Сягин, Анатолий Васильевич

Анатолий Сягин
Личная информация
Полное имя:	Анатолий Васильевич Сягин
Дата рождения:	27 октября 1938(1938-10-27)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	9 декабря 1969(1969-12-09) (31 год)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Рост:	173 см
Вес:	70 кг
Звания:

Анатолий Васильевич Сягин (27 октября 1938, Москва — 9 декабря 1969 года, Москва) — советский футболист и игрок в хоккей с мячом.

Карьера

Чемпион РСФСР 1966 года. Мастер спорта СССР.

Нападающий. Воспитанник: «Метрострой» Москва.

Играл:
1957—1958 «Буревестник» Москва (футбол и хоккей с мячом).
1959—1961 — «Динамо» Москва (футбол и хоккей с мячом).
1961 — 1962 — «Динамо»-клубная, СК «Фили» Москва.
1962 — «Даугава» Рига.
1963—1966 — «Локомотив» Москва (гвардеец клуба - на его счету ровно 100 официальных матчей за первую команду).
1966—1967 — «Локомотив» Калуга.
1967 — «Торпедо» Подольск.
В чемпионатах СССР - 86 матчей, 21 гол.

В 1961 и 1962 году включался в cписок 22 лучших игроков сезона. Чемпион (1961), серебряный (1959) и бронзовый (1957, 1958, 1960, 1962) призёр чемпионата СССР по хоккею с мячом.

Ссылки

• [footballfacts.ru/players/107889 Профиль на сайте FootballFacts.ru]
• [fc-dynamo.ru/igry/prot.php?id=393 Статистика на сайте ФК «Динамо» Москва]
• [studopedia.su/11_83238_vladimir-eshtrekov.html Студопедия]
• [hockey99.ru/tags/Анатолий+Сягин/ Анатолий Сягин] на сайте hockey99.ru
• [www.vest-news.ru/files/pdf/2011-11-26-site.pdf Золотой сезон калужского «Локомотива»]
• [www.bandysidan.nu/ibdb/playerinfo.php?SpelareID=8444&sprak=sve&land=3 Anatolij Sjagin]
• [www.lokomotiv.info/blogs/180409/19823/ ФК «Локомотив» Москва. Наша история в фотографиях. 1965]

Отрывок, характеризующий Сягин, Анатолий Васильевич

Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.