Таврия (футбольный клуб)
Поделись знанием:
К:Футбольные клубы, основанные в 1958 годуТаврия (футбольный клуб)Таврия (футбольный клуб)
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Эта статья — об украинском футбольном клубе. О крымском футбольном клубе, созданном в 2014 году, см. ТСК-Таврия.
 Таврия
| |||
| |||
| Полное название |
Спортивный клуб «Таврия» Симферополь | ||
| Прозвища | «Крымчане» | ||
| Основан | 1958 | ||
|---|---|---|---|
| Стадион | РСК «Локомотив» | ||
| Вместимость | 19 978 | ||
| Соревнование | Любительский чемпионат Украины по футболу | ||
| |||
«Та́врия» (укр. «Таврія») — украинский футбольный клуб из Симферополя. Все чемпионаты Украины до 2014 года провёл в Высшей лиге. Стал первым чемпионом Украины в 1992 году и первым участником Лиги чемпионов от Украины. В сезоне 2009/10 команда стала обладателем Кубка Украины.
Содержание
История
Команда основана в 1958 году на базе команды «Буревестник». Ранее называлась «Авангард». Под нынешним названием «Таврия» выступает с 1963 года. Первый матч «Таврия» провела 20 апреля 1958 года с «Химиком» из Ярославля (0:0).
В 1973 году «Таврия» стала победителем Второй лиги СССР и вышла в Первую лигу.
В 1980 году команда победила в Первой лиге и вышла в Высшую лигу. В Высшей лиге 1981 года «Таврия» заняла 17 место, обогнав только «Пахтакор» и вылетела в Первую лигу.
В сезоне 1986/87 «Таврия» дошла до полуфинала Кубка СССР (рекорд для участников второй лиги), где проиграла минскому «Динамо» (0:2).
Последний матч в рамках чемпионата СССР состоялся 8 ноября 1991 года в Екатеринбурге с «Уралмашем» (2:6).
В 1992 году «Таврия» стала первым чемпионом независимой Украины, обыграв в финальном матче во Львове киевское «Динамо» (1:0). Единственный гол в поединке с подачи Андрея Опарина на 76 минуте забил Сергей Шевченко. Тогда команду тренировал Анатолий Заяев, а Юрий Гудименко стал лучшим бомбардиром — забив 12 мячей.
После того, когда клуб стал чемпионом, команда получила право участвовать в Лиге чемпионов, сначала «Таврия» победила «Шелбурн» (0:0, 2:1), а в 1 раунде проиграла швейцарскому «Сьону» (1:4, 1:3).
В сезоне 1993/94 команда дошла до финала Кубка Украины, где проиграла одесскому «Черноморцу» в серии послематчевых пенальти (3:5).
Летом 2006 года команду покинули целый ряд игроков, среди которых можно выделить — Чижевского, Жуниора, Литовченко, Корнева, Головко и Старгородского, а на их место Фоменко пригласил Голайдо, Василяускаса, Омоко, Зельмикаса и Любеновича[1][2][3]. В эфире телепередачи «Футбольный уик-энд», один из руководителей «Таврии» рассказал о сенсанционной сделке с Диего Тристаном. «Мне прислали данные о Тристане, защищавшего цвета сборной Испании, его трансферная цена 490000 долларов. Однако, мы думаем, почему этот игрок стоит столь дешёво, видимо, пребывает не в лучшей форме. Да и хочет он получать 350 тысяч евро, это для нас непосильная сумма». Естественно, сделка не состоялась.
По итогам первой половины сезона 2006/07 «Таврия» дошла до полуфинала Кубка, в четвертьфинале обыграв днепродзержинскую «Сталь» (5:1). В полуфинале Таврия уступила донецкому «Шахтёру» (0:0 и 2:2 за счёт гола на выезде).
В декабре 2006 года с главным тренером Михаилом Фоменко был продлен контракт, а также был уволен спортивный директор Рувим Аронов[4]. В январе 2007 года на просмотре в «Таврии» находилось около 50 человек[5][6]. Также клуб подписал нигерийского нападающего Лаки Идахора[7]. 13 мая 2007 года в матче против запорожского «Металлурга» (5:1)[8] Идахор оформил хет-трик. В сезоне 2006/07 настоящим открытием стал Владимир Гоменюк, став лучшим бомбардиром команды забил 8 мячей, «Таврия» в этом сезоне заняла достойное 5 место[9].
В сезоне 2008/09 Александр Ковпак, забив 17 голов, стал лучшим бомбардиром Премьер-лиги.
16 мая 2010 года «Таврия» стала обладателем Кубка Украины, обыграв в финале в дополнительное время команду «Металлург» из Донецка. 4 июля 2010 года в матче за Суперкубок Украины «Таврия» встречалась с донецким «Шахтёром», в итоге «горняки» выиграли с разгромным счётом (7:1), единственный гол за «Таврию» забил Максим Фещук.
В начале сезона 2012/13 ФИФА наложила на клуб запрет на трансферную деятельность. Такое решение было принято по мотивам дела Афолаби. ФИФА, рассмотрев дело Абдулвахида, обязала симферопольцев выплатить денежную компенсацию футболисту, а также наложила санкции на клуб — запрет на регистрацию футболистов в течение следующих двух трансферных периодов. В октябре был на просмотре 24-летний бельгийский защитник Энтони Ванден Борре, который подписал контракт с «Таврией», рассчитанный до конца сезона. Однако, из-за недостаточной зарплаты, ему пришлось покинуть клуб через несколько недель. «Таврия» заняла 11 место в Премьер-Лиге.
В сезоне 2013/14 новым тренером «Таврии» был назначен Яннис Христопулос. В стартовом матче сезона «Таврия» потерпела домашнее поражение от луганской «Зари» (0:2). Дубль оформил полузащитник сборной Украины, Дмитрий Хомченовский. Экс-игрок «Черноморца» Лучан Бурдужан 8 ноября 2013 года подписал контракт с клубом. Румын стал первым новичком после отмены трансферного запрета, который был наложен на крымчан УЕФА. К концу первого полугодия исправить положение клуба ему в начале сезона удавалось, но руководство клуба не было довольно результатом, поскольку «Таврия» находилась в зоне вылета.
Со второй половины сезона тренером «Таврии» стал Николай Костов, который уже имел дело с украинскими командами. Главным приобретением этого межсезонья считался игрок сборной Македонии защитник Бобан Грнчаров.
В 30-м туре национального первенства «Таврия» проиграла на своем поле со счетом 0:3 мариупольскому «Ильичевцу», после чего осталась на 15 месте. Тем самым, вместе с клубом «Арсенал» (снявшимся с чемпионата из-за финансовых проблем) команда покинула ряды участников УПЛ для участия в первой футбольной лиге Украины[10]. В связи с присоединением Крыма к Российской Федерации клуб прекратил своё существование[11].
В сентябре 2015 года президент Федерации футбола Украины Андрей Павелко объявил о начале возрождения «Таврии» в Херсоне. По словам Павелко, данное решение было оговорено с УЕФА, чтобы «Таврия» могла представлять Украину в еврокубках[12]. Для «Таврии» в Херсоне планировалось строительство стадиона по программе УЕФА «Хет-трик»[13]. Была сформирована инициативная группа по возрождению «Таврии», которую возглавил Сергей Куницын[14].
В связи со сложностями в поисках инвестора и выделения земли под строительство стадиона в Херсоне, инициативная группа по возрождению «Таврии» выбрала местом для базирования клуба город Берислав, где уже есть необходимая для клуба инфраструктура. Было объявлено о создании рабочей группы, которая в итоге составила бюджет клуба для участия в любительском чемпионате Украины, а также занялась поиском футболистов и персонала[15]. 27 августа 2016 года в Бериславе прошло учредительное собрание Федерации футбола Крыма, на котором рассматривался вопрос о возобновлении деятельности футбольного клуба «Таврия» (Симферополь)[16].
29 августа 2016 года ФК «Таврия» (Симферополь) была заявлен для выступления в чемпионате Украины по футболу среди любителей 2016/17[17].
Гимны клуба
Гимн был написан Валерием Малышевым, летом 2005 года[18]. Сам Малышев является болельщиком киевского «Динамо»[18]. Ещё 1998 году был написан гимн в честь 40-летия клуба, его исполнял Юрий Богатиков[18].
Стадион
«Таврия» выступает на республиканском спортивном комплексе «Локомотив». Стадион построен в 1967 году и реконструирован в 2004 году, на данный момент вмещает чуть менее 20 000 зрителей.
Адрес РСК «Локомотив»: г. Симферополь, ул. Пушкина, 46.
В феврале 2010 года президентом клуба Сергеем Куницыным было сообщено, что в Симферополе будет построен новый стадион[19]. Виктор Янукович в ноябре 2009 года пообещал в случае своей победы на президентских выборах оказать клубу поддержку в этом вопросе. По состоянию на 2014 год проектирование нового стадиона не начиналось.
Титулы
Украинская ССР
- Чемпионат УССР
- Кубок УССР
-
Обладатель (1): 1974 -
Финалист (1): 1975
-
СССР
- Первая лига СССР
- Победитель (1): 1980
-
Украина
- Чемпионат Украины
- Победитель (1): 1992
-
- Кубок Украины
- Суперкубок Украины
- Финалист (1): 2010
-
Еврокубки
-
Кубок Интертото
- Финалист (1): 2008
-
Статистика выступлений
СССР
| Результаты | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Сезон | Дивизион | Команд | Место | Игр | В | Н | П | Г+ | Г- | О | Кубок | Примечание |
| 1958 | Класс «Б»2-я зона | 16 | 15 | 30 | 5 | 7 | 18 | 21 | 43 | 17 | 1/8 финала 2-й зоны | «Авангард» |
| 1959 | Класс «Б»4-я зона | 15 | 12 | 28 | 6 | 9 | 13 | 20 | 38 | 21 | 1/2 финала 4-й зоны | |
| 1960 | Класс «Б»2-я зона УССР | 19 | 11 | 36 | 12 | 8 | 16 | 42 | 55 | 32 | ||
| 1961 | Класс «Б»2-я зона УССР | 19 | 5 | 36 | 14 | 11 | 11 | 43 | 38 | 39 | 1/32 финала | |
| 1962 | Класс «Б»3-я зона УССР | 13(6) | 2(3) | 24(10) | 12(3) | 7(4) | 5(3) | 34(12) | 17(14) | 31(10) | 1/16 финалаЗона УССР | В скобочках Финальный этап Понижение в связи с реорганизацией |
| 1963 | Класс «Б»2-я зона УССР | 20 | 15 | 38 | 0 | 1/2 финала 2-я зона УССР | «Таврия» | |||||
| 1964 | Класс «Б»3-я зона УССР | 16(41) | 1(4) | 30 | 0 | 1/2 финала 3-я зона УССР | В скобочках итоговое УССР | |||||
| 1965 | Класс «Б»3-я зона УССР | 17(45) | 1(4) | 32 | 0 | финал 3-я зона УССР | В скобочках итоговое (УССР). Повышение | |||||
| 1966 | Класс «А» 2-я группа 2-я подгруппа |
18 | 12 | 34 | 10 | 11 | 13 | 29 | 33 | 31 | 1/128 финала | |
| 1967 | Класс «А» 2-я группа 2-я подгруппа |
20 | 17 | 38 | 10 | 10 | 18 | 44 | 57 | 30 | 1/16 финала | |
| 1968 | Класс «А» 2-я группа 2-я подгруппа |
21 | 6 | 40 | 20 | 10 | 10 | 51 | 33 | 50 | 1/128 финала | |
| 1969 | Класс «А» 2-я группа 3-я подгруппа |
22 | 8 | 42 | 14 | 16 | 12 | 60 | 49 | 44 | 1/64 финала | Понижение в связи с реорганизацией |
| 1970 | Класс «А» 2-я группа 1-я зона |
22 | 2 | 42 | 0 | 1/16 финала | ||||||
| 1971 | Вторая лига | 26 | 5 | 50 | 0 | Кубок УССР не проводился | ||||||
| 1972 | Вторая лига1-я зона | 23 | 3 | 44 | 0 | 1/4 финала УССР | ||||||
| 1973 | Вторая лига1-я зона | 23(7) | 1(2) | 44 | 0 | Повышение | ||||||
| 1974 | Первая лига | 20 | 6 | 38 | 18 | 6 | 14 | 74 | 55 | 42 | 1/16 финала | |
| 1975 | Первая лига | 20 | 7 | 38 | 17 | 8 | 13 | 58 | 46 | 42 | 1/16 финала | |
| 1976 | Первая лига | 20 | 4 | 38 | 17 | 12 | 9 | 59 | 32 | 46 | 1/8 финала | |
| 1977 | Первая лига | 20 | 3 | 38 | 21 | 7 | 10 | 57 | 34 | 49 | 1/32 финала | |
| 1978 | Первая лига | 20 | 8 | 38 | 14 | 12 | 12 | 48 | 38 | 40 | 1/32 финала | |
| 1979 | Первая лига | 24 | 18 | 46 | 16 | 11 | 19 | 50 | 56 | 43 | Зональный турнир | 8-я зона. 2-е место |
| 1980 | Первая лига | 24 | 1 | 46 | 28 | 9 | 9 | 82 | 42 | 65 | 1/8 финала | Повышение |
| 1981 | Высшая лига | 18 | 17 | 34 | 8 | 7 | 19 | 27 | 54 | 23 | Зональный турнир | Понижение |
| 1982 | Первая лига | 22 | 13 | 42 | 17 | 7 | 18 | 58 | 50 | 41 | 1/4 финала | |
| 1983 | Первая лига | 22 | 7 | 42 | 16 | 12 | 14 | 78 | 67 | 44 | 1/16 финала | |
| 1984 | Первая лига | 22 | 21 | 42 | 12 | 11 | 19 | 43 | 58 | 35 | 1/16 финала | Понижение |
| 1985 | Вторая лига 6-я зона | 14(14) | 1(1) | 26(40) | 17(24) | 5(12) | 4(4) | 49(81) | 19(40) | 39(60) | 1/64 финала | Проигрыш в стыковых матчах В скобочках Финальный турнир с учётом Предварительного турнира |
| 1986 | Вторая лига 6-я зона | 14(14) | 1(2) | 26(40) | 14(22) | 10(15) | 2(3) | 68(102) | 23(46) | 38(59) | 1/64 финала | Проигрыш в стыковых матчах В скобочках Финальный турнир с учётом Предварительного турнира |
| 1987 | Вторая лига 6-я зона | 1(1) | Полуфиналист | Повышение | ||||||||
| 1988 | Первая лига | 22 | 14 | 42 | 13 | 14 | 15 | 34 | 43 | 38 | 1/64 финала | |
| 1989 | Первая лига | 22 | 6 | 42 | 18 | 12 | 12 | 61 | 50 | 48 | 1/64 финала | |
| 1990 | Первая лига | 20 | 9 | 38 | 11 | 16 | 11 | 40 | 38 | 38 | 1/64 финала | |
| 1991 | Первая лига | 22 | 6 | 42 | 19 | 10 | 13 | 64 | 56 | 48 | 1/16 финала | Повышение в Высшую лигу Украины |
Украина
| Результаты | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Сезон | Дивизион | Команд | Место | Игр | В | Н | П | Г+ | Г- | О | Кубок | Европа | Примечание | |
| 1992 | Высшая лигаГруппа «A» | 10(2) | 1(1) | 18(1) | 11(1) | 6(0) | 1(0) | 30(1) | 9(0) | 28(2) | 1/16 финала | В скобочках стыковой Финал | ||
| 1992/93 | Высшая лига | 16 | 10 | 30 | 11 | 4 | 15 | 30 | 39 | 26 | 1/8 финала | Лига чемпионов | 1-й раунд | |
| 1993/94 | Высшая лига | 18 | 8 | 34 | 12 | 10 | 12 | 41 | 34 | 34 | Финалист | |||
| 1994/95 | Высшая лига | 18 | 5 | 34 | 17 | 8 | 9 | 61 | 37 | 59 | Полуфинал | |||
| 1995/96 | Высшая лига | 18 | 12 | 34 | 12 | 8 | 14 | 46 | 46 | 44 | 1/4 финала | |||
| 1996/97 | Высшая лига | 16 | 6 | 30 | 13 | 5 | 12 | 36 | 46 | 44 | 1/16 финала | |||
| 1997/98 | Высшая лига | 16 | 14 | 30 | 8 | 9 | 13 | 35 | 41 | 33 | 1/8 финала | |||
| 1998/99 | Высшая лига | 16 | 9 | 30 | 10 | 7 | 13 | 33 | 39 | 37 | 1/4 финала | |||
| 1999/00 | Высшая лига | 16 | 13 | 30 | 7 | 8 | 15 | 32 | 51 | 29 | 1/8 финала | |||
| 2000/01 | Высшая лига | 14 | 7 | 26 | 8 | 9 | 9 | 24 | 31 | 33 | 1/8 финала | |||
| 2001/02 | Высшая лига | 14 | 7 | 26 | 8 | 6 | 12 | 27 | 36 | 30 | 1/8 финала | Кубок Интертото | 3-й раунд | |
| 2002/03 | Высшая лига | 16 | 9 | 30 | 9 | 7 | 14 | 36 | 50 | 34 | 1/16 финала | |||
| 2003/04 | Высшая лига | 16 | 12 | 30 | 7 | 11 | 12 | 22 | 28 | 32 | 1/4 финала | |||
| 2004/05 | Высшая лига | 16 | 7 | 30 | 11 | 9 | 10 | 34 | 28 | 42 | 1/4 финала | |||
| 2005/06 | Высшая лига | 16 | 7 | 30 | 11 | 6 | 13 | 29 | 31 | 39 | 1/8 финала | |||
| 2006/07 | Высшая лига | 16 | 5 | 30 | 12 | 6 | 12 | 32 | 30 | 42 | Полуфинал | |||
| 2007/08 | Высшая лига | 16 | 5 | 30 | 13 | 8 | 9 | 38 | 40 | 47 | 1/4 финала | |||
| 2008/09 | Премьер-лига | 16 | 8 | 30 | 10 | 7 | 13 | 41 | 45 | 37 | 1/4 финала | Кубок Интертото | 3-й раунд | |
| 2009/10 | Премьер-лига | 16 | 6 | 30 | 12 | 9 | 9 | 38 | 38 | 45 | Обладатель | |||
| 2010/11 | Премьер-лига | 16 | 7 | 30 | 10 | 9 | 11 | 44 | 46 | 39 | 1/16 финала | Лига Европы | 4-й раунд | |
| 2011/12 | Премьер-лига | 16 | 6 | 30 | 12 | 9 | 9 | 43 | 36 | 45 | 1/16 финала | |||
| 2012/13 | Премьер-лига | 16 | 11 | 30 | 10 | 5 | 15 | 27 | 46 | 32 | 1/4 финала | Снято 3 очка[20] | ||
| 2013/14 | Премьер-лига | 16 | 15 | 28 | 2 | 4 | 22 | 15 | 46 | 10 | 1/16 финала | |||
| 2016/17 | Любители | |||||||||||||
Выступления в Европе
#Q = #квалификация, #R = #раунд
| Год | Соревнования | Раунд | Страна | Клуб | Результат |
|---|---|---|---|---|---|
| 1992/93 | Лига чемпионов | квалиф. | 
|
Шелбурн | 0:0, 2:1 |
| 1/16 | 
|
Сьон | 1:4, 1:3 | ||
| 2001 | Кубок Интертото | 2 | 
|
Спартак (Варна) | 3:0, 2:2 |
| 3 | 
|
Пари Сен-Жермен | 0:1, 0:4 | ||
| 2008 | Кубок Интертото | 2 |  |
Тирасполь | 0:0, 3:1 |
| 3 | |
Ренн | 0:1, 1:0 (пен., 9:10) | ||
| 2010/11 | Лига Европы | квалиф. | 
|
Байер 04 | 1:3, 0:3 |
Напишите отзыв о статье "Таврия (футбольный клуб)"
Примечания
- ↑ [football.ua/ukraine/news/1213.html «Таврия» расстается с ветеранами]. Football.ua (20 мая 2006). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cx5H6H6 Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/1592.html Изменения в «Таврии»]. Football.ua (3 июня 2006). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cx7fM95 Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [transfermarkt.de/de/tavria-simferopol/transfers/verein_2227.html История переходов в сезоне 2006/07] (нем.). transfermarkt.de. Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cx9KpsC Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/sport_express/news/9109.html Зима — горячая пора для украинских клубов]. Football.ua (13 декабря 2006). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cx9sall Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/10933.html На просмотре в «Таврии» 50 человек]. Football.ua (15 января 2007). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cxBaPZP Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/11065.html Заяев: «Смотрим 50 человек! Смешно…»]. Football.ua (18 января 2007). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cxD4jiV Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/11697.html Идахор подписал контракт с «Таврией»]. Football.ua (28 января 2007). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cxEyfsw Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/17391.html Идахор-шоу! «Металлург» позорится в Симферополе]. Football.ua (13 мая 2007). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cxGoC0Y Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/19876.html Приятная неожиданность]. Football.ua (3 июня 2007). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65cxIcJJJ Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [interfax.com.ua/news/sport/205243.html Симферопольская «Таврия» вылетает из украинской Премьер-лиги]
- ↑ [www.sport-express.ua/football/ukraina/news/263631-tavrija-i-sevastopol-prekratili-svoe-suschestvovanie.html «Таврия» и «Севастополь» прекратили своё существование]
- ↑ [dynamo.kiev.ua/news/216953-andrej-pavelko-poka-kryim-anneksirovan-v-hersone-nuzhno-vozrodit-simferopolskuyu-tavriyu Андрей Павелко: «Пока Крым аннексирован, в Херсоне нужно возродить симферопольскую «Таврию»] (24 сентября 2015). Проверено 28 августа 2016.
- ↑ [tavriya.com.ua/?id=5029 Стадион для «Таврии» в Херсоне построят по программе УЕФА «Хет-Трик» — Таврия]. tavriya.com.ua. Проверено 28 августа 2016.
- ↑ Алесандр Крупица, "Вгору". [old.vgoru.org/index.php/all-news/sport/item/12249-tavriya-vozroditsya-v-khersone «Таврия» возродится в Херсоне? - Новини Херсону від газети «Вгору»! Свежие новости Херсона и области за сегодня! Главные события за неделю, последние новости за день - общественно-политическое интернет-издание.]. Проверено 28 августа 2016.
- ↑ [tavriya.com.ua/?id=5088 «Таврию» возрождают в Бериславе — Таврия]. tavriya.com.ua. Проверено 28 августа 2016.
- ↑ [sport.lb.ua/football/2016/08/29/343812_fk_tavriya_vozrozhdena.html ФК "Таврия" будет возрождена в Бериславе] "LB.ua", 29.08.2016
- ↑ [www.ua-football.com/ukrainian/amateur/1472493145-oficialno-tavriya-simferopol-sygraet-v-amatorskom-chempionate-ukrainy.html Официально. Таврия (Симферополь) сыграет в любительском чемпионате Украины]
- ↑ 1 2 3 [ua-football.com/ukrainian/high/42ef8f51.html «Таврия» обзавелась гимном] (рус.). UA-Футбол (02.08.2005). Проверено 3 апреля 2010. [www.webcitation.org/65cxKHb45 Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/ukraine/news/91184.html У «Таврии» может появиться новый стадион] (рус.). Football.ua (24.2.2010). Проверено 24 февраля 2010. [www.webcitation.org/65cxR3OBr Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
- ↑ [www.sctavriya.com/page/publics/5368/ "Таврия" не согласна с решением о снятии 3 очков] (рус.). Football.ua (13 апреля 2013). Проверено 15 июня 2013. [www.webcitation.org/6HO4Uh5th Архивировано из первоисточника 15 июня 2013].
Ссылки
- [tavriya.com.ua/ Официальный сайт] (рус.)
| Тренеры ФК «Таврия»
|
|---|
|
Глебов (1958—1959) • Каричев (1960) • Вал. Иванов (1961—1962) • Сочнев (1962—1963) • Горелов (1964—1965) • Сучков (1965) • Шпинёв (1966) • Юлыгин (1967) • Заяев (1967) • Зубрицкий (1968—1969) • Бубукин (1970—1972) • Гулевский (1973) • Шапошников (1974—1977) • Батанов (1978) • Вад. Иванов (1978—1979) • Полосин (1980—1981) • Волчок (1982) • Коньков (1982—1983) • Логофет (1984) • Коньков (1984—1985) • Полосин (1986) • Соловьёв (1987—1988) • Павлов (1989—1990) • Черемисин (1990) • Заяев (1991—1993) • Костин (1994) • Черемисин (1994) • Шалычев (1995) • Заяев (1995) • Керман (1996) • Балан (1996) • Шевченко (1996) • Павлов (1997) • Шведюк (1997) • Балан (1997—1998) • Грачёв (1998) • Петров (1999) • Коробочка (1999—2000) • Мунтян (2000) • Ищенко (2000—2001) • Петров (2001—2002) • Заяев (2002—2004) • Федорчук (2005) • Фоменко (2006—2008) • Пучков (2008—2010) • Петров (2010—2011) • Шудрик (2011) • Альтман (2011—2012) • Лужный (2012—2013) • Христопулос (2013—2014) • Костов (2014) |
| ||||||||||||||
| ||||||
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Таврия (футбольный клуб)
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
