Сяньюни
Сяньюнь (кит. трад. 獫允, упр. 猃允, пиньинь: Xiǎnyǔn, 嚴允、獫狁、獯鬻、葷粥、獯粥、薰育、玁狁) — древние племена Китая, наиболее достоверные упоминания которых относятся к IX веку до н. э. Вероятные предки хунну[1]. В соответствии с этим отождествлением сделан и русский перевод «Шицзина» А. А. Штукина, в котором сяньюни названы «гуннами». Согласно К. В. Васильеву, сяньюни — одно из этнополитических объединений, входивших в состав «тайюаньских жунов»[2].
Племена сяньюнь и сюньюй включены в число предшественников сюнну в гл. 110 «Ши цзи» Сыма Цяня[3]. Его комментатор Ин Шао (140—206) относит существование сюньюй к иньскому времени и указывает, что лишь позднее они стали называться сюнну[4]. Комментатор Сыма Чжэнь (713—742) указывает, что племена, которые назывались шаньжун или сюньюй в эпоху правления Тана и Юя, стали называться чуньвэй при династии Ся, гуйфан — при династии Инь, яньюн — при династии Чжоу, и сюнну — при династии Хань [5].
Сяньюни упомянуты в трех песнях «Шицзина» (оды II 1, 7; II 1, 8; II, III, 3). Одна из них (II 1, 7 [6]) написана от лица солдат, выступивших против «гуннов» (сяньюней), вторгшихся с севера. Ода II 1, 8 говорит о походе полководца Нань Чжуна, который укрепил стеной город Шофан и разбил сяньюней [7]. Успешный поход полководца Инь Цзи-фу на сяньюней в 823 году до н. э.[8], известный также из надписи на бронзовом блюде[9], воспет в оде II 3, 3:
- Но гунны, вперед не подумав, доверились силе -
- Свой строй развернув, они Цзяо и Ху захватили,
- И заняли Хао, и вторглись в пределы Шофана,
- И вышли на северный берег Цзинхэ без изъяна.
- (пер. А. А. Штукина)
Эти оды «Шицзина» цитируют Сыма Цянь[10] и Хуань Куань[11]. В современном тексте «Бамбуковых анналов» также говорится, что в 839 году до н. э. сяньюнь совершили набег на Цзунчжоу [12]. В надписи на бронзовом сосуде «Гоцзи Цзыбо пань» упоминается, что полководец Го цзи выступил в поход против сяньюней на восток от реки Ло [2].
Другие упоминания в источниках отнесены к мифическим и полумифическим временам. Мэн-цзы (II 3) упоминает, что некогда Великий ван служил племени сюньюй[13]. Сыма Цянь пишет, что сюньюйцы на севере были прогнаны Хуан-ди[14], а Гу-гун (князь Чжоу иньского времени) вынужден был переселиться из-за нападения «сюньюйских жунов и ди»[15]. Кроме того, сюньюй упомянуты в речи императора У-ди как синоним сюнну[16].
Источники
- ↑ Комментарий в кн. Хуань Куань. Спор о соли и железе. В 2 т. Т.2. М., 2001. С.517 (с указанием литературы)
- ↑ 1 2 История Древнего Востока. Кн.2. М., 2004. С.241
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.8. С.323
- ↑ Комментарий в кн. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.8. С.441
- ↑ Комментарий в кн. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.1. С.225-226
- ↑ Шицзин. М., 1987. С.133-134
- ↑ Шицзин. М., 1987. С.135-136
- ↑ Ши цзин. С.143-144; ср. Бамбуковые анналы. М., 2005. С.226
- ↑ Комм. в Бамбуковые анналы. М., 2005. С.262; История Древнего Востока. Кн.2. М., 2004. С.215, 243
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.8. С.325
- ↑ Хуань Куань. Спор о соли и железе. В 2 т. Т.2. М., 2001. С.156, 157
- ↑ Бамбуковые анналы. М., 2005. С.225
- ↑ Мэн-цзы. СПб, 1999. С.31
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.1. С.134
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.1. С.181
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т.6. С.272, 277 (здесь и в т.8 первый иероглиф отличается от использованного в главах т.1)
Напишите отзыв о статье "Сяньюни"
Отрывок, характеризующий Сяньюни
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
