года[2].
Каковы бы ни были его трудности, он сохранил большое уважение среди своих братьев-масонов. В газетах было написано о его похоронах:
Через несколько дней, как умер в возрасте около 70 лет господин Энтони Сейер, который был великим мастером одного из самых древних и почетных обществ вольных и принятых масонов в 1717 году. Его тело провожало большое количество господ этого почётного общества самого лучшего качества, от таверны «Голова Шекспира» в Пьяззе, в Ковент-Гардене, и до входа в церковь в Ковент-Гардене[3].
См. также
Напишите отзыв о статье "Сейер, Энтони"
Примечания
Ссылки
- [www.freemasonrytoday.com/features/item/473-back-to-basics Энтони Сейер]
Отрывок, характеризующий Сейер, Энтони
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
