Таганрогский десант (1943)

Таганрогский десант 1943 года
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	29 августа—30 августа 1943 года
Место	окрестности Таганрога, СССР
Итог	Нанесение значительного урона врагу
Противники
СССР Третий рейх
Командующие
Ф. И. Толбухин С. Г. Горшков К.-А. Холлидт
Силы сторон
212 человек неизвестны
Потери
2 убитых, 5 раненых (без погибших на катерах), 2 бронекатера, около 200 человек, 1 катер, 3 самолёта

Таганрогский десант 29 — 30 августа 1943 года — тактический десант, высаженный силами советской Азовской военной флотилии в ходе Донбасской наступательной операции Великой Отечественной войны.

История

В районе Таганрога занимал оборону немецкий 24-й армейский корпус из состава 6-й немецкой армии генерала К. Холлидта. Замыслом командующего флотилией контр-адмирала С. Г. Горшкова предусматривалось нарушение приморских коммуникаций врага, создание паники, способствование наступлению советских войск 44-й армии Южного фронта на Таганрог и освобождению города. В 23-50 29 августа в районе село Безыменное — хутор Весёлый (западнее Таганрога) высажена рота 384-го отдельного батальона морской пехоты (157 человек, 4 миномёта, 8 противотанковых ружей, 6 пулемётов, командир десанта — командир батальона майор Ф. Е. Котанов, начальник штаба — лейтенант К. Ф. Ольшанский). В это же время восточнее Таганрога высажен вспомогательный десант — разведывательная рота штаба 58-й армии (55 человек). В отряд высадки включены 4 бронекатера, 3 катера «морской охотник», в отряд прикрытия — 2 бронекатера, 1 катер «морской охотник», 1 торпедный катер.

Высадка была произведена незаметно для противника. Скрытно проникнув в береговые укрепления, бойцы основного десанта уничтожили его огневые точки, а затем атаковали немецкий гарнизон в селе Безыменное из состава 111-й пехотной дивизии. Внезапной ночной атакой из села был выбит немецкий гарнизон и рассеяны скопившиеся в селе отступающие немецко-румынское части. Потери врага составили до 200 солдат и офицеров, сожжено 187 грузовых машин, 52 конные повозки, пять складов, три брошенных экипажами танка. Захвачены и взорваны 6 орудий и радиостанция. Вспомогательный десант противника не обнаружил и был вскоре снят с берега катерами.

Сухопутные части противника подверглись панике, беспорядочно разбежались и организованного сопротивления не оказали, но с моря к месту высадки довольно быстро подошёл отряд немецких кораблей (по советским данным, возможно, преувеличенным, в его составе было 5 канонерских лодок, 12 быстроходных десантных барж, 4 катера), вступивший в бой с отрядом прикрытия. В ходе боя были повреждены три немецких корабля, а два советских бронекатера погибли со всем экипажем. Немецкий отряд был вынужден отказаться от атаки отряда высадки десанта и покинул место боя.

К утру 30 августа стало понятно, что наступление 44-й армии на Таганрог развивается медленно, возникла угроза гибели малочисленного десанта. В этой обстановке командующий Азовской флотилией приказал кораблям срочно снять десант с берега и вернуть его в Ейск, не дожидаясь подхода к Безыменному вражеских подкреплений. Используя растерянность противника и задействовав всю имеющуюся авиацию, эту операцию удалось успешно произвести уже в светлое время суток без потерь в личном и корабельном составе. С десантом были вывезены захваченные пленные (42 человека, в том числе 1 офицер) и 28 жителей села Безыменное, присоединившиеся к десанту и вступившие в бой с трофейным оружием в руках (часть из них затем была зачислена в 384-й батальон морской пехоты). Попытки врага атаковать отходящие суда с воздуха были отбиты, в воздушных боях и зенитным огнём сбито 3 немецких самолёта. Также имел место ещё один морской бой: один из бронекатеров прикрытия десанта обнаружил и перехватил немецкий сторожевой катер, пытавшийся атаковать корабли высадки. В завязавшемся морском бою немецкий катер получил тяжелые повреждения и спустил флаг, экипаж (10 человек) сдался в плен. При буксировке захваченный катер из-за полученных повреждений затонул.

Потери десанта составили 2 погибших и 5 раненых. Ещё один боец считался пропавшим без вести. Оказалось, что конвоируя пленного, он опоздал к посадке на катера, затем при помощи местных жителей скрывался в зарослях камыша до освобождения села Красной Армией, через месяц вернулся в батальон. В одном из донесений оказались приведены неверные сведения о потерях десанта (1 убитых и 10 раненых), которые встречаются в ряде публикаций о десанте. Не учтены погибшие экипажи двух советских катеров.

Через несколько часов после возвращения в Ейск тот же десант был вновь высажен в Таганрог, куда к исходу дня ворвались войска 44-й армии. Противник к тому времени уже оставил город, поэтому десант боя не вёл, заняв порт и находящиеся в нём корабли (10 сейнеров, 2 катера, 2 баржи) и 3 склада в порту.

Этот успешный бой показал хорошую подготовку личного состава морской пехоты. Внезапность высадки и решительные действия десанта на берегу способствовали разгрому численно превосходящих войск противника в этом районе.

Литература

• Великая Отечественная: день за днём. «Морской сборник», 1993, № 8.
• Свердлов А. В. [militera.lib.ru/memo/russian/sverdlov_av/index.html Воплощение замысла.] / Лит. ред. В. И. Милютина. — М.: Воениздат, 1987. — 160 с. — (Военные мемуары). — 30 000 экз.
• Цыганов В. И. От «Меча» и погибнет! Боевой путь 384-го Николаевского Краснознаменного батальона морской пехоты. Николаев, 2011.

Отрывок, характеризующий Таганрогский десант (1943)

– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.