Ротенберг, Сьюзен
Поделись знанием:
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
(перенаправлено с «Сюзи Ротенберг»)
| Сьюзен Ротенберг | |
| Susan Rothenberg | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
| Награды: |
Премия Рольфа Шока (2003) |
| Премии: |
Стипендия Гуггенхайма в области творческих искусств для претендентов от США и Канады |
Сью́зен Ро́тенберг (англ. Susan Rothenberg; род. 29 января 1945, Буффало, штат Нью-Йорк, США) — американская художница, живописец-абстракционист, гравёр, рисовальщик, в числе первых в США освоившая стилистику неоэкспрессионизма, применяющая ограниченный набор образных схем и построений, насколько внешне простых, настолько же эмоционально действенных.
Биография
Сьюзен Ротенберг родилась в Буффало, штат Нью-Йорк, в 1945 году. К занятиям живописью она приступила очень рано: первые опыты относятся к ранним 50-м годам, когда ей не было и десяти. С начала 1960-х Сьюзен посещала художественные классы при галерее Олбрайт-Нокс (Музей Буффало, штат Нью-Йорк).
Училась на отделении изобразительных искусств Корнельского университета (Итака, штат Нью-Йорк) в 1962—1965 годах. Летом 1964 года она изучал скульптуру в Университете штата Нью-Йорк, Буффало. Степень бакалавра искусств получила в Корнельском университете в 1967 году[1].
В середине 1960-х испытала влияние творчества таких художников, как Лукас Самарас, Ларри Пунс, Джаспер Джонс и Роберт Моррис[2].
Сьюзен Ротенберг переехал в Нью-Йорк в 1969 году, когда на местной художественной сцене преобладали концептуализм и различные версии геометрической абстракции[3].
Первый массив работ, созданных художницей на основе самостоятельно разработанных ею приёмов, представлял собой серию крупных холстов в технике акриловой живописи, содержащих изображения лошадей в натуральную величину, написанных энергично и в обобщённой манере. Работы были показаны на выставке в одной из галерей в Сохо на Манхэттене в 1975 году. В 1970-х годах в Нью-Йорке, когда на художественной сцене почти полностью доминировала теория и эстетика минимализма, эти, выбивающиеся из колеи вещи заставили говорить о живописи Сьюзен Ротенберг, как о принципиально новом и значительном явлении[4]. Критики писали о возвращении к фигуративному искусству, о «Новой фигуративности»[5].
В 1990-м Сьюзен Ротенберг переезжает из Нью-Йорка на ранчо в Нью-Мексико[6]; вновь обращается к масляной живописи, и погружается в упорный процесс «переплавки» сохранённых памятью наблюдений и переживаний в материю красок[7].
Художница по-прежнему восхищается такими корифеями абстрактного экспрессионизма, как Филип Гастон, Джексон Поллок, Виллем де Кунинг или Клиффорд Стилл, и это восхищение даёт о себе знать в её работах[8].
В 2003 году в Стокгольме Шведской Королевской академией искусств Сьюзен Ротенберг была вручена международная Премия Рольфа Шока за достижения в области визуальных искусств.
Сьюзен Ротенберг живет и работает на принадлежащем ей ранчо площадью 750 акров, в 40 км к югу от Санта-Фе (Нью-Мексико, США).
Напишите отзыв о статье "Ротенберг, Сьюзен"
Литература
- Auping, Michael; Buhler Lynes, Barbara. [www.amazon.com/Susan-Rothenberg-Moving-Michael-Auping/dp/3791343467/ Susan Rothenberg: Moving in Place]. — Prestel, 2009. — 100 p. — ISBN 3791343467.
- Brutvan, Cheryl; Creeley, Robert. [www.amazon.com/Susan-Rothenberg-Paintings-Cheryl-Brutvan/dp/0847822672/ref=pd_sim_b_1?ie=UTF8&refRID=17VW0DFQVQBRN6D04JCW Susan Rothenberg: Paintings from the Nineties]. — Rizzoli, 2000. — 80 p. — ISBN 0847822672.
- Simon, Joan. [www.amazon.com/Susan-Rothenberg-Joan-Simon/dp/0810927489 Susan Rothenberg]. — Harry N. Abrams, 2000. — 206 p. — ISBN 0810927489.
- Auping, Michael; Rothenberg , Susan. [www.amazon.com/Susan-Rothenberg-Paintings-Michael-Auping/dp/0847815951/ Susan Rothenberg: Paintings and Drawings]. — First Edition. — Rizzoli, 1993. — 160 p. — ISBN 0847815951.
- Rothenberg, Susan. SUSAN ROTHENBERG: THE HORSE PAINTINGS 1974-1980. — First Edition. — Gagosian Gallery, 1987.
- Amman, Jean-Christophe. [www.amazon.com/Susan-Rothenberg-Kunsthalle-Basel-Oktober/dp/B00AU1D2VS/ref=sr_1_12?s=books&ie=UTF8&qid=1429005297&sr=1-12&keywords=Susan+Rothenberg Susan Rothenberg., Kunsthalle Basel, 3. Oktober - 15. November 1981. Frankfurter Kunstverein, Frankfurt am Main, 18. Dezember 1981 - 31. Januar 1982.]. — Kunsthalle, Frankfurter Kunstverein, 1981.
Музейные коллекции
- Денверский художественный музей, Денвер, штат Колорадо
- Национальная галерея искусства, Вашингтон, округ Колумбия [9]
- Музей искусств округа Лос-Анджелес[10]
- MoMA, Нью-Йорк [11]
- Бруклинский музей
- Портлендский художественный музей (Орегон)
- Музей Уитни, Нью-Йорк [12]
- Музей Гуггенхайма
- Филадельфийский музей
- Чикагский институт искусств [13]
- Бруклинский музей
- Тейт Модерн [14]
- Художественный музей Кливленда [15]
Примечания
- ↑ [rogallery.com/Rothenberg/rothenberg-bio.htm По другим источникам, степень бакалавра изобразительных искусств она получила в 1966 году], после обучения в Школе искусств Коркоран англ. при Университета Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, округ Колумбия.
- ↑ [www.moma.org/collection/artist.php?artist_id=5044 Susan Rothenberg : About this artist / Oxford University Press]. MoMA, NY / Grove Art Online (2009). Проверено 16 апреля 2015. (англ.)
- ↑ [camarowallpaper.science/susan-rothenberg-painting/ Susan Rothenberg Painting]. «Find Best Home Decor» (APRIL 14, 2015). Проверено 16 апреля 2015. (англ.)
- ↑ [www.christies.com/lotfinder/paintings/susan-rothenberg-mukahara-5621918-details.aspx Страница аукционного дома] Christie's с описанием одного из купленных в 2007 году ( ценою в $1,496,000 ) лотов авторства С. Ротенберг. Похоже, что с признанием в 1970-х критики не ошиблись.
- ↑ «Новая фигуративность» ([www.oxfordreference.com/view/10.1093/oi/authority.20110803100231399 Oxford University Press]): Очень широкий термин для обозначения общего возрождения фигуративной живописи в 1960-е годы после периода, когда абстракция (в частности, Абстрактный экспрессионизм) был доминирующим видом авангардного искусства в Европе и США. Термин, как говорят, был впервые использован французским критиком Мишелем Рагоном (фр. Michel Ragon), который в 1961 году окрестил эту тенденцию “Nouvelle Figuration”.
- ↑ [www.art21.org/artists/susan-rothenberg?expand=1 ВИДЕО: Подробности жизни на ранчо с точки зрения очевидца.]
- ↑ [www.artnet.com/artists/susan-rothenberg/biography Susan Rothenberg (American, born 1945) Biography] (англ.)
- ↑ [rogallery.com/Rothenberg/rothenberg-bio.htm Susan Rothenberg, American (1945 - )]. ROGALLERY.COM (2014). Проверено 16 апреля 2015. (англ.)
- ↑ [www.nga.gov/fcgi-bin/gemini.pl?transaction=6992440&item=1861&command=page Rothenberg Collection / Washington]
- ↑ [collections.lacma.org/node/207352 Untitled, 1977. Oil on litho 34.29 x 43.18 cm.]
- ↑ [www.moma.org/collection/artist.php?artist_id=5044 Страница С. Ротенберг на сайте MoMA]
- ↑ [collection.whitney.org/artist/1131/Susan Rothenberg Collection / Whitney, NY]
- ↑ [www.artic.edu/aic/collections/artwork/69024?search_no=7&index=0 Untitled (Dancer), 1985 Charcoal on paper 502 x 698 mm. Institute Chicago.]
- ↑ [www.tate.org.uk/art/artworks/rothenberg-vertical-spin-t04913 Vertical Spin 1986–87. Oil on canvas, 330.8 x 286 cm.]
- ↑ [www.clevelandart.org/art/1998.262?collection_search_query=Susan+Rothenberg&op=search&form_build_id=form-Nv3DJIvVUvCFqdRZgx7dyMAwP_HPK0tyOmc5zYW__UI&form_id=clevelandart_collection_search_form Mezzofist, 1990; mezzotint, 44.9 x 34.4 cm.]
Ссылки
- [www.mutualart.com/Artist/Susan-Rothenberg/F020B456EB5AD573 MutualArt.com]
- [www.artnet.com/artists/susan-rothenberg/ Artnet.com]
- [www.artic.edu/aic/collections/artwork/artist/Rothenberg%2C+Susan Art Institute of Chicago]
- [www.moma.org/collection/artist.php?artist_id=5044 MoMA]
- [www.artcyclopedia.com/artists/rothenberg_susan.html Artcyclopedia.com]
- [www.pinterest.com/lasart/lucas-samaras/ Pinterest.com]
- [www.askart.com/AskART/R/susan_rothenberg/susan_rothenberg.aspx?ID=30226 AskArt.com]
|
||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ротенберг, Сьюзен
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
