Чернов, Сергей Заремович
| Сергей Заремович Чернов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: |
СССР, Российская Федерация |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Институт археологии РАН, |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: |
Исторический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова |
| Научный руководитель: | |
Серге́й Заре́мович Черно́в (р. 8 августа 1957, Москва, СССР) — советский и российский археолог, историк.
Ведущий научный сотрудник сектора археологии Москвы Института археологии РАН.
Руководитель сектора комплексных исследований, проектирования и охраны исторических территорий Центрального региона России Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва (Института Наследия).
Содержание
Биография
Родился 8 августа 1957 года в Москве.
В 1979 году окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова по кафедре археологии, специализировался по русскому Средневековью. Студентом работал в Новгородской и других экспедициях. В 1976 году начал исследования в Северо-Восточном Подмосковье, развивая, вслед за А. А. Юшко, проект по археологическому изучению Московской земли XIV—XV веков. В 1976—1983 годах занимал должность начальника Загорского отряда исторического факультета МГУ.
В 1983 году защитил под руководством В. Л. Янина кандидатскую диссертацию «Происхождение вотчин XIV—XV вв. в районе Троице-Сергиева монастыря (историческая география землевладения)».
В 1983—1986 годах подготовил в мастерской А. И. Семёновой треста «Мособлстройреставрация» проект зон охраны древнего города Радонежа, утверждённый Мособлисполкомом в 1986 году. Опыт этой работы в 1987 году изложил в книге «Комплексное исследование и охрана русского средневекового ландшафта (по материалам древнего Радонежского княжества)». В 1983 году в рамках экспертизы проекта поворота сибирских рек, проводимой Центральным советом ВООПИК по инициативе Д. С. Лихачёва, вел исследования на Белом озере. В 1984—1986 годах был начальником Комплексной археолого-ландшафтной экспедиции ВООПИК.
В 1987 году был приглашён Институтом археологии АН СССР для воссоздания Московской археологической экспедиции. В 1987—1993 годах экспедиция провела раскопки в историческом центре Москвы и на Красной площади, найдя первую в Москве берестяную грамоту. Под влиянием этих результатов Мосгорисполком принял решение № 2854 от 27 декабря 1988 года «Об обеспечении сохранения памятников археологии и упорядочении археологического надзора в Москве», запрещающее строительство в историческом центре без проведения предварительных археологических исследований.
В 1988 году возглавил вновь созданный сектор археологии Москвы Института археологии и с позиций комплексного источниковедения начал изучение культуры Московской Руси XIII—XVI веков. В 1990 году возобновил с сотрудниками сектора и другими специалистами археологические, палеоландшафтные и микротопонимические работы в Северо-Восточном Подмосковье и лесопарковом поясе Москвы.
В 1992 году начал работать в секторе экологических проблем охраны культурного и природного наследия вновь созданного Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия под руководством П. А. Флоренского. В 1993 году был смещён с должности заведующего сектором под давлением Центра археологических исследований мэрии Москвы, так как настаивал на необходимости научной экспертизы качества работ организаций, ведущих археологические исследования в Москве.
С 1993 по 2010 год был начальником Московской областной средневековой экспедиции Института археологии РАН.
В 2005 году на основе двух монографий («Волок Ламский в XIV — первой половине XVI вв. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации» и «Домен московских князей в городских станах. 1271—1505 годы»), изданных в рамках поддержанного РГНФ проекта «Акты Московской Руси. Микрорегиональные исследования», защитил докторскую диссертацию «Структуры землевладения Великого московского княжества в XIV—XV вв. по данным микрорегиональных комплексных исследований».
В 2001—2007 годах провёл раскопки усадеб XII—XIII веков города Шерны, где, найдя 19 печатей новгородских князей Мстислава Владимировича и Всеволода Мстиславича, предложил гипотезу о новгородском присутствии в западной части Волго-Окского междуречья до 1135 года.
В 1998 году возглавил в Российском научно-исследовательском институте культурного и природного наследия сектор обеспечения деятельности Федерального научно-методического совета по охране культурного наследия при Министерстве культуры Российской Федерации. Принимал участие в организации конференций, по итогам которых были изданы сборники статей «Археологический фактор в планировочной организации территории» (1994) и «Мониторинг археологических памятников и земельный кадастр» (2000). В 2009 году сектор был переименован в сектор комплексных исследований и проектирования исторических территорий Центрального региона России.
В 1997—2008 годах занимал должность учёного секретаря Федерального научно-методического совета по сохранению культурного наследия Министерства культуры Российской Федерации.
Автор более 200 научных публикаций.
Участие в творческих и общественных организациях
- Член Центрального совета ВООПИК
Библиография
Публикации Сергея Чернова
Монографии
- Чернов С. З. Комплексное исследование и охрана русского средневекового ландшафта (по материалам древнего Радонежского княжества). М., 1987.
- Московская керамика. Новые данные по хронологии. М., 1991 (в соавт.).
- Чернов С. З. Волок Ламский в XIV - первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации (Акты Московской Руси. Микрорегиональные исследования. Т. 1). М., 1998.
- Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. 1. М., 2004 (в соавт.).
- Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. 2. М., 2005.
- Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. 3. М., 2005 (в соавт.).
Статьи
- Чернов С. З. Исторический ландшафт древнего Радонежа. Происхождение и семантика // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1988. М.,1989.
- Чернов С. З. Археологические данные о внутренней колонизации Московского княжества XIII-XV вв. и происхождение волостной общины // СА. 1991. № 1.
- Чернов С. З. Московская берестяная грамота № 1 - первый акт Московской Руси на бересте // РА. 1997. № 2
- Чернов С. З. Исторический ландшафт окрестностей Троице-Сергиева монастыря и его семантика // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1999 г. М., 2000.
- Чернов С. З. Усадьба А на посаде Шерны в районе обнаружения сфрагистического комплекса XII в. (исследования 2002 г.) // Русь в IX – XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. М., 2005.
- Чернов С. З. Некрополь Троице-Сергиева монастыря по материалам археологических исследований 2003 г. // РА. 2008, № 2.
О Сергее Чернове
- Переводчики культур // Латинская Америка. 2001. № 6.
Напишите отзыв о статье "Чернов, Сергей Заремович"
Ссылки
- [www.archaeolog.ru/~chernov Сергей Чернов на сайте Института археологии РАН]
- [www.heritage-institute.ru/index.php/protection-design-c-r-russia/1115-2012-07-09-16-09-39 Сергей Чернов на сайте Института Наследия]
Отрывок, характеризующий Чернов, Сергей Заремович
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
