Табатабаи, Мухаммад Хусейн

Мухаммад Хусейн Табатабаи

Мухаммад Хусейн Табатабаи (1903 — 15 ноября 1981 года), известный также как Алламе Табатабаи — иранский аятолла, шиитский богослов в четырнадцатом поколении, философ, комментатор Корана, автор тафсира «Аль-Мизан». Особого титула «Алламе» Табатабаи был удостоен за свою глубокую учёность.

Биография

Аятолла сейид Мухаммад Хусейн Табатабаи родился в Тебризе в 1903 году н. э. (1321 г. лунной хиджры или 1282 г. солнечной хиджры) в семье шиитских учёных-богословов, потомков пророка Мухаммада.

Своё начальное исламское образование Табатабаи получил в родном городе, усвоив базовые знания в области арабского языка и исламских богословских дисциплин. В возрасте около 20 лет Табатабаи отправился в священный для шиитов город ан-Наджаф, чтобы продолжить своё обучение в знаменитой наджафской хаузе. В ан-Наджафе Табатабаи изучал исламское право (фикх) и основы шиитской юриспруденции (усул аль-фикх) у таких авторитетных шиитских богословов того времени, как Мирза Мухаммад Хусейн Наини и шейх Мухаммад Хусейн Исфахани.

Помимо изучения традиционного набора исламских дисциплин, преподаваемых в хаузе, Табатабаи также постигал основы теоретического и практического ирфана — исламского гнозиса. Его наставником на этом пути стал великий гностик Мирза аль-Кади.

После завершения курса своего обучения в ан-Наджафе в 1935 г. аятолла Табатабаи вернулся в родной Тебриз и несколько лет преподавал там исламские науки небольшой группе своих учеников. Тем не менее, слава о нём быстро распространилась по всему Ирану.

В 1945 г. в связи с событиями Второй мировой войны аятолла Табатабаи переехал из Тебриза в священный город Кум, являющийся крупнейшим центром шиитского знания в мире. В Куме Табатабаи начал преподавать тафсир — комментарии к Корану, а также традиционную исламскую философию и ирфан. В частности, заслугой Алламе Табатабаи является введение в учебное расписание кумской хаузы курса преподавания философской системы Муллы Садра. В ходе своей преподавательской деятельности аятолла Табатабаи также часто посещал Тегеран. В частности, у него было там некоторое количество учеников, которых он обучал в рамках современной, а не традиционной системы образования.

В последние годы своей жизни Алламе Табатабаи инициировал проведение ряда научно-исследовательских и учебных сессий совместно с Анри Корбеном и Сейидом Хоссейном Насром, в ходе которых они обсуждали классические тексты по ирфану и грозису. Сейед Хоссейн Наср назвал эти штудии компаративным гнозисом, ибо в ходе каждой из этих сессий участники исследовали сакральные тексты какой-либо из крупнейших мировых религий, уделяя особое внимание сочинениям мистического и гностического содержания. Так, в зоне рассмотрения попали «Дао дэ цзин», «Упанишады» и «Апокалипсис» Иоанна Богослова, и эти тексты сопоставлялись с суфийскими и в целом исламскими гностическими доктринами.

Роль в истории исламской мысли

Предметом особого исследовательского интереса для Алламе Табатабаи был марксизм, коммунизм и диалектический материализм, который он критиковал с позиций традиционной исламской философии. В частности, этой теме аятолла Табатабаи посвятил один из своих главных трудов — «Усул-е фалсафа ва равиш-е реализм» («Основания философии и метод реализма»), в котором он защищал реализм в противовес диалектическим системам.

Табатабаи также является автором объёмного комментария к «Асфар аль-арба’а» — важнейшему сочинению Муллы Садра. Другими важными работами аятоллы Табатабаи по исламской философии и ирфану являются труды «Бидайат аль-хикма» («Начало мудрости») и «Нихайат аль-хикма» («Завершение мудрости»).

С другой стороны, аятолла Табатабаи написал ряд ценных трудов по шиизму, такие, как двадцатитомный тафсир «Аль-Мизан» и двухтомник «Шиитская антология», включающая в себя развёрнутые сведения по истории шиизма, хадисы пророка Мухаммада и шиитских имамов о таухиде — исламском единобожии, а также мольбы шиитских имамов и письмо имама Али ибн Абу Талиба Малику Аштару, изначально являющееся частью свода его проповедей, писем и афоризмов «Нахдж аль-балага» — данное послание содержит в себе наставление правителю относительно того, каким образом необходимо соблюдать справедливость в отношении народа и подданных.

Алламе Табатабаи оказал существенное влияние как на традиционные богословские круги хаузы, так и на светские среды в Иране. Он стремился создать новую интеллектуальную элиту из числа представителей образованных слоёв иранского общества, которых он старался ознакомить с исламской философией и интеллектуальной традицией, сопоставленной им с наиболее влиятельными течениями в мировой мысли XX столетия. Этим путём последовали и некоторые его ученики из богословских кругов — такие, как сейид Джалаладдин Аштияни из Университета Мешхеда и Муртаза Мутаххари из Тегеранского университета.

Работы, издававшиеся на русском языке

• Табатабаи Алламе. Тайны исламского монотеизма. — Исток, 2010. — 144 с. — ISBN 978-5-8493-0114-3.

Ссылки

• [www.jafariyanews.com/june2k2/7tabatabai.htm Mohammad Yazdi. Biography of Late Ayatullah Sayyid Muhammad Husayn Tabatabai.]

См. также

• Тафсир аль-Мизан

Отрывок, характеризующий Табатабаи, Мухаммад Хусейн

Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]