Сётоку (принц)
Поделись знанием:
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
| Принц Сётоку | |
| 聖徳太子 | |
 Деревянная скульптура принца Сётоку в храме Асука-дэра (префектура Нара) | |
| Имя при рождении: |
Умаядо |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Супруга: |
Тодзико-но Ицурамэ |
| Дети: | |
Принц Сётоку (яп. 聖徳太子, Сётоку-тайси; ок. 574 — ок. 622) — японский принц-регент периода Асука. Прижизненное имя — Умаядо (яп. 厩戸皇子, Умаядо-тайси, Умаядо-мико).
Портреты Сётоку напечатаны на старых японских банкнотах в 10 000, 5 000, 1 000 и 100 иен.
Содержание
Биография
Посмертное имя Сётоку означает «Добродетельный»[1]. По легенде принц обладал способностью реагировать сразу на десять обращённых к нему прошений. Принц очень почитается японскими буддистами, имеется также буддийская школа Сётоку-сю, посвящённая принцу и представленная несколькими храмами в Икаруге.
Сётоку был сторонником буддизма, он основал храмы Ситэнно-дзи в районе Нанива (префектура Осака) и Хорю-дзи в Икаруге, районе Ямато (префектура Нара).
Принятие буддизма в стране привело к войне между великими родами Японии. Защитники традиционных верований, род Мононобэ, были разбиты родом Сога, который активно способствовал распространению зарубежного учения. Победа последних укрепила их политическое лидерство. Сога начали поставлять жён императорскому роду и фактически узурпировали власть в стране. Пик их славы приходится на годы жизни Сога-но Умако (551—626), главы рода Сога и влиятельного политика, который менял императоров на японском престоле по собственному желанию. С его помощью впервые трон заняла женщина — императрица Суйко (593—628), тётка принца.
Реформаторская деятельность Сётоку
На период диктатуры рода Сога приходится деятельность Сётоку. Он провёл большое количество реформ, которые были направлены на создание централизованной исполнительной вертикали и распространение буддизма. Принц также написал в 604 году «первые японские законоположения», которые назывались «Законоположениями в семнадцати статьях».
Сётоку ввёл китайский календарь, наладил транспортную сеть, написал первые японские исторические хроники, которые не сохранились до сегодняшнего дня, и построил много буддистских храмов. Он также регулярно посылал посольства в китайскую империю Суй. В одном из писем посольства вместо старого названия страны Ямато, принц впервые использовал слово Япония (日出 «Хиномото», позднее 日本 «Ниппон») — страна Восходящего Солнца.
Под эгидой Сётоку в Японии распространилось масочное представление гигаку[2].
Вопрос о "первом японском писателе"
Традиционно принцу Сётоку приписывалось авторство трёх комментариев к буддийским сутрам, дошедших в рукописях. Эти комментарии вместе носят название "Толкование смысла трёх сутр" («Сангё-гисё» 三経義疏). Это
- Хоккэ-гисё (法華義疏), комментарий к Лотосовой сутре («Саддхарма-пундарика-сутра»)
- Сёмангё-гисё (勝鬘経義疏), комментарий к «Шрималадэви-симханада-сутре»
- Юймагё-гисё (維摩経義疏), комментарий к «Вималакирти-нирдеша-сутре»
В качестве сочинений Сётоку они датируются 610-ми годами и долго считались "первыми японскими книгами". В случае доказательства, что Сётоку был их автором, он стал бы "первым японским писателем", имя которого известно.
Однако для большей части текста этих комментариев достоверно устанавливаются китайские оригиналы эпохи правления династии Лян, каллиграфия рукописей соответствует китайским образцам династии Суй, а аттрибуция их принцу Сётоку появляется в документах через столетие после смерти принца, когда его фигура уже превратилась в достояние религиозных легенд. Среди исследователей существует значительный плюрализм мнений о происхождении данных текстов и отношении к ним Сётоку.
Семья
Всего у Сётоку было 14 детей от трёх жён:
- Хокикими-но ирацумэ (мать восьмерых детей);
- Тодзико-но ирацумэ (мать четырёх детей);
- Инабэ-но Татибана-но кими (мать двоих детей)[3].
Напишите отзыв о статье "Сётоку (принц)"
Примечания
- ↑ Кожевников, 1998, с. 148.
- ↑ Анарина Н. Г. История японского театра. Древность и средневековье: сквозь века в XXI столетие. — Москва: Наталис, 2008. — С. 52, 55. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8062-0290-2.
- ↑ Суровень III, 2011, с. 76.
Литература
Историческая
- Кодзики — Записи о деяниях древности / Пер., коммент. Е. М. Пинус. — СПб.: ШАР, 1993. — 320 с. — (Литературные памятники Японии I). — 5010 экз. — ISBN 5-7192-0003-7.
- Кодзики — Записи о деяниях древности: Свитки 2-й и 3-й / Пер., предисл. и коммент. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова. — СПб.: ШАР, 1994. — 256 с. — (Литературные памятники древней Японии. II). — 5000 экз. — ISBN 5-7192-0006-1.
- Нихон сёки — Анналы Японии: В 2 т. / Пер. и коммент. Л. М. Ермаковой и А. Н. Мещерякова. — СПб.: Гиперион, 1997. — (Литературные памятники древней Японии. IV). — ISBN 5-89332-002-6.
Научная
- Книги
- История Японии. Т. 1. С древнейших времён до 1868 г. / Отв. ред. А. Е. Жуков. — М.: Институт востоковедения РАН, 1998. — 659 с. — 1000 экз. — ISBN 5-89282-107-2.
- Воробьёв М. В. Япония в III—VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир / Отв. ред. С. А. Арутюнов. — М.: Наука, 1980. — 4850 экз.
- Грачёв М. В., Мещеряков А. Н. История древней Японии: Учебное пособие для вузов / Гл. ред. А. Р. Вяткин. — М.: Наталис, 2010. — 544 с. — (Восточная коллекция). — 1500 экз. — ISBN 978-5-8062-0327-5.
- Иофан Н. А. Культура древней Японии / Отв. ред. Н. А. Виноградова. — Москва: Наука, 1974. — 261 с. — 15 000 экз.
- Кожевников В. В. Очерки древней истории Японии / Науч. ред. Е. В. Верисоцкая. — Владимосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. — 204 с. — 500 экз. — ISBN 5-7444-0846-0.
- Конрад Н. И. Древняя история Японии // Избранные труды. История / Отв. ред. Е. М. Жуков. — М.: Наука, 1974. — С. 11—74. — 6000 экз.
- Конрад Н. И. Очерк истории культуры средневековой Японии. — М.: Искусство, 1980. — 30 000 экз.
- Мещеряков А. Н. Герои, творцы и хранителя японской старины. — М.: Наука, 1988. — 240 с. — 30 000 экз.
- Пасков С. С. Япония в раннее Средневековье: VII—XII века. Исторические очерки / Отв. ред. Г. И. Подпалова. — 2-е. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. — 208 с. — (Академия фундаментальных исследований: история). — ISBN 978-5-397-02013-8.
- Статьи
- Суровень Д. А. [mynippon.ru/uploads/article/31b0b1aeca33ae7017b526a0564afcaf9ee68900.pdf Введение в Ямато в 603 году системы двенадцати рангов (по материалам японских и китайских источников)] // Наука и просвещение: Материалы II Международной научно-практической конференции (15 мая 2011 г.): В 3-х частях. — Ч. 3. — К.: Издательство Простобук, 2011. — С. 47—59. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2222-9132&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2222-9132].
- Суровень Д. А. [mynippon.ru/uploads/article/957feb4fc48d0bbff72bb40fc9ba6a6b33e76e8e.pdf Принципы регента-престолонаследника Умаядо (принца Сётоку-Тайси) из «Законоположений в 17-ти статьях» в правовой системе раннесредневековой Японии] // Правовая система общества: проблемы теории и практики: Труды международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 12 ноября 2010 г.. — СПб.: Издат. Дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2011. — С. 377—384.
- Суровень Д. А. [www.lib.csu.ru/vch/236/011.pdf Титулатура правителей и три высших должностных лица государства Ямато на рубеже VI—VII веков] // Вестник Челябинского государственного университета. Политические науки. Востоковедение. — Челябинск: Издательство Челябинского государственного университета, 2011. — Вып. 11. — № 21 (236). — С. 73—88.
Отрывок, характеризующий Сётоку (принц)
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
