Терри, Элис
| Элис Терри | |
| Alice Terry | |
 Студийная фотография 1924 года | |
| Гражданство: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1916—1933 |
Элис Терри (англ. Alice Terry, урождённая Элис Фрэнсис Тааффе (англ. Alice Frances Taaffe), 29 июля 1899 — 22 декабря 1987) — американская актриса.
Терри, уроженка Индианы, дебютировала на киноэкранах в 1916 году фильме «Не моя сестра» с Бесси Баррискейл и Уильямом Дезмондом Тейлором в главных ролях. В 1921 году она сыграла одну из самых известных своих ролей — Маргариту в эпической военном фильме её супруга Рекса Ингрэма «Четыре всадника Апокалипсиса», где её коллегой по экрану был Рудольфо Валентино. Элис Терри продолжала сниматься до конца 1920-х годов, появившись ещё в десятке картин, среди которых «Покоряющая сила» (1921), «Пленник Зенды» (1922), «Скарамуш» (1923), «Великое разделение» (1925) и «Сады Аллаха» (1927). Всего её фильмография насчитывает 29 картин, из которого до наших дней дошли только 17.
С началом эры звукового кино она вместе с мужем завершила карьеру. После смерти Инграма в 1950 году у Терри был роман с актёром Джеральдом Филдингом,[1] до его кончины в 1956 году.[2] Последние годы жизни актриса провела в Калифорнии, где скончалась в 1987 году в возрасте 88 лет. Её вклад в киноиндустрию США отмечен звездой на Голливудской аллее славы.
Напишите отзыв о статье "Терри, Элис"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Терри, Элис
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
