Сугерий

Суге́рий (лат. Sugerus) или Сюже́, также Сюже́р (фр. Suger; ок. 1081 — 13 января 1151) — аббат Сен-Дени, могущественный советник французских королей Людовика VI и Людовика VII. Первый покровитель и «крёстный отец» готического стиля средневековой архитектуры.

При Людовике VI

Сын крестьянина королевского домена, Сугерий с юности был отмечен необычайными способностями и с 1091 г. воспитывался в аббатстве Сен-Дени вместе с будущим королём Людовиком Толстым, который приходился ему сверстником. После воцарения Людовика как его товарищ был приближен ко двору и ездил с дипломатическими поручениями к Генриху Нормандскому и другим феодальным правителям.

После посещения Рима Сугерий стал в 1122 году аббатом в Сен-Дени, сменив на этом посту аббата Адама. По настоянию Бернарда Клервосского он не только положил конец обмирщению монашеской жизни в своей обители, но и принялся за деятельное укрепление королевской власти, всячески обосновывая её сакральное значение. Параллельно утверждалось и почитание св. Дионисия Парижского как небесного покровителя всей Франции.

Когда в 1124 году в пределы королевских владений вторгся император Генрих V, Сугерий прибыл на поле боя с запрестольной хоругвью аббатства — орифламмой; с тех пор она воспринималась как боевое знамя короля. Будучи смущён числом поддержавших короля феодалов, император поспешил удалиться восвояси.

При Людовике VII

После смерти Людовика VI аббат на время утратил своё влияние при дворе и обратился к перестройке обветшавшей церкви аббатства в невиданном доселе стиле, позднее наречённом готическим. Вместо круглых арок строители отдавали предпочтение остроконечным, широко использовали контрфорсы, а в качестве украшения окон прибегали к витражам, которыми было выложено и круглое окно на фасаде — «роза». Эрвин Панофский объяснял нововведения личными пристрастиями учёного Сугерия и искал их истоки в его увлечении «ареопагитиками».

На церемонии освящения базилики в Сен-Дени король заключил мир со своим самым могущественным вассалом — шампаньским графом Тибо Великим. Переговоры о мире между правителями вёл аббат Сугерий. Бернард Клервосский во искупление вины короля в развязывании неправедной войны предложил ему возглавить крестовый поход в Святую землю. Несмотря на противодействие Сугерия, король подчинился желанию папы и вместе с королевой Алиенорой Аквитанской отправился во Второй крестовый поход, оставив в Париже регентом Сугерия (1147).

Предчувствия Сугерия оправдались, и поход обернулся катастрофой. Казна была совершенно истощена военными издержками, однако мудрое правление Сугерия позволило предотвратить мятеж недовольных феодалов во главе с братом короля, Робертом.

В конце жизни Сугерий готовил с Бернардом очередной крестовый поход, лишь внезапная смерть от малярии не позволила ему принять личное участие в этой кампании. Он оставил восторженное описание деяний Людовика VI, а также повествования о перестройке аббатства и других делах его сына.

Сочинения

• [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k29426b.r=.langFR Собрание сочинений Сугерия]  (фр.)
• [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/S.phtml?id=2058 Аббат Сугерий. Жизнь Людовика Толстого]. Восточная литература. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/618ZNLVul Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].

Литература

• Тимофей Грановский, «Аббат Сугерий» (1849).
• Панофский Э. [www.krotov.info/history/14/pigol/panof3.html Аббат Сюжер и аббатство Сен-Дени]

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/572041/Suger Биография] в Британской энциклопедии

Отрывок, характеризующий Сугерий

Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.