Табель успеваемости

Та́бель успеваемости — таблица успеваемости школьника (учащегося), в которой перечислены изучаемые предметы и выставляются итоговые оценки за периоды (за учебные четверти) учёбы в учебном заведении.

Табель позволяет учащимся и их родителям увидеть изменения в успеваемости, заметить трудности и принять меры к их преодолению. Табель служит для информирования родителей о рубежной успеваемости школьника. В современных условиях табель является составной частью электронных систем учёта успеваемости.

Табель может изготавливаться как отдельный бланк или представлять собой вкладыш в школьном дневнике. В СССР это был отдельный бланк единого образца. Сейчас форму табеля и порядок его ведения регламентируют внутренние документы конкретной школы.

Табель может содержать раздел, чтобы учителя могли записать отдельные замечания о работе учащегося и его поведении.

В России школьный учебный год разделён на четыре четверти (1-я (сентябрь — октябрь), 2-я ноябрь — декабрь, 3-я январь — март, 4-я апрель — июнь).

Обычно новый табель начинают заполнять после окончания первой четверти. Оценки за последующие четверти дописываются в тот же бланк, то есть табель обновляется четыре раза за учебный год.

В США в начальной школе учебный год разделён на три семестра (сентябрь — декабрь, декабрь — март, март — июнь). В конце каждого семестра ученики получают отдельный табель. В средней школе ученики получают табель два раза, но могут также получать промежуточный табель в середине семестра. Пример: первый семестр продолжается с сентября по январь, второй — с января по июнь.

В Великобритании средняя школа традиционно выдает табель раз в год. Однако, многие школы сейчас начали формировать табеля более регулярно. В 2010 году введено требование, чтобы табели и текущая успеваемость для всех учащихся в общеобразовательных школ предоставлялась родителям через Интернет.

См. также

• Аттестат
• Диплом

Отрывок, характеризующий Табель успеваемости

«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»