Лунгин, Семён Львович

Семён Лунгин
Имя при рождении:	Семён Львович Лунгин
Профессия:	сценарист, драматург
Награды:

Семён Льво́вич Лунги́н (12 января 1920, Серпухов — 29 января 1996, Москва) — советский драматург, сценарист. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1981).

Биография

В 1943 году окончил ГИТИС им. А. В. Луначарского.

Большинство своих сценариев написал совместно с И. М. Нусиновым, с которым был не только в партнерских отношениях, но и дружеских. Дружба семей продолжалась и после безвременной кончины его соавтора, семье которого он продолжал помогать, сумев достать «доказательства», что единственным автором сценария является он, отдал причитающийся гонорар семье своего рано умершего соавтора.

Член КПСС с 1955 года.

Преподавал во ВГИКе и на Высших курсах сценаристов и режиссёров.

Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 3).

Признание и награды

• заслуженный деятель искусств РСФСР (1981).
• Государственная премия РСФСР имени Н. К. Крупской (1978) — за сценарий художественного фильма «Розыгрыш» (1976).
• Член СП СССР (1962).

Семья

• Жена — Лилианна Лунгина (Маркович) — советская литературная переводчица.
• Сыновья — Павел Лунгин и Евгений Лунгин — советские и российские сценаристы и кинорежиссеры.

Сочинения

Библиография

• Тучи над Борском: Киносценарий. М.: 1961 (Библиотека кинодраматурга). В соавторстве с И. И. Нусиновым
• Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен: Кинокомедия. М.: 1964. (Библиотека кинодраматурга) В соавторстве с И. И. Нусиновым
• Гвозди: Фантасмогория. М.: 1966. В соавторстве с И. И. Нусиновым
• Гусиное перо: Комедии. М.: 1966. (Сегодня на сцене) В соавторстве с И. И. Нусиновым
• История одного покушения: Героическая хроника в двух частях с отступлениями в разных жанрах и фейерверком. М., 1966. В соавторстве с И. И. Нусиновым
• Внимание, черепаха!: Сценарий. М., 1969
• Внимание, черепаха!; Телеграмма: Киносценарии. М., 1975 (Библиотека кинодраматурга) В соавторстве с И. И. Нусиновым
• Розыгрыш: Киносценарий. М., 1979 (Библиотека кинодраматурга)
• Я — актриса: (В. Ф. Комиссаржевская) : Киносценарий. М., 1982 (Библиотека кинодраматурга)
• Гусиное перо: Пьесы. М., 1984. В соавторстве с И. И. Нусиновым
• ВИДЕННОЕ НАЯВУ: Книга воспоминаний и размышлений. М., Вагриус, 1998. ISBN 5-264-00195-2

Работы в театре

• «Моя фирма». В соавторстве с И. И. Нусиновым
• «Гусиное перо». В соавторстве с И. И. Нусиновым
• «Семья Бахметьевых». В соавторстве с И. И. Нусиновым
• «История одного покушения». В соавторстве с И. И. Нусиновым
• «Пеппи длинный чулок». В соавторстве с И. И. Нусиновым

Фильмография

• 1960 — Мичман Панин
• 1960 — Тучи над Борском
• 1962 — Без страха и упрёка
• 1963 — Зной
• 1964 — Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён
• 1966 — Самая послушная
• 1969 — В тринадцатом часу ночи
• 1970 — Внимание, черепаха!
• 1970 — Любовь к трём апельсинам (авторы интермедий совместно с Ильёй Нусиновым)
• 1971 — Жил певчий дрозд
• 1971 — Телеграмма
• 1972 — Без трёх минут ровно
• 1974 — Агония
• 1975 — Мальчик и лось
• 1975 — Я вспоминаю…
• 1976 — Розыгрыш
• 1977 — Юлия Вревская
• 1978 — Мальчишки
• 1978 — Догони ветер
• 1979 — Трое в лодке, не считая собаки
• 1980 — Я — актриса
• 1982 — Кафедра
• 1987 — Дом с привидениями
• 1991 — Слёзы и меч

Ссылки

• [seance.ru/books#lungin-nusinov Лунгин С. Л. Нусинов И. И. «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» и другие киносценарии.] — СПб.: Мастерская «Сеанс», 2010. — 592 с.
• [web.archive.org/web/20090713185236/www.tvkultura.ru/news.html?id=23712&cid=1484&iid=19268 Телеканал Культура о С. Л. Лунгине]
• [www.vagrius.com/old/authors/lungin.shtml О С. Л. Лунгине]

Отрывок, характеризующий Лунгин, Семён Львович

Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.