Сюеяньто

Сюеяньто (кит. упр. 薛延陀, пиньинь: xueyantuo, палл.: сюэяньто) или Сеяньто — крупнейшие из 15 племён уйгуров. В VII веке создали неустойчивый каганат, который в 646 был уничтожен войсками империи Тан.

История

Племя образовалось после покорения родом сюэ (薛) рода яньто (延陀). Правил род Илиде (一利咥). Вскоре племя увеличилось и стало сильнейшим из телеских, многие обычаи были сходны с тюркютскими.

В 605 году Таман хан (точнее его советники, так как хан был малолетним) казнили телеских старейшин и началось восстание против тюрок. Вождь сюеяньто Ишибо (乙失缽) был объявлен восставшими Еде-каганом (野咥可汗), его ставка была в горах Яньмошан (燕末山). В правление Шегуй хана, Еде сложил свои полномочия и признал себя вассалом тюрок. Некоторые уйгурские племена предпочли восточного Шибир-хан Тюрк-шада.

В 628 году 70 000 юрт сюеяньтосцев перешло к Кат Иль-хан Багадур-шаду, но уже через несколько месяцев позиции Багадур-шада ослабли и часть сюеяньтосцев перешла к Инань-хану (夷男) .

В 629 году Ли Шиминь решил заключить альянс с Инанем и отправил к нему юцзи цзяньцзюня Цяо Шивана (喬師望), чтобы вручить Инаню литавру, знамя и грамоты с объявлением его Чженчжу-пига каганом(真珠毗伽可汗). Инань посольство принял и отправил подарки Императору. Ставку он поместил в горах Юйдуцзюнь (郁督軍山). Он подчинил много уйгуров и расширил свои владения до мохэ на востоке, западного каганата на западе, на юге до Гоби и на севере до реки Цзюйлунь (俱倫水).

В 630 году Кат Иль-хан Багадур-шад был свергнут, и сюеяньто переселились на юг ближе к Китаю. Теперь Инань мог собрать до 200 000 войска и разделил своё войско и орду на два аймака: северный и южный (что необычно, обычно западный и восточный) и отдал их в управление сыновьям Дадуше (大度設) и Тулиши (突利失).

В 638 году император произвёл сыновей Инананя в младшие каганы (小可汗).

В 641 году Ли Сымо (李思摩), тюркотский каган-ставленник Тан Иминишусыликэхань был переселён во владения уйгуров, котором это не понравилось, но они не подали виду. Вскоре Инань узнал о том, что в связи с празднованием на Тай-шань император убрал часть пограничных войск, и каган решил расправиться с Сымо. Он повелел своему сыну Дадуше собрать 200000 войска с 4 конями на воина и напасть на Сымо. Сымо успел бежать и доложил Императору, который отправил генерала Чжан Цзяня (都督張儉) прикрыть границу. Дадуше нагнал Сымо у Великой стены, но тот успел пересечь её. Подоспел военный наместник (道行軍總管) Ли Цзи (李勣) с 60 000 пехоты и 3000 всадников. Чтобы догнать сюеяньтосцев он выбрал отборную конницу (突騎) и пехоту, форсировал Лахэ и пошёл по белой дороге за сюеяньтосцами. Дадуше пересёк реку Нюжень и приготовился к бою. Они решили сражаться в пешем порядке, когда 4 линии было спешено, а в пятой стояли воины с лошадьми наготове. Сначала сюеяньтосцы обратили в бегство тюрков-всадников, но китайская пехота построилась в плотные колонны и вклинилась в сюеяньтоское войско, а тюрки ударили по 5-й линии. В результате сюеяньтосцы потеряли 15 000 лошадей и несколько тыс. людей убитыми, но и тюрки потеряли многих. Китайца бросились преследовать их, но морозы заставили их повернуть. Сюеяньтосцы отправили посла с извинениями к императору. Вскоре приехал дядя Инананя Шаболо (沙缽羅), чтобы сватать принцессу, но Ли Шиминь отказал.

В 642 году сюеяньтосцы прислали много коней, быков, баранов, верблюдов и снова попросили о браке. Император согласился и выдал принцессу Синьсин (新興公主). Император созвал пир и сын кагана Тулиши пил за здоровье государя. Вскоре выяснилось, что сюеяньтосцы не доставили и половины обещанных брачных даров (лошадей и овец), ссылаясь на мор и тяжкую дорогу. Император и советники решили не выдавать принцессу, чтобы сеяньтосцы не возгордились своей силой.

В 643 году Тулиши напал на Динсян (定襄, en:Dingxiang County). Против него выдвинулся Ли Цзи (李勣, en:Li Shiji) и преследовал до границы. Сюеяньтосцы отвели войска и сразу же предложили свою помощь в войне с Кореей, как бы в издёвку. Император ответил: отправляюсь на восточную войну, если каган хочет напасть, пусть торопится. Каган прислал извинения и предложил реальную помощь в войне. Корейский глава «Молочжи» (莫離支) предписал вождя мохэ подкупить Инаная.

В 645 году у Инаня испортилось здоровье и он умер. Император устроил жертвоприношение за него. Советники планировали провозгласить каганом Емана (曵莽) сына кагана от наложницы, но законный сын Бачжао (拔灼) убил его и объявил себя Цзели-цзюли-шисюе-шадоми-каганом (頡利俱利失薛沙多彌可汗). В конце 645 армия Китая вступила в земли киданей-ляо и каган решил устроил набег на границу. Император стянул войска и каган отказался от похода. Каган стал уничтожать советников и приближённых своего отца, ставя своих людей. Уйгур Абоше (阿波設) поведал танскому послу о разброде у сюеяньто. По мере продвижения китайских войск сюеяньтосцы разбежались, а каган бежал к тюркам, но вскоре уйгуры убили его. Около 60-70 тыс. сюеяньтосцев откочевало на запад вдаль стены и провозгласили Чжечжу (真珠) Пига-каганом (毗伽可汗 ,уйг. Bilgä). Племянник Инаня Думочжи (咄摩支) объявил его Итеуши-каганом (伊特勿失可汗). Император решил, что реально правит сюеяньтосцами Думочжи и нужно либо подчинить его, либо уничтожить. Он отправил Ли Цзи (李勣,en:Li Shiji). Думочжи испугался и объявил, что покорится, но Ли Цзи узнал, что он тайно готовит воинов. И Ли Цзи молниеносно атаковал, 5 000 сюеяньтосцев было убито сразу, 30 000 стариков и детей пленено. Думочжи сдался китайцам и был поселён в Тан, ему дали дом и содержание.

В 646 году удары танских и союзных им тюрок разгромили остатки Сеяньто. Последний вождь сюеяньто Або Дагань (阿波達幹) потерял 1000 человек убитыми и бежал. Вскоре старейшины Уйгуров прислали императору прошение о вступлении в подданство. Император принял их и разделил степь между родами.

Так сеяньто были уничтожены.

Литература

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.

См. Новая книга Тан. 217б

[www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/Bicurin/Sobr_sved_o_narodach/Tom_I/frametext73.htm БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ] СОБРАНИЕ СВЕДЕНИЙ О НАРОДАХ, ОБИТАВШИХ В СРЕДНЕЙ АЗИИ В ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА/ЧАСТЬ ПЕРВАЯ/ОТДЕЛЕНИЕ VII/ПОВЕСТВОВАНИЯ О ДОМЕ ХОЙХУ [УЙГУРЫ] /Дополнительные прибавления о Гаогюйских поколениях.]

Отрывок, характеризующий Сюеяньто

Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]