Чхонджин

Город Чхонджин 청진시 Страна КНДРКНДР Регион Хамгён-ПуктоХамгён-Пукто Координаты 41°48′00″ с. ш. 129°46′59″ в. д.41.80000° с. ш. 129.78306° в. д. / 41.80000; 129.78306    Население 667 929 человек (2008) Часовой пояс UTC+8:30 Телефонный код +850 73хххххх

Запрос «Чондин» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Чхонджин (кор. 청진시) — город-порт на северо-востоке КНДР, административный центр провинции Хамгён-Пукто. Важный промышленный и транспортный узел, крупнейшая база чёрной металлургии в стране. В городе действуют генеральные консульства России и Китая.

Название

Слово Чхонджин образовано двумя иероглифами: 清 (чхон кор. 청), и 津 (чжин кор. 진), что дословно переводится как «чистая переправа». Поскольку город был основан в период японского колониального правления, изначально общеупотребительным было японское чтение этих иероглифов - «Сейсин», и только после освобождения Кореи в 1945 году название города начали произносить на корейский манер – «Чхонджин». В то же время ввиду отсутствия устоявшихся и общепринятых правил транслитерации корейских названий кириллицей, в русскоязычных источниках встречаются также варианты написания «Чхончжин» и «Чондин». Последний наиболее часто используется в официальной переписке и документообороте в системе МИД России.

История

До начала XX века на месте Чхонджина находилось небольшое рыбацкое поселение у подножья горы Пурён. В 1904 во время Русско-японской войны командование императорской армии оценило выгодное географическое положение данной местности и приняло решение создать там пункт материально-технического снабжения своей сухопутной армии, действовавшей против российских войск в Маньчжурии. Население поселка к тому времени насчитывало 100 семей. В 1905 году с целью улучшения снабжения сухопутных сил японцы начали строительство 90-километровой железной дороги до Хверёна, которое было завершено в 1906 году, уже после подписания Портсмутского мира. В 1907 году был построен 17-километровый участок железной дороги до Ранама, где был расквартирован японский гарнизон.

В 1913 году японская колониальная администрация приняла решение выделить часть территории уезда Пурён, создав там район Сейсин (Чхонджин), который в ходе административной реформы 1914 года получил статус города.

После окончания боевых действий порт не утратил своего стратегического значения. Япония, аннексировав Корею начала активно эксплуатировать природные ресурсы полуострова, а размещение на материке мощной армейской группировки требовало создания и поддержания надежных линий снабжения с метрополией. Эти факторы обусловили необходимость создания в городе мощного транспортного узла. В 1908 году порт был открыт также и для внешней торговли, началась реконструкция причального комплекса, строительство погрузочно-разгрузочных механизмов и необходимых гидротехнчиеских сооружений. В 1928 году было завершено строительство железнодорожной линий Вонсан–Чхонджин, связавшей порт с корейской железнодорожной сетью, а в 1933 году проложена ветка на Чанчунь, сделавшая Чхонджин стратегически важным транспортным узлом.

В 1930-х годах была начата эксплуатация Мусанского железорудного месторождения, что послужило мощным толчком к индустриальному развитию Чходжина: было построено три крупных металлургических завода, ставших основой черной металлургии Кореи. В 1940 году при техническом сотрудничестве с фирмой Круппа на металлургических предприятиях была проведена модернизация оборудования, позволившая существенно увеличить выплавку чугуна . Параллельно шло развитие других отраслей промышленности: были построены фабрика искусственного шёлка, маслобойный, рыбоперерабатывающий и рыбоконсервный заводы.

В 1943 году в состав Чхонджина были включены поселок Чхонам из уезда Пурён, а из уезда Кёнсон - поселок Ёнсон и город Ранам, где располагалась провинциальная администрация Хамгён-Пукто и штаб 18-й пехотной дивизии императорской армии. В результате, Чхонджин стал четвёртым городом Кореи. В 1945 году он вновь был разделен на Ранам и Чхончжин .

16 августа 1945 года после трёхдневных боёв гарнизон города капитулировал перед частями Советской Армии. 19 августа 1945 в Чхонджине был размещён штаб Южного морского оборонительного района Тихоокеанского флота. После вывода советских войск с территории КНДР в декабре 1948 Правительство СССР по просьбе северокорейского руководства приняло решение ввиду отсутствия у молодого государства полноценного флота создать в Чхонджине военно-морскую базу. Всего в городе базировалось 65 кораблей, включая торпедные катера, противолодочные корабли и другие суда. Когда в ходе Корейской войны возникла угроза захвата войсками ООН территории КНДР, советское правительство 7 октября 1950 года начало эвакуацию в СССР кораблей и персонала ВМБ в Чхонджине.

25 октября 1950 года город был взят войсками ООН, которые находились там до декабря, после чего, вынуждены были оставить Чхонджин при контрнаступлении КНА и Китайских народных добровольцев. На более поздних этапах войны Чхонджин, будучи стратегически важным промышленным центром, неоднократно подвергался массированным бомбардировкам со стороны войск ООН. Город также был одной из приоритетных целей для поддерживавшего сухопутные силы союзников с моря Седьмого флота ВМС США, который неоднократно наносил удары по промышленной инфраструктуре. Одна из наиболее разрушительных бомбардировок была предпринята 25 мая 1952 года, участие в ней приняли основные силы флота во главе с флагманом – линкором «Айова», которым, по свидетельствам американских военных, удалось нанести серьезный ущерб городской промышленности .

Чхонджин, как и многие другие города КНДР сильно пострадал в ходе Корейской войны. Промышленность была практически полностью разрушена, серьезный ущерб нанесён городской инфраструктуре, практически вдвое сократилось население. В соответствие с решением ТПК о преимущественном развитии тяжелой индустрии, основное внимание правительства и местных властей было сосредоточено на восстановлении разрушенной промышленности и особенно Металлургического завода им. Ким Чхэка, являвшегося единственным в стране производителем чугуна и кокса. К 1958 году при финансовом и техническом содействии СССР удалось полностью восстановить коксовые батареи и доменные печи завода, пострадавшие в ходе бомбардировок. КНР оказала помощь в восстановлении локомотивного депо. Страны СЭВ также оказали содействие в послевоенном восстановлении города, например, специалисты из Румынии и Чехословакии помогали восстанавливать фармацевтическую фабрику и провинциальный госпиталь .

Польша направила своих специалистов по городскому планированию, которые приняли участие в разработке генерального плана восстановительных работ. В частности, польские эксперты предложили вновь объединить Чхонджин и Ранам, а также возвести в низинных районах города (часть кварталов районов Пхохан и Синам) гидротехнические защитные сооружения, которые препятствовали бы их подтоплению во время паводков. Однако северокорейские инженеры не согласились с этим предложением, сославшись на серьезную нехватку строительных материалов и рабочей силы на фоне массовых восстановительных работ. В итоге, было принято временное компромиссное решение – не строить в местности подверженной затоплению многоквартирных домов, оставив их под частный сектор, который располагается там и сейчас

В октябре 1960 года в состав города был включён уезд Кёнсон и город Ранам, а сам Чхонджин выделен из провинции Хамгён-Пукто, став городом центрального подчинения. В октябре 1967 года он вновь стал административным центром Хамгён-Пукто. В 1977 году Чхонджину, в состав которого был также включен уезд Мусан, был возвращен статус города центрального подчинения, однако в 1985 уезды Пурён, Кёнсон и Мусан были отделены от Чхонджина, а сам город вновь вошёл в состав провинции Хамгён-Пукто, столицей которой он остается и по сей день.

Административное деление

Чхонджин разделён на 7 районов (кор. 구역), в состав которых входят 82 городских квартала (кор. 동), 16 деревень (кор. 리) и один рабочий посёлок (кор. 로동자구)

Районы Чхонджина

• Синам (кор. 신암구역)
• Пхохан (кор. 포항구역)
• Чхонам (кор. 청암구역)
• Сунам (кор. 수남구역)
• Сонпхён (кор. 송평구역)
• Ранам (кор. 라남구역)
• Пуюн (кор. 부윤구역)

Чхонджин во время советско-японской войны

В ходе советско-японской войны в августе 1945 года в Чходжине (тогда назывался Сейсин или Сэйсин, яп. 清津) советскими войсками был высажен морской десант, который более трёх суток вёл бой за контроль над городом. 16 августа 1945 года с подходом 393-й и 335-й стрелковых дивизий японские войска были окончательно вытеснены из города.

Климат

• Среднегодовая температура воздуха — 8,4 °C
• Относительная влажность воздуха — 69,5 %
• Средняя скорость ветра — 1,2 м/с

Среднесуточная температура воздуха в Чхонджине по данным NASA
Янв	Фев	Мар	Апр	Май	Июн	Июл	Авг	Сен	Окт	Ноя	Дек	Год
−5,4 °C	−3,4 °C	1,3 °C	7,3 °C	11,8 °C	16,0 °C	20,0 °C	21,7 °C	17,7 °C	11,4 °C	3,5 °C	−2,5 °C	8,4 °C

Международные отношения

Консульства

Консульские учреждения иностранных государств, расположенные в Чхонджине:

• Генеральные консульства
  1. Россия Россия (с 1980 года)
  2. КНР КНР (c 1987 года)

Города-побратимы

1. Хабаровск, Россия — с 1 ноября 2011 года

Ссылки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Чхонджин

– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.