Табасаранская письменность
Поделись знанием:
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
Алфавит табасаранского языка впервые был составлен в 1928 году. В своей основе он имел латинскую графику. Первая книга на этом алфавите была издана в 1931. В первой версии алфавита не было заглавных букв, они появились лишь в 1933 году, когда алфавит претерпел реформу. В 1938 году табасаранский алфавит, как и алфавиты других языков народов СССР, был переведён на кириллицу. Позднее табасаранский алфавит реформировался и видоизменялся.
Первый вариант табасаранского алфавита на кириллической графике: А а, Б б, В в, Г г, Гъ гъ, ГӀ гӀ, Д д, Джв джв, Е е, Ж ж, Жв жв, З з, И и, Й й, К к, Къ къ, Кь кь, КӀ кӀ, Л л, М м, Н н, О о, П п, ПӀ пӀ, Р р, С с, Т т, ТӀ тӀ, У у, УӀ уӀ, Ф ф, Х х, Хъ хъ, Хь хь, Ц ц, ЦӀ цӀ, Ч ч, Чв чв, ЧӀ чӀ, ЧӀв чӀв, Ш ш, Шв шв, Щ щ, Ъ ъ, Ы ы, Ь ь, Э э, Ю ю, Я я[3].
По данным БСЭ (1955 год, т. 37) табасаранский алфавит использовал следующие дополнительные буквы: Аь аь, Гъ гъ, Гь гь, Жв жв, Жъ жъ, Къ къ, Кь кь, КӀ кӀ, ПӀ пӀ, ТӀ тӀ, Уь уь, Хъ хъ, Хь хь, ЦӀ цӀ, Чв чв, Чъ чъ, ЧӀ чӀ, Шв шв, Ӏ.
Современный табасаранский алфавит[4]
| А а | Аь аь | Б б | В в | Г г | Гъ гъ | Гь гь | Д д |
| Е е | Ё ё | Ж ж | З з | И и | Й й | К к | Къ къ |
| Кь кь | КӀ кӀ | Л л | М м | Н н | О о | П п | ПӀ пӀ |
| Р р | С с | Т т | ТӀ тӀ | У у | Уь уь | Ф ф | Х х |
| Хъ хъ | Хь хь | Ц ц | ЦӀ цӀ | Ч ч | ЧӀ чӀ | Ш ш | Щ щ |
| ъ | ы | ь | Э э | Ю ю | Я я | Ӏ | ' |
Таблица соответствия алфавитов
| Кириллица | Латиница |
|---|---|
| А а | A a |
| Аь аь | Ә ә |
| Б б | B b |
| В в | V v |
| Г г | G g |
| Гъ гъ | Ƣ ƣ |
| Гь гь | H h |
| Д д | D d |
| Е е | E e, Je je |
| Ё ё | - |
| Ж ж | Ƶ ƶ |
| З з | Z z |
| И и | I i |
| Й й | J j |
| К к | K k |
| Къ къ | Q q |
| Кь кь | Ꝗ ꝗ |
| КӀ кӀ | Ⱪ ⱪ |
| Л л | L l |
| М м | M m |
| Н н | N n |
| О о | O o[5] |
| П п | P p |
| ПӀ пӀ | Ҏ ҏ |
| Р р | R r |
| С с | S s |
| Т т | T t |
| ТӀ тӀ | T̨ t̨ |
| У у | U u[5] |
| Уь уь | Y y |
| Ф ф | F f |
| Х х | X x |
| Хъ хъ | Ӿ ӿ |
| Хь хь | Ҳ ҳ |
| Ц ц | S̷ s̷ |
| ЦӀ цӀ | Ⱬ ⱬ |
| Ч ч | C c |
| ЧӀ чӀ | Ç ç |
| Ш ш | Ş ş |
| Щ щ | Şc şc |
| Ъ ъ | - |
| Ы ы | Ь ь |
| Ь ь | - |
| Э э | E e |
| Ю ю | Ju ju, Y y |
| Я я | Ja ja, Ә ә |
| - | Ⱬ̵ ⱬ̵[5] |
Напишите отзыв о статье "Табасаранская письменность"
Примечания
- ↑ şalbuzuv t. əxydariz alifar. mahac-qala, 1932
- ↑ Şalbuzov t. Bukvar. Mahacqala, 1937
- ↑ Дагестанская правда. 16 февраля 1938 г.
- ↑ Ханмягьмадов Б. Гь., Къурбанов Къ. К. [mosdag.ucoz.ru/knigi/tabasaranskie/bukvar_1_klass.pdf Букварь: Гъуларин мектебарин сабпи классдиз учебник]. — Мягьячгъала: ООО «Издательство НИИ педагогики», 2007. — 128 с. — ISBN 978-5-94328-256-0.
- ↑ 1 2 3 Введена в 1933
| ||||||
Отрывок, характеризующий Табасаранская письменность
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
