Таганрогское викариатство
| |
| Основная информация | |
|---|---|
| Страна | Россия |
| Митрополия | Екатеринославской епархии (1911-1919 гг.) Ростовской епархии (1932-1943 гг.) |
| Епархиальный центр | Таганрог |
| Основана | 1 апреля 1911 года |
| Упразднена | 1943 |
| Сан правящего архиерея | Епископ |
| Титул правящего архиерея | Таганрогский |
Таганро́гское викариа́тство — викариатство Ростовской епархии Русской Православной Церкви.
Содержание
История
Учреждение Таганрогского викариатства
Активное освоение Приазовья русскими началось в конце XVII века. В 1696 году войсками Петра I был взят Азов, а в 1698 основана Троицкая крепость, будущий город Таганрог. В 1700 году была учреждена Азовская епархия, но уже в 1703 упразднена, а управление передано в Воронежскую епархию. 9 сентября 1775 года Таганрогский округ вошёл во вновь учреждённую Славянскую и Херсонскую епархию, которая с 1786 стала носить название Екатеринославской.
В 1886 году города Таганрог, Ростов и ряд более мелких населённых пунктов, входившие до этого в Екатеринославскую губернию, были присоединены к Области Войска Донского. Естественно было ожидать смены и епархиального начальства[1]. Однако, этого не произошло, а посланное в Святейший Синод прошение было проигнорировано. В 1898 году прошение о передачи Таганрога и Ростова в Донскую епархию подало Главное Управление Казачьих войск. В 1908 году тот же вопрос подняла Таганрогская городская Дума. Поводом для прошения была значительная удалённость богатого портового города от епархиального центра (около 400 вёрст). Однако ни духовенство Таганрога, ни епархиальный съезд в Екатеринославе инициативу не поддержали. В 1909 году новый донской архиерей архиепископ Владимир подал в Святейший Синод представление о присоединении Таганрога и Ростова к Донской епархии, предложив в дальнейшем учредить особую викарную кафедру. В 1910 году уже екатеринославский владыка Симеон предложил образовать викарную кафедру. Так как Ростов не был готов принять правящего архиерея, а Таганрог обещал выделить для этого необходимые средства и предоставить дом для устройства управления, то в качестве центра викариатства был выбран Таганрог. 1 апреля 1911 года Таганрогское викариатство Екатеринославской епархии было учреждено[2].
Период до революции 1917 года
Викариатство было поместным. В Таганроге был устроен архиерейский дом с Крестовоздвиженским крестовым храмом. Городская Дума Таганрога выделила для него один из лучших домов (ныне — ул. Чехова, 129) и взяла на себя расходы по содержанию Таганрогского викариатства[3]. С 4 апреля 1913 года викариатство именовалось Таганрогским и Приазовским.
Несколько позже, в конце 1912 года таганрогские власти и руководство Области Войска Донского предприняло попытку преобразовать таганрогское викариатство в Приазовскую епархию, в которую помимо Таганрога и Ростова должны были войти Мариуполь, Бердянск, Азов с уездами и округами. Святейший Синод инициативу не поддержал[4]
Первым епископом Таганрогским стал Санкт-Петербургский архимандрит Феофилакт (Клементьев). Его хиротония состоялась 24 апреля 1911 года. В апреле 1913 года епископ Феофилакт был переведён на викарную Слуцкую кафедру Минской епархии, а на его место назначен бывший епископ Херсонский Иоанн (Поммер). Епископ Иоанн уделял большое внимание не только духовно-нравственному окормлению своей паствы, но и заботе о её социальных нуждах, выступал третейским судьей в спорах между рабочими и работодателями, за что пользовался популярностью у своей паствы. С началом войны занимался проблемами беженцев из оккупированной немцами Галиции, занимался устройством школ и приютов для беженцев.
Революция и гражданская война
После февральской революции 17-го года к власти в Таганроге пришли большевики и эсеры. Популярный епископ вызывал раздражение представителей новой революционной власти, которые искали поводов для его дискредитации. Чтобы положить конец доносам и клевете, епископ сам потребовал суда. Присланный из Петрограда член Синода митрополит Платон не нашёл в действиях епископа ничего предосудительного и дал о нем самый благоприятный отзыв. В свою очередь верующие для охраны своего владыки из рабочих и солдат создали добровольческий отряд, чем окончательно поставили революционные власти в нелепое положение. Желая сохранить лицо, представители исполкома вынуждены были просить епископа на время уехать из города, обещая гарантии его свободного возвращения в будущем. Епископ отправился в Москву, сопровождаемый большой делегацией верующих, которые были готовы бороться за своего епископа. Однако из-за начавшейся гражданской войны епископ Иоанн в Таганрог вернуться не смог, и вскоре был поставлен архиепископом Пензенским и Саранским. 7 сентября епископом Таганрогским и Приазовским был поставлен Арсений (Смоленец).
В январе 1919 года в Таганроге обосновалась Ставка Главнокомандующего Вооружёнными силами Юга России генерала А. И. Деникина. Епископ Арсений поддерживал тесные отношения с главнокомандующим.
В мае 1919 года по инициативе протопресвитера армии и флота Георгия Шавельского, находившегося при ставке главнокомандующего, для организации временного высшего церковного управления был созван Юго-Восточный русский церковный Собор, проходивший в Ставрополе. Решением собора от 22 мая 1919 года Таганрогское и Приазовское викариатство было преобразовано в самостоятельную епархию, которая стала носить наименование Ростовской и Таганрогской. Центром епархии стал г. Ростов-на-Дону. Правящим архиереем вновь созданной епархии стал таганрогский викарий Арсений (Смоленец). В новую епархию вошли пять округов бывшего викариатсва. Предложение о расширении границ епархии было отклонено[5].
С первых дней существования обновленческого раскола в Таганроге была организована довольно сильная оппозиция как в лице настоятеля Успенского собора протоиерея Александра Юшкова, так и со стороны монашеской общины епископа Арсения (Смоленца), возглавляемой архимандритом Иосифом (Черновым)[6].
Последний период
По указу Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Старгородского) 27 ноября 1932 года Таганрогское викариатство было восстановлено уже как викариатство Ростовской епархии. Епископом был поставлен архимандрит Иосиф (Чернов), который ещё в 1927 году был назначен к таганрогскому храму Св. Николая. Новый епископ был пострижеником бывшего таганрогского викария Арсения.
27 августа 1935 года владыка Иосиф был арестован НКВД и отправлен на 5 лет в Ухтпечлаг. По истечении срока заключения владыка Иосиф вернулся в Таганрог, к месту своего служения. Здесь он пережил оккупацию, продолжая нести своё пастырское послушание[7]. После освобождения города по благословению епископа Тагнрогского верующие собрали почти 80 тыс. рублей в помощь фронту. Однако после окончания войны владыка был арестован «за связи с гитлеровцами».
Впоследствии кафедра более не замещалась.
Епископы
- Таганрогское викариатство Екатеринославской епархии
- Феофилакт (Клементьев) (24 апреля 1911 — 4 апреля 1913)
- Иоанн (Поммер) (4 апреля 1913 — 7 сентября 1917)
- Арсений (Смоленец) (7 сентября 1917 — 24 мая 1919)
- Таганрогское викариатство Ростовской епархии
- Иосиф (Чернов) (27 ноября 1932 — конец 1943)
Напишите отзыв о статье "Таганрогское викариатство"
Примечания
- ↑ Согласно 17 правилу IV Вселенского собора, епархиальные границы должны совпадать с административным делением. То же 38-е правило Трулльского собора. Российские законы подтверждали это правило: 17-е правило Высочайшего повеления от 6 мая 1778 года. с.19.
- ↑ [www.pravenc.ru/text/178954.html ДОНСКАЯ И НОВОЧЕРКАССКАЯ ЕПАРХИЯ]. Проверено 13 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G2krpAUQ Архивировано из первоисточника 21 апреля 2013].
- ↑ Киричек М. С. Святые купола Таганрога. — Таганрог: ИП Стадников, 2008. — С. 66. — ISBN 978-5-9901455-1-1.
- ↑ Священник Тимофей Фетисов. Из истории православия в Таганроге. с.19.
- ↑ .См.[www.sedmitza.ru/data/2012/06/27/1237054930/2012_1_2_04.pdf Протоиерей Николай Крячко. Архив Юго-Восточного русского церковного Собора 1919 г. как источник по истории Русской Православной Церкви периода Гражданской войны]. с.176-177,194.
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/obnovlencheskiy-raskol-v-taganrogskom-i-shahtinsko-donetskom-okrugah-severo-kavkazskogo-kraya-rostovskoy-oblasti Обновленческий раскол в Таганрогском и Шахтинско-Донецком округах Северо-Кавказского края (Ростовской области) - тема научной статьи по истории и историческим наукам, читайте ...]
- ↑ Во время оккупации в городе действовало 4 храма.
Литература
- Священник Тимофей Фетисов. Из истории православия в Таганроге. Таганрог. 2000 г.
Отрывок, характеризующий Таганрогское викариатство
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
