Рождественский, Сергей Васильевич

Сергей Васильевич Рождественский
Дата рождения:	25 августа (6 сентября) 1868(1868-09-06)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	17 июня 1934(1934-06-17) (65 лет)
Место смерти:	Томск
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	история
Место работы:	Петербургский университет, МНП, Библиотека АН
Альма-матер:	Петербургский университет (1891)
Научный руководитель:	С. Ф. Платонов

Серге́й Васи́льевич Рожде́ственский (25 августа 1868 — 17 июня 1934) — русский и советский историк, член-корреспондент Российской Академии наук и Академии наук СССР, автор работ по проблемам государства и права России.

Биография

Родился в Санкт-Петербурге. В 1891 году окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета и был оставлен для подготовки к профессорскому званию. В 1897 году защитил магистерскую диссертацию «Служилое землевладение в Московском государстве XVI в.».

В 1912 году защитил докторскую диссертацию «Очерки по истории систем народного просвещения в России в XVIII—XIX вв.», впоследствии получившую большую Уваровскую премию.

Состоял на государственной службе в Министерстве народного просвещения. Одновременно с 1897 года вёл педагогическую деятельность в должности приват-доцента Санкт-Петербургского университета.

В 1907—1913 годах преподавал в Александровском лицее. С конца 1913 года — ординарный профессор Санкт-Петербургского университета.

После Октябрьской революции в 1918—1923 годах был председателем рабочей группы по научному описанию архива фондов в составе Петроградского отделения Главархива. 4 декабря 1920 года избран членом-корреспондентом Российской академии наук по разряду историко-политических наук (русская история).

В 1929 году был арестован по Академическому делу и приговорён к высылке сроком на пять лет. 20 июля 1967 года посмертно реабилитирован определением Военной коллегии Верховного Суда СССР.

Научная деятельность

С. В. Рождественский в своих многоплановых работах неизбежно обращался к проблемам истории российского права, поскольку исследуемые им институты могли существовать и развиваться, лишь имея надлежащую правовую охрану и защиту со стороны государства. Наиболее ярко связь социальных и правовых институтов описана в его магистерской диссертации.

Справедливо обращая внимание на значение государственных земель в деле укрепления централизованной государственной власти, С. В. Рождественский признавал, что государство не в полной мере справилось с этой задачей. Определённая часть земель временно или навсегда неизбежно и постоянно выходила из ведения государства. Как отмечал Рождественский, первой силой, выводившей определённую часть поместного земельного фонда из ведения государства, была необходимость образования пенсионного капитала для содержания вдов и малолетних детей дворян, устройства «прожиточных» поместий. Второй силой, противоречащей принципу о невыходе земель из собственности государства, был переход поместных земель в собственность церкви или монастырей, обратный же процесс, выражающийся в передаче государству церковных земель, был в любом случае мерой исключительной.

Таким образом, делает вывод С. В. Рождественский, государство, стремясь к тому, чтобы земля служилого земледелия не выходила из государственной службы, вынуждено было действовать вопреки своей цели. Государство не смогло отказаться от старого взгляда на поместье как средство эксплуатации пустопорожних земель. Получивший поместье дворянин должен был в первую очередь заселить его, а также обеспечить использование той или иной части земель на нужды сельскохозяйственного производства. Но это не всегда удавалось из-за отсутствия населения, готового переселиться на новые, малообжитые земли и освоить их. А заселённые и обжитые дворянином земли возвращались не государству, а переходили по наследству супруге или сыновьям до достижения ими совершеннолетия и поступления на государственную службу, хотя вопрос о переходе земель от отца к сыновьям первоначально не был закреплён законодательно. Возникло обычное право, впоследствии получившее закрепление в законодательстве Русского государства.

Основные работы

• [www.runivers.ru/lib/book7825/452059 Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802–1902. СПб., 1902]
• Лекции по русской истории. СПб., 1903
• Сословный вопрос в русских университетах в первой четверти XIX века. СПб., 1907
• Материалы для истории реформ в России в XVIII—XIX веках. Т. 1. СПб. 1910
• Очерки по истории системы народного просвещения в России в XVIII—XIX веках. Т. 1. СПб., 1912
• Роспись земельных владений московского боярства 1647—1648 годов. М., 1913
• Значение комиссии об учреждении народных училищ в истории политики народного просвещения в XVIII—XIX веках. Пг., 1917

Ссылки

В Викитеке есть статья об этом авторе — см. Сергей Васильевич Рождественский

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51969.ln-ru Профиль Сергея Васильевича Рождественского] на официальном сайте РАН
• [ihst.ru/projects/sohist/repress/academy/rojdestvensky.htm Статья] на сайте ИИЕТ РАН
• [www.nlr.ru//nlr_history/persons/info.php?id=146 Статья] на сайте РНБ
• [gnpbu.ru/Dates/3-8/Rozhdestvenskiy/rozhdestvenskiy.html Статья] в «Российской педагогической энциклопедии»
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=1F3A29C0-7FE5-9F3B-755E-CA9C42B6F493 Историческая справка] на сайте Архива РАН
• Груздева Е. Н. [cyberleninka.ru/article/n/sergey-vasilievich-rozhdestvenskiy-k-140-letiyu-so-dnya-rozhdeniya С. В. Рождественский (к 140-летию со дня рождения)]
• [rasl.ru/science/Rojdestvensky_SV.php Книжно-иллюстративная выставка к юбилею С. В. Рождественского в БАН]

Отрывок, характеризующий Рождественский, Сергей Васильевич

– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.