Кудрявцева, Стефания Алексеевна

Стефания Алексеевна Кудрявцева
Имя при рождении:	Стефания Алексеевна Сорокина
Отец:	Алексей Сорокин
Мать:	Софья Николаевна Златовратская
Супруг:	Павел Прокопьевич Кудрявцев
Дети:	Вадим, Алексей, Ирина, Нонна, Александра
Награды и премии:

Стефа́ния Алексе́евна Кудря́вцева (урождённая Сорокина; 2 сентября 1908, Москва, Российская империя — 1990, Обнинск, Калужская область, РСФСР, СССР) — советский агроном, общественный и политический деятель. Ведущий озеленитель города Обнинска в 1947—1989 годах. Депутат Обнинского городского Совета депутатов трудящихся (1963—1966).

Биография

Стефания Кудрявцева родилась 2 сентября 1908 года. Потомственный агроном.

Студенткой Московского садово-огородного техникума имени Тимирязева в августе 1929 года с группой студентов побывала в гостях у Ивана Мичурина.

После окончания в 1930 году техникума работала озеленителем Московского Кремля и Парка имени Горького. Участвовала в посадке елей возле мавзолея Ленина.

В 1942 году в связи с новым назначением мужа переехала с семьёй в Ташкент. После окончания Второй мировой войны семья вернулась в Москву. В 1947 году Кудрявцева получила назначение на работу в Лабораторию «В» (будущий Физико-энергетический институт) и семья поселилась в финском домике на территории будущей школы № 2. Занималась любительским волейболом.

В 1948 году создала первую оранжерею на территории будущей школы № 2, включающую три большие теплицы для выращивания овощей (лука, помидоров, огурцов) и цветов. Здесь же заложила яблоневый сад, плодоносящие остатки которого сохранились на территории нынешней Гимназии. В течение нескольких десятилетий занималась озеленением всего Обнинска.

В 1963—1966 избиралась депутатом Обнинского городского Совета депутатов трудящихся.

Возглавляла Обнинское отделение Всесоюзного общества охраны природы с момента его организации до своей смерти в 1990 году. Работала во всесоюзном обществе «Знание». Возглавляла родительский комитет в школе, пока учились её пять детей. Инициатор и организатор садово-огородных обществ, выставок цветов и урожаев в Обнинске.

Уволилась из Физико-энергетического института 1 марта 1989 года после 42 лет работы в возрасте 81 года в связи с уходом на пенсию.

Была дружна с жившим в Буграх художником Петром Кончаловским. Размножила и рассадила по всему Обнинску полученные от Кончаловского в дар саженцы сирени, изображённой на картине «Сирень» 1933 года (в собрании Третьяковской галереи).

До конца жизни писала стихи.

Семья

• Дед — Николай Николаевич Златовратский (1845—1911), русский писатель.
• Мать — Софья Николаевна Златовратская.
• Отец — Алексей Сорокин, агроном.
• Муж — Павел Прокопьевич Кудрявцев.
• Дети — Вадим Павлович Кудрявцев, Алексей Павлович Кудрявцев, Ирина Павловна Кудрявцева, Нонна Павловна Кудрявцева, Александра Павловна Кудрявцева.
• Правнучка — Софья Сергеевна Лебедева (р. 1993), российская актриса.

Награды

• Медаль «За трудовое отличие»
• Медаль «Ветеран труда»
• Юбилейная медаль «За доблестный труд (За воинскую доблесть). В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)

Память

В 1996 году Обнинское городское Собрание присвоило имя Кудрявцевой центральной аллее Нижнего парка Обнинска. В 1999 году это решение было отменено и в честь Стефании Кудрявцевой был назван заложенный ею сквер на площади Бондаренко с установленной памятной стелой. Надпись на стеле: «Сквер памяти Стефании Алексеевны Кудрявцевой, душой и руками которой создавалась зелёная зона молодого города».

Литература

• Эпатова Н. [www.vperyod.ru/id1640.htm Потомственный агроном] // Обнинск. — 2 сентября 2008 года. — № 113 (3015).
• [newsreda.ru/?p=109 Первый озеленитель нашего города] // Новая среда +. — 9 сентября 2008 года. — № 3 (3).
• Габрианович Диана. [www.vobninske.ru/blog/chaspik/4525.html Музей под открытым небом] // Час пик. — 25 марта 2011 года.
• [www.admobninsk.ru/news/2013/10/03/news_2859.html В сквере им. Кудрявцевой наведён порядок] // Администрация города Обнинска. — 3 октября 2013 года.

Ссылки

• [www.obninsk.ru/50years/?id=1753 Зелёная память города] // Вы и мы. (недоступная ссылка)

Отрывок, характеризующий Кудрявцева, Стефания Алексеевна

В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.