Райс, Сьюзан

Сьюзан Элизабет Райс англ. Susan Elizabeth Rice
Советник президента США по вопросам национальной безопасности
с 1 июля 2013
Президент:	Барак Обама
Предшественник:	Томас Донилон
Рождение:	17 ноября 1964(1964-11-17) (59 лет) Вашингтон, США
Образование:	Стэнфордский университет Нью-колледж Оксфордского университета

Сьюзан Элизабет Райс (англ. Susan Elizabeth Rice; род. 17 ноября 1964 года, Вашингтон) — американский государственный и политический деятель, советник президента США по национальной безопасности. Согласно французскому журналисту Венсану Жоверу, она — «теоретик нового „морального лидерства США“».

Ранние годы, образование

Родилась в столице США Вашингтоне 17 ноября 1964 года в семье афроамериканцев. Отец — профессор экономики Эмметт Дж. Райс (en:Emmett J. Rice) — в 1979—1986 годах являлся членом Совета управляющих Федеральной резервной системы США от округа Нью-Йорк, мать — специалист по вопросам образования. Несмотря на заявления ряда мировых и российских СМИК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), не является родственницей своей высокопоставленной однофамилицы Кондолизы Райс.

Окончила элитную школу для девочек при Национальном кафедральном соборе (англ. National Cathedral School) в Вашингтоне. В 1986 году получила степень бакалавра истории в Стэнфордском университете. По стипендии Родса училась в Нью-колледже Оксфордского университета: в 1988 году получила степень магистра, а в 1990 году — доктора философии по международным отношениям.

Карьера

Работала в штабах кандидатов в президенты США Майкла Дукакиса — на выборах 1988 года, и Барака Обамы — на выборах 2008 года.

В 1991—1993 годах работала в «McKinsey».

В 1993—1997 годах работала в Советe национальной безопасности США.

В 1997—2001 годах — помощник госсекретаря США по вопросам Африки.

C 2002 года работала в Институте Брукингса. В 2000-х годах Райс создала, как пишет Дэвид Ремник, нечто вроде теневого «Совета по национальной безопасности» при Демократической партии США: «Она заявила, что мышление этой группы вознеслось над традиционными конфликтами во внешней политике США — противоречиями между „реалполитик“ крупных держав и либеральным идеализмом».

С января 2009 года — постоянный представитель США при ООН.

В феврале 2009 года на открытых прениях на заседании СБ ООН по Ираку она неожиданно обвинила Тегеран в «поддержке терроризма и стремлении получить ядерное оружие», заявив, что «после вывода войск из Ирака США будут стремиться к тому, чтобы положить конец иранскому стремлению незаконно расширить свои ядерные возможности, а также его поддержке терроризма».

Указывалась в качестве «главных приверженцев международного вмешательства в Ливии» в 2011 году.

На одном из заседаний Совета безопасности ООН в качестве ещё одной причины для того, чтобы выступать против ливийских войск она назвала то, что Муаммар Каддафи, заявила она, раздает своим находящимся на передовой солдатам таблетки «Виагры», чтобы им было проще насиловать женщин.

По утверждению «Washington Post», тройка советников женского пола в лице Хиллари Клинтон, Сьюзан Райс и Саманты Пауэр несёт основную ответственность за то, что вопреки рекомендациям Роберта Гейтса убедила президента Обаму в целесообразности бомбардировки Ливии. Эта тройка убедила Обаму в том, что США обязаны вмешаться, чтобы предотвратить гуманитарную катастрофу в Бенгази.

Рассматривалась на пост госсекретаря США на смену Хиллари Клинтон на время второго президентского срока Барака Обамы, однако её кандидатура не прошла в Конгрессе.

1 июля 2013 года она сменила Томаса Донилона в должности советника президента США по национальной безопасности.

Журнал «Эксперт» (2013) характеризует её как «имеющую серьезное влияние на Обаму и являющуюся его личным другом».

Награды

• 8-е место в рейтинге «Главные женщины 2009» по версии журнала журнал «Glamour»

Ссылки

• Райс, Сьюзан — статья в Лентапедии. 2012 год.
• www.lenta.ru/lib/14193421/
• news.yandex.ru/people/rajs_s1juzan.html
• Фото: [www.livestory.com.ua/images/susan_rice.jpg Постоянный представитель США при ООН Сьюзан Райс (Susan Rice) превратился в диснеевского пса Гуфи] [www.livestory.com.ua/star/2009/11/02/144918.html]

Отрывок, характеризующий Райс, Сьюзан

– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.