Табалуга
Поделись знанием:
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
Табалуга (нем. Tabaluga) — сказочное существо, маленький зелёный дракончик, живущий в волшебной Зелёной стране (Grünland). Табалуга ещё совсем маленький дракон, ему всего 5 лет. Внешне симпатичный, Табалуга характером дружелюбен, отзывчив и любознателен, но легкомыслен.
Он является последним драконом и наследным принцем Зелёной страны. Он призван защищать её и её обитателей от двух противоборствующих королевств с тоталитарными режимами: к северу от страны арктическая тундра, где правит снеговик Арктос, и к югу сухая пустыня, где правит песочный дух Хамсин. Оба диктатора, помимо личной неприязни друг к другу, также претендуют на захват Зелёной страны.
Образ маленького дракона является результатом коллективного творчества немецкого рок-певца Петера Маффая, поэта Грегора Ротшалька и композитора детских песен Рольфа Цуковски. Рисованный образ Табалуги создал немецкий детский автор и иллюстратор Хельме Гейне.
Первый музыкальный альбом «Табалуга и путешествие в Благоразумие» вышел в 1983 году. Ему следовали два других — «Табалуга и сияющее молчание» в 1986 г. и «Табалуга и Лилли» (1993). Соответственно в 1994 и в 2003 годах состоялись два концертных турне — «Табалуга и Лилли» и «Табалуга и потерянное счастье», собравшие более 700 тысяч зрителей. О приключениях Табалуги на немецком телевидении было создано 78 мультипликационных фильмов, объединённых в несколько циклов, которые с успехом демонстрировались более чем в 100 странах мира. В сентябре 1999 года в театре Центр Оберхаузена состоялась премьера мюзикла «Табалуга и Лилли».
На немецком телевизионном канале ZDF в 1997 году было создано детское телешоу «Табалуга тиви» (Tabaluga tivi), транслирующееся уже более 10 лет. На канале ZDF и детском канале KI.KA вышло к настоящему дню более 500 программ этого шоу.
Содержание
Персонажи
Зелёная страна
Табалуга: маленький зелёный дракон, главный герой сериала. Сын Тириона. Главный враг Арктоса и Хамсина. Во втором сезоне стал принцем, а позже королём Зелёной Страны.
Хэппи: белая зайчиха, одна из лучших друзей Табалуги. Ледяная страна была её родным домом, но из-за тирании Арктоса ей пришлось жить в Зелёной, где она и осталась.
Дигби: крот из Зелёной Страны, один из лучших друзей Табалуги. Был первым, кто заговорил с Табалугой.
Ниссая: гигантская черепаха, которая действует, как наставник и советник Табалуги.
Базз: пчёлка, один из хороших друзей Табалуги.
Руби: колибри, друг Базза и Табалуги.
Шуху: филин с волшебным хрустальным шаром. Давно по просьбе Тириона сдался Арктосу, чтобы следить за ним. В конце первого сезона смог вернуться в Зелёную страну, со второго сезона имеет там свой дом с зельями и вместе с Ниссаей они помогают дракону. Во втором сезоне внешний вид Шуху немного изменился.
Билингва: змея, является второстепенным злодеем в одной из последних серии 1 сезона. Пыталась загипнотизировать жителей Зелёной и Ледяной стран, чтобы стать королевой. В конце эпизода была парализована своим же гипнозом.
Тирион: предыдущий правитель Зелёной страны и отец Табалуги. Умер задолго до рождения Табалуги и превратился в звезду, как и все драконы. Являлся Табалуге во снах и видениях (1 сезон), в виде духа (2 сезон) и в последней серии 3-го сезона.
Ледяная страна
Арктос: правитель Северной страны, он живой и массово вредный снеговик, стремящийся сделать Зелёную Страну замороженной пустошью. Он имеет зал с животными, те что заморожены. Любит мороженое. Во втором и третьем сезонах Арктос стал более мягким и комичным персонажем, чем в первом.
Джеймс: вежливый и мягкий пингвин, слуга Арктоса. Командует пилотами транспорта своего хозяина. Когда пингвины временно покинули Арктоса, Джеймс был единственным, кто остался на его стороне. Управляет Арктопланом.
Аттила: морж и повар Арктоса.
Вултур: стервятник, служащий Арктосу. Во втором сезоне он перешёл на сторону Хамсина, но в третьем вновь вернулся к прежнему хозяину.
Фритц/Рекс: ручная акула Арктоса, которая всё время пытается съесть морковь-нос Арктоса.
Пустыня
Хамсин: правитель пустыни, желающий превратить в пустыню Зелёную страну. Появляется в образе кровожадного песчаного вихря. Совершал большие злодеяния, он даже не менее ужасный враг, чем Арктос (бывали даже случаи, когда Табалуга и Арктос объединялись против него).
Кайо: хамелеон, работавший на Хамсина. В третьем сезоне пытается работать на Арктоса и заменить Джеймса, но его глупость лишь раздражает Арктоса. Тогда Кайо спасает жизнь Табалуге и остаётся в Зелёной стране
Страусиха: бухгалтер Хамсина, подсчитывает для него, сколько песчинок песчаный дух переправил в Зелёную страну. Появляется только во 2-ом сезоне.
Верблюды: работают на Хамсина, приводят в действие песчаные машины
Список эпизодов
Сезон 1
| # | Название | Описание | Дата выхода |
|---|---|---|---|
| 1 | Последний представитель рода | Злой снеговик Арктос держит Зелёную страну в страхе. Он собирается покрыть леса и луга толстым слоем снега и избавиться от всего цветного. Выдернув зелёную ель, он случайно пробуждает старое яйцо, которое находят крот Дигби и его друзья. Из яйца на свет появляется дракон по имени Табалуга, он сын великого дракона Тириона и последняя надежда Зелёной страны. | |
| 2 | Счастливый конец | Табалугу забрасывает в Ледяную страну, и там он находит крольчиху Хэппи. Вместе они пытаются сбежать от Арктоса и спасти своего нового друга - лиса Данди. | |
| 3 | Очень горячо | Стервятник раздувает огонь, оставленный Табалугой, и в Зелёной стране начинается большой пожар. Единственный способ его остановить - направить огонь в сторону Ледяной страны. | |
| 4 | Слуга двух господ | Стервятник похищает Дигби и уносит в Ледяную страну. Жители Зелёной страны совершают диверсию, пока Табалуга и Хэппи идут спасать своего друга. | |
| 5 | Сомнительные сделки | Ночь продолжается слишком долго, и жители Зелёной страны очень взволнованы и убеждены, что солнце украл Арктос. Тот пользуется моментом, чтобы обменять солнце на альпийские пастбища. | |
| 6 | Один дракон лишний | Арктос отправляет в Зелёную страну летающую ящерицу, чтобы тот выдал себя за Табалугу. | |
| 7 | Тот, кто мудрее - не сдаётся | Арктос создал новое оружие, которое может действительно нанести вред Зелёной стране. Табалуге ничего не остаётся, кроме как сдаться. | |
| 8 | Одним выстрелом двух зайцев | Табалуга хочет помочь королеве муравьёв Елизавете XXI's спасти её армию от лап Арктоса. У него есть прекрасный план по спасению. | |
| 9 | Лунатик | Табалугу увлекли рассказы о Луне, и теперь он лелеет мечтой попасть на неё. Кажется, Арктос хочет ему помочь с этим. | |
| 10 | Драконы не плачут | Табалуга, Хэппи и Джеймс находят новый вкусный фрукт, но мало кто из них знает, какой от этого фрукта побочный эффект. | |
| 11 | Большое облако | Арктос вновь атакует Зелёную страну, на этот раз его оружие - снежные облака. Единственный способ остановить их - отправиться к королеве вулканических муравьёв, которая знает секреты вулкана. | |
| 12 | Гости, пришедшие с холода | Пингвины Арктоса решают устроить забастовку из-за плохого обращения с ними и уезжают из Ледяной страны. Табалуга помогает беженцам, но они не смогут долго прожить в непривычной для них среде. | |
| 13 | Роковой подарок | В теплице Арктоса завелась саранча. Она пожирает всё зелёное на своём пути. И снеговик решил воспользоваться этим. | |
| 14 | Провалившаяся премьера | Чтобы заглушить скуку, Арктос посылает Джеймса похитить несколько дельфинов и устроить цирк. Но кто же их спасёт, если не может даже Табалуга? | |
| 15 | Много шума из-за семечек | Мороженое с семечками подсолнуха приходится по душе Арктосу. Он посылает Джеймса добыть ещё семечек, при этом уничтожив все поля с подсолнухами. | |
| 16 | Нечестная игра | В Зелёной стране проходит спортивный турнир. Арктос планирует использовать это состязание, чтобы выиграть немного земли для себя. | |
| 17 | Мистер хороший парень | Арктос посылает Джеймса в Зелёную страну в костюме клоуна, чтобы добыть фруктов для мороженого, но арктоплан ломается, и Джеймсу приходится задержаться здесь. Пока переодетый Табалуга подменяет пингвина, ему предстоит узнать о дружбе и любви от местных жителей. | |
| 18 | Много соли вредно для здоровья | Джеймс строит плотину в Зелёной стране, чтобы иметь постоянный доступ к пресной воде для мороженого. Река выходит из берегов и затапливает страну. | |
| 19 | Древо Жизни | Арктос собирается уничтожить Древо жизни, не обращая внимания на последствия, которые оказываются ужасны не только для Зелёной страны, но и для Ледяной тоже. | |
| 20 | Великолепная пара | Сегодня день рождения Хэппи. Арктос отправляет к ней ещё одного снежного зайца по имени Леон, чтобы тот разорвал крепкую дружбу Хэппи и Табалуги. | |
| 21 | Огненная схватка | Табалуга находит диких пчел и дружится с ними, пока Арктос отправляет Джеймса добыть мёд. | |
| 22 | Табалуга и Лили | Табалуга был пленён прекрасной скульптурой девушки, которую сделал Арктос. Её зовут Лили, и Табалуга уверен, что она жива и есть способ освободить её ото льда. | |
| 23 | Неудачное похищение | Джеймс крадёт надоедливого кузена Хэппи - Билла, для коллекции Арктоса. Но кто знал, что маленький заяц доставит столько хлопот? | |
| 24 | Река Времени | Ниссая рассказывает Табалуге о Реке Времени и показывает отрывок из прошлого. Джеймс перекрывает течение реки и время в Зелёной стране останавливается... | |
| 25 | Королева на день | Змея Белингва мечтает править Зелёной и Ледяной странами, и на пути к этой цели ей поможет умение гипнотизировать. | |
| 26 | Шоколадное мороженое всем! | Отчаявшись, Арктос атакует Зелёную страну и обнаруживает, что имеет огромную власть. Теперь Зелёная страна покрыта толстым слоем снега, кругом бушует вьюга. Неужели это конец? |
Сезон 2
| # | Название | Описание | Дата выхода |
|---|---|---|---|
| 1 | Принц Табалуга | Табалуга становится принцем Зелёной Страны, а Арктос по его совету открывает фабрику мороженного. | |
| 2 | Повелитель песков | Хамсин, правитель Пустыни, заявляется в Зелёную и страну и предлагает свою помощь, однако Табалуга ему не доверяет. | |
| 3 | Благородный герой | Арктос сильно ранит Вултура и тот умирает, но Табалуга относит его к реке Жизни. Может ли Вултур после оказаться предателем? | |
| 4 | Суровая зима | Новый план Арктоса состоит в том, чтобы жители Зелёной страны впали в спячку и никогда не проснулись, но обстоятельства складываются так, что ему приходится заключить сделку с Хамсином... | |
| 5 | Госпожа удача | Хамсин терпит поражение за поражением и теперь сомневается в своём счастливом будущем. Кайо похищает для него хрустальный шар, который показывает победу Хамсина. Джеймс пытается выкрасть хрустальный шар у Хамсина, но Кайо подменивает шары, и Джеймс приносит Арктосу не тот шар... | |
| 6 | Герой Дигби | Арктос отправляет в Зелёную страну летающую ящерицу, чтобы тот выдал себя за Табалугу. | |
| 7 | Наводнение | Арктос устраивает в Зелёной стране наводнение. Хеппи с детьми отправились собирать цветы и их затопит первыми... | |
| 8 | Одним выстрелом двух зайцев | Табалуга хочет помочь королеве муравьёв Елизавете XXI's спасти её армию от лап Арктоса. У него есть прекрасный план по спасению. | |
| 9 | Картофельный фестиваль | В Зелёной стране большой урожай картошки, но даже все жители Зелёной страны могут не успеть её выкопать. Арктос отказывает в помощи, а у Хамсина свои планы. | |
| 10 | Заветная формула | Хамсин обманывает Хеппи и забирает у неё формулу роста и теперь огромный кактус захватил всю Зелёную страну... | |
| 11 | Большое облако | Арктос вновь атакует зелёную страну, на этот раз его оружие - снежные облака. Единственный способ остановить их - отправиться к королеве вулканических муравьёв, которая знает секреты вулкана. | |
| 12 | Песчаные блохи | Хамсин "дарит" жителям Зелёной страны песчаных блох, из-за которых они не смогут достроить амбар и вся еда пропадёт, но, как говорится: "Мал, да удал". | |
| 13 | Роковой подарок | В теплице Арктоса завелась саранча. Она пожирает всё зелёное на своём пути. И снеговик решил воспользоваться этим. | |
| 14 | Мой малыш | Хамсину надоел плач детей и он выгоняет всех из пустыни. За помощью они отправляются в Зелёную страну, но возникает конфликт... | |
| 15 | Снежный монстр | Один из монстров с севера потерялся и оказался в Зелёной стране. У Арктоса и Хамсина свои планы на него... | |
| 16 | Нечестная игра | В Зелёной стране проходит спортивный турнир. Арктос планирует использовать это состязание, чтобы выиграть немного земли для себя. | |
| 17 | Спектакль примирения | Арктос и Хамсин устраивают войну, которая задевает и Зелёную. Тирион даёт Табалуге совет устроить спектакль примирения, но Хеппи и Дигби пропали... | |
| 18 | Много соли вредно для здоровья | Джеймс строит плотину в Зелёной стране, чтобы иметь постоянный доступ к воде для мороженого. Река выходит из берегов и затапливает страну. | |
| 19 | Похищение | На солевых шахтах Хамсина нет работников, однако Кайо знакомится с племянниками Джеймса... | |
| 20 | Сладких снов, Хамсин | Заклинание Хамсина оборачивается против него и его место занимает Кайо - король Зелёной страны. Единственный, кто может его остановить это Хамсин, но он под действием сонного заклинания... | |
| 21 | Буревестник | Хеппи мечтает летать. Шуху рассказывает ей о буревестнике - хозяине и небес и волшебную флейту, которая его призывает. Но что случится, если эта флейта окажется в руках Хамсина? | |
| 22 | Садик чудовища | По приказу Хамсина, Кайо сжигает сад, посаженный чудовищем и сваливает всю вину на Табалугу. Теперь это чудовище грозится уничтожить всю Зелёную страну. | |
| 23 | Загадка хрустальной горы | Арктос украл, а позже и разбил хрустальный шар, а Хамсин похитил Шуху. Без хрустального шара Табалуга не сможет найти Шуху, но где взять новый? | |
| 24 | Река Времени | Ниссая рассказывает Табалуге о Реке Времени и показывает отрывок из прошлого. Джеймс перекрывает течение реки и время в Зелёной стране останавливается... | |
| 25 | Пески времени | Хамсин обманным способом превращает Зелёную страну в пустыню. Ниссая отводит потерявшего надежду Табалугу к реке Времени и открывает ему прошлое... | |
| 26 | Общее решение | Жители Зелёной страны готовятся к коронованию Табалуги в Короля Зелёной страны, а Арктос строит в Зелёной стране парк развлечений. Но это, оказывается, коварный план... |
3 сезон
1. Медальон Дракона.
2. В путь.
3. Страшная история.
4. Соревнование.
5. Камень огня.
6. Маленькое чудо.
7. Добрый Арктос.
8. Мрачный лес
9. Мама Арктос.
10. Глаз в небе
11. Не забыть запомнить
12. Золото дураков
13. Где зима?
14. Приятель кит.
15. Влюблённый Арктос.
16. Знак воды.
17. Спрятанные сокровища.
18. Гадание на звезды.
19. Кто есть кто?
20. Скрытая комната.
21. На старт, внимание, марш!
22. Обещание Дигби?
23. Кайо: друг или враг?
24. Опасные горы.
25. Мир Драконов.
26. Потерянный медальон.
Полнометражный фильм
В 2002 году вышел полонометражный мультфильм о Табалуге: «Табалуга и Лео: Рождественская история». В России фильм по ТВ транслировался по каналу "Теленяня" в начале января 2010 года, и был издан на DVD. Фильм рассказывает, о том как мальчик-сирота Лео под Рождество попадает в Зелёную страну и Табалуга опекает его. В конце фильма Лео возвращается домой и у него появляются родители.
Напишите отзыв о статье "Табалуга"
Ссылки
- [www.tabaluga.de/ Официальный сайт] (нем.) * [www.karusel-tv.ru/announce/8483 Табалуга] (рус.) на сайте Телеканала «Карусель»
Отрывок, характеризующий Табалуга
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
