Сяндемская Успенская пустынь
| Монастырь | |
Сяндемская Успенская пустынь
| |
 Троицкий храм Сяндемской Успенской пустыни | |
| Страна | Россия |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Петрозаводская и Карельская |
| Тип | женский |
| Основатель | Афанасий Сяндебский |
| Первое упоминание | 1577 |
| Статус | действующий |
Ся́ндемская успе́нская пу́стынь (Свято-Успенский женский монастырь, в дореволюционных документах встречалось также наименование — Афанасьево-Сяндебская пустынь) — женский (с 1909 года) монастырь Русской Православной Церкви, расположенный вблизи села Сяндеба Олонецкого района Республики Карелия, у озёр Рощинское (Банное или Кюлюярви) и Сяндебское.
Содержание
История
Обитель основана во второй половине XVI века учеником преподобного Александра Свирского — преподобным Афанасием Сяндебским по благословению новгородского архиепископа Пимена и была мужской. Первоначально на берегу озера Сянзе (Сянде или Сяндебского) им была выстроена церковь во имя Святой Живоначальной Троицы и 8 келий, где жили 10 монахов[1] Местные жители, вначале недовольные появлением монастыря, пожаловались архиепископу, что якобы Афанасий Сяндебский построил монастырь на землях новгородского архиерейского дома, и на время он ушёл из обители в Александро-Свирский монастырь[2].
В 1577 г. обитель получает жалованную грамоту митрополита новгородского Александра, которая закрепила землю за монастырем, и Афанасий Сяндебский вернулся обратно в монастырь, где прожил до своей смерти[3] и был погребен на одном из мысов Рощинского озера.
Во время Ливонской войны в 1582 г. монастырь подвергся нападению шведов — была сожжена Троицкая церковь и убит игумен. Утварь и колокола старцы монастыря успели утопить в озере.
В 1592 г. во время управления монастырем Никандром митрополит Великолуцкий и Новгородский Варлаам подтвердил своё особое покровительство монастырю и его права на земли. Согласно писцовым книгам 1619—1620 гг. в Троицком Сяндемском владычном монастыре имелось три кельи, в которых проживали один чёрный священник и два старца.
В 1628—1629 гг. в монастыре были заново отстроенная Троицкая церковь и три кельи, в которых проживали строитель монастыря Иосиф и семь старцев, а также скотный двор[4].
В 1720 году обитель полностью сгорела и была отстроена заново[5]. В 1723 г. к обители были приписаны Андрусовская и Задне-Никифоровские пустыни, однако в 1764 г. в результате секуляризационной реформы Екатерины II пустынь была закрыта. В 1802 г. церкви упразднённой пустыни были приписаны к Туксинской приходской церкви, в 1821 г. — к Андрусовской обители, что позволило возобновить монашескую жизнь.
Восстановлению и укреплению пустыни способствовал игумен Валаамского монастыря игумен Иннокентий, выделивший денежные средства на восстановление пустыни. Иннокентий в 1827 году добился от Комитета Министров выделения земли для восстанавливаемой Сяндемской пустыни[6]. Старцем Иннокентием была приобретена для церкви икона Владимирской Божией Матери в серебряной ризе. Кроме того, графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская украсила на свои средства ризницу церкви. В 1852 году тщанием валаамского игумена Дамаскина обитель получила икону валаамских чудотворцев Сергия и Германа. В 1879 году братия состояла из 9 человек, земли было 75 десятин.
В 1902 г. пустынь получила самостоятельность, однако доходы её были невелики и в 1909 г. пустынь была преобразована в женскую. Одной из целей пустыни стало просвещение местного карельского населения[7]. В 1911 году в обители жили 18 человек.
После Октябрьской революции пустынь была закрыта, её земли и имущество переданы образованному животноводческому совхозу. Часть сестёр вошла в православную общину деревни Сяндеба.
Во время Советско-финской войны (1941—1944) вблизи монастыря проходила линия фронта и все его здания были уничтожены[8].
В настоящее время Успенская Сяндемская пустынь возрождена как женский монастырь. Были возведены деревянный Троицкий храм, жилые и хозяйственные постройки[9].
В 2014 г. на территории монастыря были обнаружены останки трёх советских воинов, погибших в период Советско-финской войны. Их прах был захоронен на территории обители[10].
Храмы и часовни монастыря
- Деревянный во имя Пресвятой Троицы. Храм, выстроенный Афанасием Сяндебским в XVI веке. Сожжен в 1582 году шведами, восстановлен в начале XVII в. В советское время утрачен. В середине 2000-х годов вновь построен на другом месте[11].
- Деревянный во имя Успения Божией Матери с папертью и колокольней. В 1827 г. перестроен на средства, пожертвованные императором Николаем I. Не сохранился. 12 августа 2013 года митрополитом Петрозаводским и Карельским Мануилом был освящён фундамент строящегося Успенского храма[12].
- Каменный храм во имя Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских, в котором нетленно почивали под спудом мощи прп. Афанасия, Сяндебского чудотворца. Вначале был деревянным, в 1720 году сгорел. При строительстве нового храма были обретены мощи Афанасия Сяндебского, которые помещены в церкви под спудом.
Во вновь отстроенной в 1865 г. церкви во имя святителей Афанасия и Кирилла Александрийских мощи преподобного Афанасия были помещены у стены за правым клиросом. В 1939 году храм был закрыт и передан Нурмольскому сельскому совету под клуб. Разрушен в годы Великой Отечественной войны.
- В начале XX века наряду с одноимённым храмом была деревянная часовня во имя Успения Божией Матери.
Настоятели обители
- Афанасий Сяндемский
- Илья Схимник[13]
- Никандр, строитель, «чёрный поп» (упоминается в 1592 г.)
- Иосиф (1694)
- Лаврентий, игумен (1697)[14]
- Иосиф (1827—1835)
- Азарий (1871—1877)
- Антоний (1877—1878)
- Савватий (1878 г.)
- Геннадий, иеромонах, управляющий Андрусовским монастырём (с 1878 г.)
- Аркадий, иеромонах, управляющий Андрусовским монастырём (по 1884 г.)
- Азарий, иеромонах, управляющий Андрусовским монастырём (1884—1890)
- Сильвестр, иеромонах, управляющий Андрусовским монастырём (1890—1897 гг.)
- Иосиф, иеромонах, управляющий Андрусовским монастырём (с 1897 г.)
- Петр, строитель Сяндебской пустыни (подчинялся управляющему Андрусовским монастырём Сергию) (с 1899 г.)
- Сергий, иеромонах (1902—1903)
- Петр, заведующий, иеромонах (1904—1908)
- Порфирий, иеромонах (1908—1909)
- Евтихия, и.д. настоятельницы (1910)
- Евфросиния (1911—1917)[15]
- Елисавета (1918—)
- игуменья Варвара (Иванова) (с 2011)[16]
Напишите отзыв о статье "Сяндемская Успенская пустынь"
Примечания
- ↑ [sbiblio.com/biblio/archive/makariy_istorija3/09.aspx Григорий История Русской церкви т.3. Глава IV Монастыри]
- ↑ [www.saints.ru/a/31-Afanasii-Syandemskii.html Русские святые Афанасия Сяндемский, преподобный]
- ↑ [www.pravenc.ru/text/77032.html Афанасий Сяндебский]
- ↑ [library.karelia.ru/in_dmaterials/kraeved_chtenia_2010.html Старицын А. Н. Монастыри Карелии по материалам писцовых и переписных книг XVII века]
- ↑ [www.olonec.ru/svjat.php Святые места земли Олонецкой]
- ↑ [www.aroundspb.ru/history/valaam/valaam6.php А. М. Спиридонов, О. Я. Яровой Валаам: от апостола Андрея до игумена Иннокентия]
- ↑ 2 мая — память прп Андриана Сяндебского // Олонецкие епархиальные ведомости. 1910. 11 мая. № 14 с.305-307
- ↑ [www.rusvera.mrezha.ru/605/1.htm В чистом поле возрождается монастырь]
- ↑ [voznesenie.mrezha.ru/?p=360 Первая литургия в Сяндебе]
- ↑ [rk.karelia.ru/social/ostanki-sovetskix-bojcov-obnaruzhili-na-territorii-zhenskogo-monastyrya-v-karelii/ Лапшов С. Останки советских бойцов обнаружили на территории женского монастыря в Карелии]
- ↑ [eparhia.karelia.ru/syand09.htm Ольга Сидловская «Много бо может молитва праведного вспоспешествуема»]
- ↑ [petrozavodsk.rfn.ru/rnews.html?id=1537533&cid=7 Освящён фундамент Успенского храма Сяндемского монастыря]
- ↑ Барсов Е. В. Алфавитный указатель монастырей и пустынь, упразднённых и существующих в Олонецкой губернии, с их настоятелями // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1867 год. Издание Олонецкого губернского статкомитета: Петрозаводск, Олонецкая губернская типография, 1867. — с.26
- ↑ Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви — Спб., 1877, с.1009
- ↑ Памятные книжки Олонецкой губернии за 1902—1917 гг.
- ↑ [nevsobor.karelia.ru/aleksandr.nevskiy-12.09.11.html В сан игуменьи была возведена монахиня Варвара (Иванова), настоятельница Сяндемского Успенского женского монастыря деревни Сяндеба Олонецкого района Республики Карелия]
Литература
• Олонецкая епархия: Страницы истории / Сост. Н. А. Басова и др. — Петрозаводск, 2001
- Сяндебская Успенская пустынь // Олонецкая епархия. Петрозаводск, 2001, с.82-85.
- Афанасиево-Сяндебская женская пустынь и её задачи / Сост. архимандрит Никодим. — Петрозаводск. 1910.
- Сяндемская-Успенская пустынь: историко-статистические заметки: изданы в пользу пустыни — М. : в тип. С. Попова, 1860. — 24 с.
- Краткий очерк жизни преподобного Афанасия Сяндемского и описание основанной им Сяндемской Успенской пустыни. — Гатчина : тип. Х. Неймана, 1889. — 20 с.
Ссылки
- [eparhia.karelia.ru/syan10.htm В возрождающейся Сяндемской Успенской пустыни совершена первая Божественная литургия]
- [eparhia.karelia.ru/syand09.htm Архиепископ Петрозаводский и Карельский Мануил отслужил молебен у Поклонного креста]
- [petrozavodsk.rfn.ru/region/rnews.html?id=1479091&rid=463&iid=1255801 Древний монастырь возрождается в Олонецком районе]
- [www.gov.karelia.ru/Karelia/2032/44.html Ольга Сидловская Прославивший Бога]
- [eparhia.karelia.ru/syan11.htm Заметки паломницы о поездке в восстанавливающуюся Сяндемскую Успенскую пустынь]
Отрывок, характеризующий Сяндемская Успенская пустынь
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
