Таганская автоматическая телефонная станция

Здание
Таганская АТС Таганская автоматическая телефонная станция
Главный фасад со стороны Покровского бульвара (2015 г.)
Страна	Россия
Москва	Покровский бульвар, 5 стр. 1
Архитектурный стиль	конструктивизм
Автор проекта	В. С. Мартынович
Строительство	1929—1930 годы
Состояние	снесено в 2016

Тага́нская автомати́ческая телефо́нная ста́нция — постройка эпохи советского авангарда в Москве на Покровском бульваре, дом 5, строение 1.

Здание построено в 1929 г. по проекту архитектора В. С. Мартыновича в числе одной из пяти первых автоматических телефонных станций в Москве. Снесено в мае — июне 2016 на фоне громких протестов специалистов по архитектуре и общественности.

Архитектура

Здание Таганской АТС являлось ярким примером промышленной архитектуры эпохи авангарда и по своему пластическому решению, и по внутреннему устройству. Для 1920-х годов здания АТС — образцы новой архитектурной типологии, символы прогресса и технических достижений. Образ станции, следуя принципам архитекторов-конструктивистов, полностью диктовался своей функцией — в первую очередь, это здание для автоматических машин.

Асимметричный фасад был поделён на две неравных части вертикальным витражом лестничной клетки, слегка заглублённом относительно стен с выступающей башней над кровлей. Слева от витража — глухая стена с рядом круглых окон-«иллюминаторов», характерных для архитектуры авангарда. Ниже — монументальный козырёк над входом. Бо́льшая правая часть здания демонстрировала его функциональное содержание — она была разрезана узкими щелями-окнами, за которыми находилось оборудование станции. Этот приём позволял освещать залы, но избегать перегрева оборудования, и в данных пропорциях был исключительно изящен. В целом, значительный дореволюционный опыт работы архитектора Мартыновича, его образование (окончил Академию художеств в 1901 г.) добавляли модным в конце 1920-х годов конструктивистским приёмам совершенно нехарактерную для эпохи тонкость, пластичность, скульптурность. Среди пластических находок архитектора были — скругление стены в месте примыкания машинного зала к витражу лестницы, математически точно просчитанное пропорционирование отдельных частей и тонкая графика фасада, включающая напряжённый ритмические линии узких окон и «корабельные» перила на кровле.

• Здание Таганской АТС в Москве (1929-1931, архитектор В. С. Мартынович). Фрагмент главного фасада.jpg

  Фрагмент главного фасада со стороны Покровского бульвара
• Здание Таганской АТС в Москве (1929-1931, архитектор В. С. Мартынович). Вид с северо-запада.jpg

  Вид с северо-запада

Таганская АТС формировала угол застройки на участке между Покровским бульваром и Казарменным переулком. Продолжая линию бульвара, здание поддерживало композицию фасадов и масштаб расположенных рядом Покровских казарм. Гармонировало своими правильными объёмами и лаконичным решением внешней отделки со строгой классической застройкой квартала. Ритм узких оконных проёмов и простенков между ними отсылал к классическому фасаду, оформленному пилястрами. Таганская АТС представляла собой пример работы со средой, в которой современное здание с революционной архитектурой не пыталось имитировать историческую застройку, но за счёт глубокого понимания контекста и умелого использования современных архитектурных решений позволяло достигать гармонии старого и нового.

Внутреннее устройство и интерьеры

В подвальном этаже располагалась аккумуляторная, генераторная для питания аккумуляторов и вводная шахта для мощных кабелей. В первом этаже в непосредственной близости к входу — почтовое отделение и кабины для автоматов. По фасадной стене был размещён кросс над вводной шахтой. Расположение кросса в 1-м этаже было чрезвычайно удачным, так как не приходилось тянуть мощные кабели на второй и третий этажи, как это было сделано в других районных станциях. С противоположной стороны располагались бюро повреждений и подсобные помещения с гардеробной. Гардероб был размещён посреди коридора, что делало его использование не вполне удобным в оторванности от главного входа. Во втором и третьем этажах, с левой стороны от главной лестницы, помещались конторы, кабинеты обслуживающего персонала, местком и столовая с выходом на балкон. С правой стороны были расположены автоматические залы, каждый на 10 000 номеров в этаже (станция была рассчитана на 20 000 номеров). В четвёртом этаже были помещены кабинеты и автоматический узловой зал. Изначальная отделка интерьеров подверглась некоторым изменениям в ходе ремонта во второй половине ХХ века.

История

Таганская АТС — одна из первых автоматических (то есть таких, где соединение с абонентом не требовало участия оператора) телефонных станций в Москве. Построена в 1929 г., введена в эксплуатацию в 1933 г., до 1965 г. имела литеру «Г».

Отечественная история АТС начинается в 1923 г. с решения телефонной подсекции Госплана СССР: «За отсутствием опыта строительства и эксплуатации АТС построить несколько мелких станций». Во исполнение этого решения в 1924 г. в Московской телефонной сети для служебной связи была смонтирована опытная декадно-шаговая АТС на 1000 номеров фирмы «Сименс и Гальске» с задействованной ёмкостью 100 номеров. В СССР качестве базовой АТС были выбраны машинные станции «Л. М. Эриксон», которые стали производиться на заводе «Красная Заря» (Ленинград). В 1926 г. в Ростове-на-Дону была введена в строй первая в СССР автоматическая телефонная станция машинной системы «Л. М. Эриксон». Затем последовали станции в Москве, Новосибирске, Ташкенте, Смоленске, Ленинграде. Среди этих станций — нетиповой проект архитектора В. С. Мартыновича.

Здание АТС в культуре

Таганская АТС — одна из пяти первых московских автоматических АТС. Строительство подобных АТС — событие огромного значения для Москвы, благодаря автоматизации на данных станциях полностью изменившее развитие телефонной связи, превратившее её из эксклюзивной дорогой услуги для единиц в массовое средство коммуникации. Это историческое событие очень широко освещалось в средствах массовой информации того времени, в которых упоминалась и Таганская АТС, в частности, в знаменитом журнале «СССР на стройке». Архитектуре Таганской АТС была посвящена отдельная статья в журнале «Строительство Москвы» (1930, № 10), где был произведён подробный разбор достоинств и недостатков здания как одного из наиболее примечательных образцов новой архитектуры Москвы 1920-х годов. Статья о Таганской АТС вошла в книгу о важнейших памятниках авангарда Москвы. Включено в издание «Всеобщая история архитектуры в 12 томах».

• Ссср на стройке.jpg

  Фото из журнала «СССР на стройке», 1930 г.
• Фото Таганской АТС журнал «Строительство Москвы» 1930 г.jpg

  Фото из журнала «Строительство Москвы», 1930 г.

Таганская АТС высоко ценилась экспертами и любителями архитектуры советского авангарда. Здание АТС представляло значительный интерес как объект туристического показа. Она была включена в путеводители и туристические маршруты. Здание был значимо и для локальных сообществ, местных жителей, среди которых много архитекторов, дизайнеров и художников. При смене функции здание (как и в первоначальном своем использовании) могло бы иметь общественные функции на первом этаже (коворкинг, кафе, культурный центр).

Под петицией о сохранении АТС было собрано более 36 000 подписей специалистов и простых горожан за период с 13 апреля по 4 мая 2016. Многие популярные СМИ рассказали о проблеме сохранения АТС (Телеканалы НТВ и «Культура», «Коммерсант», «Новая газета», «Парламентская газета», «Афиша», «Медуза» и др.),,.

Снос и борьба за сохранение

В феврале 2016 года департамент Мосгорнаследия отказал в присвоении зданию статуса памятника. Девелопер «Лидер-Инвест», дочерняя компания АФК «Система», решил снести станцию, а на её месте начать строительство 7-этажного комплекса апартаментов по проекту А. А. Кузьминой и других архитекторов ООО «Мезонпроект».[www.gazeta.ru/business/realty/2016/04/29_a_8204393.shtml].

В апреле 2016 года начавшиеся подготовительные работы по сносу спровоцировали беспрецедентную в истории российского градозащитного движения кампанию протестов за сохранение модернистского здания. Более 40 ведущих архитекторов, искусствоведов, специалистов в области культурного наследия (среди которых Е. В. Асс, А. Л. Баталов, А. С. Бродский, Ю. Э. Григорян, Н. О. Душкина, И. М. Коробьина, Н. С. Малинин, В. З. Паперный, Р. Э. Рахматуллин, Г. И. Ревзин, Хайбуллин Р. И., А. Д. Сарабьянов, С. А. Скуратов, С. Э. Чобан и другие) в открытом письме мэру Москвы С. С. Собянину высказались за сохранение АТС, указывая на уникальность архитектуры здания, значение для истории и гармоничное сочетание с застройкой Покровского бульвара:

«Данное здание никак нельзя считать, как утверждают представители застройщика, „утилитарной промышленной постройкой“. Это несомненный памятник архитектуры, который непременно должен быть внесён в государственный реестр. Мы выражаем свое несогласие с результатами проведённого Мосгорнаследием анализа историко-культурной ценности объекта, по результатам которого был выпущен приказ об отказе во включении здания в перечень выявленных объектов культурного наследия <…>. Считаем проведённую Мосгорнаследием работу по определению историко-культурной ценности здания АТС непрофессиональной, а результат предвзятым. В ходе принятия решения интересы застройщика были поставлены выше ценностей защиты наследия.

Здание, возведённое в 1929 году на участке сложной формы, повернутом углом к Покровскому бульвару, — яркий пример промышленной архитектуры эпохи авангарда: и по своему пластическому решению, и по внутреннему устройству. Важно отметить, что проект не был типовым. Для 1920-х годов здания АТС — образцы новой архитектурной типологии, символы прогресса и технических достижений. Архитектор Василий Мартынович <…> гармонично вписал АТС в линию застройки бульвара и деликатно отнёсся к окружающим, более ранним постройкам. Здание с самого начала стало одним из символов „новой Москвы“, его фотографии неоднократно публиковались в отечественных и зарубежных журналах».

— Открытое письмо мэру Москвы С. С. Собянину. 21 апреля 2016 г.

В ответе на это представители Москомнаследия заявили о том, что здание не было признано памятником из-за того, что оно диссонирует с архитектурой бульвара, неуникально и утратило функциональное назначение.

Архитектор Н. В. Лызлов предложил безвозмездно разработать проект перепрофилирования здания под альтернативное использование (в том числе, в качестве эксклюзивного апарт-отеля).

За сохранение АТС в течение 2 недель было собрано более 30 000 подписей москвичей и жителей других городов, которые были переданы в мэрию Москвы. Искусствоведы подали повторную заявку на признание здания памятником, указывая на низкое качество проведённой ранее экспертизы (были пропущены несколько пунктов по оценочному балльному вопроснику). Мэр Москвы С. С. Собянин никак не отреагировал ни на открытое письмо архитекторов и искусствоведов, ни на петицию, повторная заявка в Москомнаследие была отклонена, снос был завершён в первых числах июня 2016 года.

См. также

• Конструктивизм в архитектуре Москвы

Отрывок, характеризующий Таганская автоматическая телефонная станция

«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.