Сэкихан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Сэкихан (яп. 赤飯) — традиционное японское блюдо, представляющее собой красный моти-рис с бобами. Красный цвет рису дают бобы адзуки, с которыми он и готовится.

Сэкихан готовят в Японии по особым праздникам в течение всего года, к таким праздникам можно отнести: дни рождения, свадьбы, «Сити-го-сан» (традиционный фестиваль для детей трёх, пяти и семи лет). В Японии красный рис настолько тесно связан с праздниками, что фраза «давайте есть сэкихан!» примерно равна по смыслу фразе «давайте праздновать!». Для праздников это блюдо стали использовать именно из-за его цвета, так как красный цвет в Японии символизирует счастье.

Чаще всего употребляют сэкихан сразу же после приготовления, ещё горячим. Традиционно это блюдо употребляют с гомасио (смесь кунжута с солью).

В мире гейш сэкихан играет важную роль в церемонии ухода из профессии: те гейши, которые предполагают возможность возвращения в профессию, к примеру, выходят замуж, рассылают гостям коробки с сэкиханом, а те, кто уходит насовсем, рассылают простой белый рис[1].

Напишите отзыв о статье "Сэкихан"



Примечания

  1. Liza, 2000, Дэлби, 2000, p. 322.

Ссылки

* [tasteofjapan.ru//eng/japan_cuisine/rise_moti/sekihan.php способ приготовления]
  • [www.transparent.com/japanese/tag/sekihan/ сэкихан]


Отрывок, характеризующий Сэкихан

Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.