Сюффрен де Сен-Тропез, Пьер-Андрэ де

Пьер-Андрэ де Сюффрен де Сен-Тропез
фр. Pierre André de Suffren de Saint-Tropez
Портрет кисти Помпео Батони (ок. 1785)
Дата рождения	17 июля 1729(1729-07-17)
Место рождения	Сен-Канна, Прованс
Дата смерти	8 декабря 1788(1788-12-08) (59 лет)
Место смерти	Париж
Принадлежность	Королевство Франция Королевство Франция Мальтийский орден Мальтийский орден
Годы службы	1743—1788
Звание	Вице-адмирал
Сражения/войны	Война за австрийское наследство: Тулон, Финистерре Семилетняя война: Минорка, Лагос Война за независимость США: Гренада, Порто-Прая, Садрас, Провидиен, Негапатам, Тринкомали, Куддалор
Награды и премии

Пьер-Андрэ де Сюффрен де Сен-Тропез (фр. Pierre André de Suffren de Saint-Tropez; 17 июля 1729 — 8 декабря 1788) — французский адмирал, признаваемый соотечественниками одним из величайших адмиралов в истории французского флота. Отличился рядом побед над британским флотом в Ост-Индии в период войны за независимость США.

Биография

Пьер-Андрэ де Сюффрен де Сен-Тропез родился 17 июля 1729 года в семье мелкого дворянина в Провансе и был записан в число кавалеров ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Мальчика предназначали для морской службы.

Ранняя карьера

В 1737 году Сюффрен был посвящён в рыцари Мальтийского ордена в качестве рыцаря-минорита. В то время орден ещё владел Мальтой, и его галеры вели бесконечную войну с мусульманскими корсарами. Поэтому многие молодые французы проходили азы морской подготовки на кораблях ордена.

В 1743 году Сюффрен поступает в Ecole des gardes de la Marine — морской кадетский корпус в Тулоне. В 15 лет он совершает первое плавание гардемарином на корабле «Ле Солид» и 24 февраля 1744 года участвует в своем первом морском сражении у мыса Сиси.

В 1746 году Сюффрен служит на эскадре в Вест-Индии участвовал в неудачной экспедиции Данвиля в Канаду, из которой вернулись лишь несколько кораблей, в том числе «Тридан», на котором служил юноша.

В следующем году во время Второго боя у Финистерре он попал в плен после сражения 8 французских кораблей против 14 кораблей и 3 фрегатов Хоука. Англичане взяли 6 кораблей, на одном из которых служил Сюффрен.

После окончания войны за австрийское наследство, в 1748 году его произвели в мичманы. Не желая оставаться праздным, моряк уехал на Мальту где в качестве члена ордена служит на «галерах Веры» Мальтийского ордена, приносит клятву послушания ордену, борется с пиратами и конвоирует торговые суда. Эта его карьера продолжается до 1754 года.

Семилетняя война

К началу Семилетней войны (1756 — 63 годы) Сюффрен возвращается во Францию и принимает участие в кампании на Средиземном море. Здесь он участвует в Меноркском сражении. В нём, Сюффрен лейтенантом состоял на флагманском корабле адмирала Ла Галлисьонера «Орфей».

Затем Сюффрен командует флагманским кораблем де ла Клю «Океан» и 17 августа участвует в сражении с английской эскадрой Эдварда Боскауэна. Де ла Клю храбро вступил в бой, но лишился ноги, разбитой ядром. Два корабля оставили отряд и ушли в Лиссабон. Остальные пять укрылись в португальской бухте Лагуш. Однако англичане, невзирая на нейтралитет Португалии, атаковали их в порту. Три корабля были захвачены, а два сожжены. Сюффрен вновь оказался в плену. Через несколько месяцев он вернулся в Тулон, а затем был не у дел, ибо у Франции почти не оставалось флота.

На службе ордену

После подписания мира Сюффрен вновь намеревался отправиться на Мальту, но в начале 1763 года его назначили командиром шебеки «Хамелеон», служившей для защиты торговли на Средиземном море. Он участвует в плохо подготовленной атаке базы корсаров в Лараше (Марокко), которой командует контр-адмирал Дюшаффо.

Исключительные способности Сюффрена помогают ему быстро продвигаться по службе. В 1767 году он становится капитаном 2 ранга и до 1772 года плавает на мальтийских судах, где отличившись в службе, становиться командором ордена. В 1772 году становится также капитаном 1 ранга французского флота — в возрасте всего 42 лет и становится командиром фрегата «Миньон». Позже командует фрегатом «Алкмена». После периода тренировок вместе с учебной эскадрой Дюшаффо в апреле 1777 года Сюффрен становится командиром линейного корабля «Фантаск».

Война за Независимость североамериканских колоний

В феврале 1778 года Франция выступает на стороне американских колоний в их войне за независимость против Великобритании. Сюффрен присоединился в Тулоне к эскадре д’Эстена и вместе с ней прибыл к берегам Америки. 8 августа он получил приказ с кораблем «Фантаск» и тремя фрегатами сжечь пять фрегатов в Ньюпорте. Несмотря на форт у входа в порт, моряк смело вошёл в бухту, встал на шпринг и огнём заставил фрегаты выброситься на берег. Также были сожжены все склады и суда в порту.

Затем д’Эстен пошёл в Вест-Индию и овладел Гренадой, заставив отступить эскадру Байрона в бою 6 июля 1779 года.

Осенью 1779 года французы во взаимодействии с войсками генерала Линкольна пробовали взять Саванну. По приказу д’Эстена 9 сентября Сюффрен прошёл за бар и уничтожил укрепления на острове, но неприятельские суда успели отойти. Так как атака Саванны не удалась, 20 октября войска вернулись на суда, и эскадра д’Эстена ушла в Европу. По представлению флагмана король наградил Сюффрена пенсией в 1500 франков.

В ноябре 1779 года Сюффрен стал командиром легкой эскадры союзного франко-испанского флота и успешно блокировал морские перевозки англичан.

31 июля 1780 года франко-испанский флот вышел из Кадиса под флагом дона Луи де Кордова и 9 августа встретил английский конвой. Сюффрен на корабле «Ле Зеле» преследовал охранение, тогда как другие корабли истребляли торговые суда. Большого успеха Сюффрену добиться не удалось, ибо английские корабли с медной обшивкой оказались быстроходнее. По предложению моряка во французском флоте также начали обшивать суда медными листами.

Несмотря на тяжелый характер и уже очень заметную полноту, Сюффрен становится известен как выдающийся командир — образованный, отважный, агрессивный. Хотя Сюффрен формально связан клятвами Мальтийскому ордену, он не слишком утруждает себя обетами бедности и покорности. И если он остался верен обету безбрачия, это совсем не означает, что Сюффрен сохранил целомудрие. Несмотря на свою жажду действий, он остался в некотором роде мыслителем. Сюффрен много читал и изучал морские войны прошлого, особенно кампании де Рейтера. Перед тем как отплыть в Индию, он тщательно изучал действия своих предшественников — Бурдоннэ, д’Ашэ, д’Орфа.

Сюффрен в полной мере пользовался поддержкой высоких покровителей, в том числе Дюшаффо, д’Эстэна и главы офицерского бюро Блюэна. Ему посчастливилось заручиться поддержкой Сартэна, который сменил де Кастри на посту морского министра, и Вержена, занимавшего пост министра иностранных дел с 1774 года. Де Кастри 4 марта 1781 года заявил, что намерен «дать ему возможность отличиться».

Действия в Ост-Индии

В 1782 году его эскадра прибыла в Индийский океан, и в течение следующего года между ней и эскадрой английского адмирала Эдварда Хьюза произошёл ряд сражений. В частности, таково было сражение у Порто-Прая, после которого Сюффрен прибыл в Индийский океан. Затем он напал на английскую эскадру адмирала Хьюза у берегов Индии и Цейлона. Между ними состоялось пять боев: у Садраса (17 февраля 1782), Провидьена (12 апреля 1783), Негапатама (6 июля 1782), Тринкомали (3 сентября 1782) и Куддалора (20 июня 1783). Во всех этих сражениях французы одержали победу, хотя обе стороны не потеряли ни одного судна.

Победа французов позволила сохранить голландскую колониальную империи: порт Тринкомали (Цейлон) был возвращён им после французской высадки (август 1782 гола), а в другом налёте был захвачен порт Куддалор. В конце войны, Франция восстановила свою власть на побережье Индии.

С тактической стороны эти военные действия интересны тем, что Сюффрену удалось в течение 15 месяцев сохранить свой флот, получая от метрополии небольшую помощь, и самому адмиралу удалось захватить 50 британских торговых судов.

Ссылки

• [top-admirals.info/p1-35.html ПЬЕР АНДРЕ ДЕ СЮФФРЕН. Энциклопедия великих адмиралов]
• [alexgbolnych.narod.ru/sweetman/07.htm Пьер-Андрэ де Сюффрен де Сен-Тропез. Адмирал Сатана. Филипп Мэзон]
• [bookz.ru/authors/jorj-blon/indiiski_181/page-4-indiiski_181.html Жорж Блон. Индийский океан]
• [biblio.india.ru/open.php?category=prose&f=suffren Индийская кампания командора Сюффрена]

Отрывок, характеризующий Сюффрен де Сен-Тропез, Пьер-Андрэ де

– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.