Сяо Баоцзюань

Сяо Баоцзюань (蕭寶卷) (483—501), также Сяо Минсянь (蕭明賢), посмерто именованный Дунхунь-хоу (東昏侯), псевдоним Чжицзан (智藏) — китайский император династии Южная Ци (南齊) периода Южных и Северных династий в 499—501 годы. Прослыл крайне жестоким и непоследовательным правителем, казнящим своих сторонников, верных друзей, талантливых генералов. Довольно скоро против него поднялись многочисленные мятежи, которые привели к тому, что власть получил генерал Сяо Янь, который сверг династию Южная Ци и основал свою собственную династию Лян в качестве императора У-ди. Сяо Янь посмертно понизил Сяо Баоцзюаня, присвоив ему титул хоу вместо императорского титула.

Был средним сыном императора Мин-ди.

Характеристика правления

После смерти Мин-ди в 498 Сяо Баоцзюань в возрасте 15 лет стал императором. Власть попала в руки шести чиновников прежней администрации, которая занималась управлением, не заботясь о молодом императоре. Однако Сяо Баоцзюань изыскивал способы взять власть в свои руки, действуя неожиданно и жёстко.

В 499 шести высшим чиновникам также стало ясно, что император своим иррациональным поведением способен навредить стране, и его следует сместить. Однако Сяо Баоцзюань успел их опередить, казнив двоих из клики. Сяо Яогуань попытался совершить переворот, чтобы самому стать императором, но потерпел поражение и был убит. Император при этом казнил пятерых высших чиновников и генералов, которые помогали ему ликвидировать заговор.

В результате вспыхнул широкомасштабный бунт, который начал генерал Чэнь Сяньда (陳顯達) в провинции Цзянчжоу (теперь Цзянси и Фуцзянь). Бунт был также быстро подавлен, и Сяо Баоцзюань стал считать себя непобедимым. В страхе перед казнью генерал Пэй Чжаое (裴昭業) в 500 году, контролирующий область Шоуян (Аньхой) сдал свою территорию государству Северная Вэй.

Сяо Баоцзюань приказал отвоевать Шоуян, во главе войска был назначен генерал Цуй Хуэйцзин. Цуй Хуэйцзин, выйдя из столицы Цзянькана, неожиданно повернул обратно, решив свергнуть императора и посадить на трон Сяо Баосюаня. Ему удалось окружить войска охраны в самом дворцовом комплексе, но Сяо И (брат Сяо Яня) подоспел с войсками на помощь, Цуй Хуэйцзин пытался скрыться, но был убит. Сяо И получил пост премьер-министра, но через небольшое время был тоже казнён. Услышав о смерти Сяо И, Сяо Янь объявил восстание.

Сяо Баоцзюань послал против восставших армию, во главе которой был назначен Лю Шаньян (劉山陽). Сяо Янь вступил в союз с Сяо Инчжоу (蕭穎冑), правителем провинции Цзинчжоу (сейчас западная и центральная часть провинции Хубэй), которому сообщил, что Лю собирается напасть на его провинцию тоже. Сяо Инчжоу внезапно напал на Лю Шаньяна, который был убит. Сяо Инчжоу был советником младшего брата императора, двенадцатилетнего Сяо Баожуна, и строил план объявить Сяо Баожуна императором Хэ-ди.

Весной 501 года Инчжоу объявил Баожуна императором, даровав себе и Сяо Яню равные высокие титулы, и несколько месяцев в стране существовало два императора. Сяо Инчжоу остался с новым императором в провинции Хубэй, а Сяо Янь направился поход против Сяо Баоцзюаня.

Так как император Сяо Баоцзюань лишился большинства талантливых генералов, Сяо Янь уверенно продвигался к столице, одерживая победы. К зиме 501 он достиг столицы (Цзянькан), занял внешний город и осадил дворец. В это время его союзник Сяо Инчжоу потерпел поражение от генерала Сяо Гуя (蕭璝) и умер. Сяо Дань (蕭儋), брат Сяо Яня, смог прийти на помощь и взять под охрану нового императора Хэ-ди.

К новому 502 году Баоцзюань был убит собственными генералами Ван Чжэнго (王珍國) и Чжан Цзи (張稷). Они испугались, что император казнит их, как и предыдущих своих сторонников; чувствуя, что не смогут прорвать осаду дворца, они напали на императора и сдались Сяо Яню, принеся голову Баоцзюаня на пике в качестве трофея. Сяо Янь с триумфом вошёл во дворец, династия Южная Ци сменилась на Лян.

Эры правления

• Юн юань (永元 yǒng yuán) 499—501

Отрывок, характеризующий Сяо Баоцзюань

– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.