ТВ Информ
ТВ-Информ | |
| |
Жанр | |
---|---|
Производство |
Информационное телевизионное агентство (ИТА, 01.11.1991—31.12.1991) |
Ведущий(е) |
Сергей Медведев |
Завершающая тема |
The Beatles: Yesterday, And I Love Her |
Страна производства | |
Язык | |
Количество сезонов |
2 |
Количество выпусков |
300+ |
Производство | |
Место съёмок | |
Продолжительность |
25—40 минут |
Вещание | |
Телеканал(ы) |
Первая программа ЦТ (до 25 декабря 1991 года), 1-й канал Останкино |
Формат изображения | |
Формат звука | |
Период трансляции | |
Хронология | |
Последующие передачи |
Новости Останкино |
ТВ Информ — телевизионная передача выходившая в эфир с 28 августа по 31 декабря 1991 года в 21:00 по Первой программе Центрального телевидения СССР, а также по Московской программе с сурдопереводом. Пришла на смену программе «Время», закрытой после Августовского путча. Представляла собой обзор информации. Имела рубрики «Спорт», «Погода» (редко полноценная рубрика, обычно же в конце программы в виде титров пробегали данные о погоде в отдельных экономических районах СССР), «Политик вне политики». 24 октября 1991 года после выпуска программы «ТВ Информ» вышла в эфир рубрика «Точка зрения» в которой политический обозреватель Студии информационных программ телевидения Александр Тихомиров вёл беседу с Председателем Комитета Верховного Совета РСФСР по международным делам Лукиным. 4 ноября 1991 года после выпуска программы ТВ Информ вышел в эфир «Репортаж о заседании Госсовета СССР». Производились Студией информационных программ телевидения. С 1 ноября 1991 и до конца существования программы ТВ-Информ делался Информационным телевизионным агентством.
Не следует путать с программой «Пятого канала» «Информ-ТВ» или кабельной сетью «Телеинформ».
Содержание
Ведущие
- Сергей Медведев
- Павел Каспаров
- Ирина Мишина
- Татьяна Комарова
- Дмитрий Линник
- Павел Огородников
- Михаил Осокин
История
28 августа 1991 года в связи с закрытием программы «Время» в эфир стала выходить программа «ТВ Информ». Этот выпуск начал вести Александр Тихомиров, а собственно выпуск провели Дмитрий Киселёв и Татьяна Миткова, а рубрику «Спорт» Нина Еремина. Закрыта 31 декабря 1991 года в связи с закрытием Первой Программы Центрального Телевидения СССР
Заставки
Начальная заставка — вылетал голубой квадрат, разделённый на множество малых голубых квадратов с надписью в центре «ТВ Информ».
Анонс — на фоне большого голубого квадрата из начальной заставки этой программы появлялись кадры событий освещаемых в выпуске.
Мини-заставка — представляла собой карту Земли по которой сверху вниз проходили фиолетовые полосы.
Конечная заставка (28 августа — 31 октября 1991 года) — на фоне неподвижного пейзажа появлялась надпись «Студия информационных программ телевидения». Конечная заставка (1 ноября — 31 декабря 1991 года) — на фоне неподвижного пейзажа появлялась надпись «Информационное Телевизионное Агентство».
Спорт
«Спорт» — рубрика телевизионной передачи «ТВ Информ». Представляла собой обзор спортивной информации.
Ведущие:
Заставка — появлялись в трёх квадратах три клипа с разными видами спорта и рядом с каждом по надписи «Спорт». Результаты матчей показывались жёлтыми буквами на фиолетовом фоне.
Прогноз погоды
«Прогноз погоды» — рубрика телевизионной передачи «ТВ Информ». Представляла собой прогноз погоды. Заставка — буквы цвета морской волны, на самых разных пейзажах. Использовались классические музыкальные аранжировки на песни битлов «Вчера», «И я люблю её». Спонсором прогноза погоды были Crosna, МТБ и Автобанк.
Ведущий: Анатолий Яковлев.
Напишите отзыв о статье "ТВ Информ"
Ссылки
- [video.yandex.ru/users/subscribe82/view/34/ Первый выпуск (от 28 августа 1991)]
- [video.yandex.ru/users/subscribe82/view/13/ Последний выпуск (от 31 декабря 1991)]
Отрывок, характеризующий ТВ Информ
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.