Таганский район

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Таганский (район Москвы)»)
Перейти к: навигация, поиск
Таганский район
Муниципальное образование Таганское
Герб
Флаг (описание)


Статус

район / муниципальный округ

Входит в состав

города Москвы

Административный округ

ЦАО

Район
Название

Таганский

Дата образования

5 июля 1995 года

Глава управы

Джиоев Эдуард Джемалович

Муниципальный округ
Название

Таганское

Дата образования

15 октября 2003 года

Глава

Свиридов Илья Тимурович [1]

Характеристика
Площадь

8,01[2] км² (58-е место)

Население (2016)

119 862[3] чел. (0.97 %, 30-е место)

Плотность населения (2016)

14 964,04 чел/км² (40-е место)

Площадь жилого фонда (2008)

2722[2] тыс. м² (15-е место)

Станции метро

Китай-город, Таганская, Пролетарская, Волгоградский проспект, Курская, Марксистская, Площадь Ильича, Чкаловская, Римская, Крестьянская застава

[tagan.cao.mos.ru/ Официальный сайт района]
[myn-taganka.ru/ Официальный сайт муниципального образования]
Координаты: 55°44′29″ с. ш. 37°39′15″ в. д. / 55.74139° с. ш. 37.65417° в. д. / 55.74139; 37.65417 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.74139&mlon=37.65417&zoom=15 (O)] (Я)
Таганский на Викискладе

Тага́нский район — район Центрального административного округа Москвы. Расположен к востоку и юго-востоку от исторического центра города — Зарядья и Китай-города, по левому (северному) берегу реки Москвы. Району соответствует внутригородское муниципальное образование Таганское.

Территория района, заселявшаяся с запада на восток, начиная с рубежа XIV—XV веков[4], включает основанное в XIII веке[5] Крутицкое подворье. В XVII веке в районе сложилась система слобод ремесленников и хлебопашцев, а во второй половине XVIII возник центр старообрядчества — Рогожская слобода.

Название района происходит от Таганной ремесленной слободы за Яузой, располагавшейся на месте современных Радищевских улиц близ Таганской площади. Её жители, кузнецы, изготавливали таганы — треножники для котлов, которыми пользовались в походах стрельцы.[6]





Показатели района

По данным федеральной службы государственной статистики площадь территории района — 801 га[2] (При этом на сайте ЦАО указано 791,6 га[7]). Численность постоянного населения на января 2010 года — 107,5 тыс. чел.[8]. Плотность населения — 13420,7 чел./км². Площадь жилого фонда района по состоянию на 2008 год — 2,722 млн м²[2].

Расположение

Границы района

Границы современного Таганского района проходят[9]

Ландшафт

Вдоль левого берега реки Москвы тянется цепь холмов («крутицы»). К востоку от устья Яузы расположен Таганский холм; его склоны ранее имели собственные имена — Швивая (Вшивая) горка, Красный холм, Лыщикова гора. Современная застройка отчасти скрывает исторический рельеф, а местами (например, у высотки на Котельнической) он намеренно срезан.

В центральной части района рельеф определяется как руслом Яузы, так и спрятанной в трубу речкой Рачкой, протекавшей из «Поганых» (Чистых) прудов вдоль современных Колпачного и Подкопаевского переулков и далее по территории Воспитательного дома. Рачка разрезала земли между Зарядьем и Яузой на высоко лежащие «старые сады» и низменные, лесистые «кулишки».[10]

Восточнее, вблизи Новоспасского монастыря и Крутицкого подворья, в Москву впадали речки Сара, вытекавшая из Калитников, и Подон. По наиболее распространённой версии, реки получили название по епархии Сарской и Подонской, которой принадлежали Крутицы.[5][11] Сохранившийся Калитниковский пруд питается Калитниковским ручьём, и питает реку Хохловку, впадающую в Нищенку, а та — в Москву ниже Нагатина). На территории района также сохранился относительно крупный (1,5 га) Новоспасский пруд между стенами Новоспасского монастыря и рекой Москвой, а некогда существовавший Воксальный пруд у Таганского парка — ликвидирован в конце XIX века.

Исторические слободы и урочища

Район объединяет разнородные местности, — от заселённых в XIII веке (Крутицы) до промышленных окраин, развитие которых началось в конце XIX века. Исторические названия этих слобод и урочищ отчасти сохранились на карте города. При движении из центра города к окраинам это:

История

XIII—XVI века

В Заяузье находятся древнейшие в Земляном городе следы человека — ещё домосковские поселения на Швивой горке (Большой Ватин переулок — Гончарная улица) и Лыщиковой горе (Николоямская улица — Лыщиков переулок).[12] Вскоре после основания города по территории района протянулись дороги на Коломну и Владимир, дополнявшие водное сообщение. До Яузы две дороги шли вместе, по современным улицам Солянке и Яузской, далее они расходились; на их месте в XV веке возникли главные радиальные улицы Заяузья — современные Николоямская и Верхняя Радищевская.[12]

В 1272 году при князе Данииле Московском (сыне Александра Невского) Крутицкий холм был отдан под подворье Сарской епархии, окормлявшей православное население Сарай-Бату. Последующие правители — Иван II Красный, Дмитрий Донской — поддерживали епархию денежными вкладами и привилегиями.

Собственно город Москва вышел за границы Кремля и Зарядья только на рубеже XIVXV веков. В начале XV века на холме над ручьём Рачкой была устроена великокняжеская усадьба с обширными садами и церковью Святого Владимира «в старых садах» (см. Старосадский переулок).[4] Вблизи усадьбы был основан Ивановский монастырь; сама усадьба и примыкавшие к ней боярские дворы и поселения служителей постепенно расширялась на восток, к царскому селу Воронцову. К концу XVI века из всех царских садов в этой части города сохранился только один — на «Васильевом лугу» (южнее современной Солянки). К этому времени Солянка, соединявшая Варварские ворота Китай-города и мост через Яузу, стала важной торговой улицей с Рыбным и Соляным дворами.[13]

Заяузье начало активно заселяться на рубеже XV—XVI веков, прежде всего за счёт выселенных из города ремесленников, занимавшихся огнеопасными промыслами: гончаров и кузнецов — бронников и котельников (см. Котельническая набережная). Мастера, изготовлявшие таганы, и дали название Таганке. С 1476 года известен Храм Никиты Мученика на Швивой горке (перестроен в камне в XVI веке).[14] В том же XV веке в Заяузье появились великокняжеские и боярские сёла, а в 1490 вблизи Крутиц был основан Новоспасский монастырь. В XVI веке быстрорастущая слобода котельников оттеснила поселение гончаров в восточную часть современной Гончарной улицы, которая возникла как ответвление от большой Коломенской дороги.[15]

XVII век

В отличие от Замоскворечья, где разрушения Смутного времени и постройка укреплений Земляного Вала полностью изменили сеть радиальных улиц,[16] основные радиальные улицы Заяузья, возникшие в XVXVI веках, остались на прежнем месте. В XVII веке сложилась сеть переулков Заяузья, круто спадавших с холмов к рекам. Во многом эта сеть дожила до XXI века, исключая те переулки, что были уничтожены или превратились во внутриквартальные проезды в ходе крупномасштабной застройки послевоенных лет.

В середине XVII века плотность населения в Заяузье стала одной из самых высоких в Москве.[17] В это время Заяузье было ограничено с востока Земляным Валом, с единственными воротами на Таганской площади. На ней образовался Таганский рынок, причём большинство лавок в XVII веке держали стрельцы. Современный Тетеринский переулок напоминает об их командире, полковнике Тетерине. Крупнейшей же слободой XVII века была Семёновская чёрная слобода пахарей (189 дворов в 1639, 238 дворов в 1653);[6] часть её в середине века переселилась за Земляной вал, в современную Таганскую улицу.

После постройки Скородома (1591—1592) началось заселение и территорий к востоку от Таганской площади. В 1635 был основан Покровский монастырь (Таганская улица, 58). В 1639 с Воронцова Поля за городскую стену переселилась часть тяглецов чёрной Воронцовской слободы; примерно в те же годы к югу от новой Воронцовской слободы, была основана слобода дворцовых каменщиков. По дороге на Владимир возникла Рогожская ямская слобода с первоначальным центром у церкви Николы на Ямах (совр. Николоямская улица, 39). Была в Заяузье и слобода «немцев» — «Кукуй-город».[18] «Немецкое» кладбище было устроено за Земляным валом, по Воронцовской улице.[19]

Таким образом, к середине XVII века на территории района сложилась система слобод, зафиксированная писцовыми книгами 1651—1652 годов:[20]

Слобода Род занятий Число дворов Современное местоположение
Алексеевская Чёрная слобода 166 Алексеевские улицы
Воронцовская (I) Чёрная слобода Воронцово Поле
Воронцовская (II) Чёрная слобода 135 Воронцовская улица
Гончарная Гончарное дело Гончарная улица близ Земляного Вала
Каменная в ведении Каменного Приказа Улица Большие Каменщики
Кузнецкая Кузнечное дело Яузская улица от Яузского моста
Иноземная Старопанская Этническое поселение поляков 52 Воронцово Поле, близ Яузского бульвара
Иноземная Греческая Этническое поселение греков Заяузье, за пределами Земляного Вала
Рогожская Ямская Ямская служба Николоямская улица за Земляным Валом и Воронья улица
Садовая Поставка ко двору ягод и фруктов 25[21] Воронцово Поле, близ Земляного Вала
Семёновская (I) Чёрная слобода 238 Николоямская улица от Яузского моста
Семёновская (II) Чёрная слобода Таганская улица
Стрелецкая Поселение стрельцов Заяузье, близ Высокояузского моста
Сыромятная конюшенная[22] Изготовление сёдел и сбруи для двора и войск 53 Сыромятнические улицы
Таганная Кузнечное дело 93[23] Радищевские улицы близ Земляного Вала
Тетеринская в ведении Каменного приказа 10[24] Тетеринский переулок

XVIII век и первая половина XIX века

События петровского времени — физическое уничтожение стрельцов после бунта 1698 года, расформирование стрелецких войск, вывод столицы в Санкт-Петербург и запрет на каменное строительство — мало повлияли на развитие Заяузья. После официальной отмены слободской системы здесь фактически законсервировалась неровная, мозаичная структура заселения района.[25] По мере восстановления строительства в Москве в правление Елизаветы крупное каменное строительство — дворянские усадьбы — сосредоточилось в западной части Заяузья, по Яузской улице; в остальной части района преобладали дома купцов и мещан. В 1771 за городской чертой было основано старообрядческое Рогожское кладбище, и на окраинах Таганки стали селиться купцы-раскольники. Именно благодаря культурной обособленности рогожских старообрядцев слободская, лоскутная организация восточных окраин города продержалась в Таганском районе дольше, чем где бы то ни было в Москве.[26]

При Екатерине II, в 1764 году, на Васильевском лугу был заложен Воспитательный дом, а в «дворянской» части Заяузья — крупные городские усадьбы Т. И. Тутолмина на Гончарной (начата в 1788, завершена после 1801) и И. Р. Баташева между Яузской и Николоямской (завершена в 1805, с 1878 — Яузская больница). Дом Тутолмина, поставленный на вершине Швивой горки, зрительно увенчивал панораму Заяузья со всех точек обзора. «По своей градостроительной роли дом Тутолмина не уступал Пашкову дому».[27] Развитие же окраин, не отмеченное яркими памятниками, долгое время оставалось в тени. Однако на рубеже XVIII—XIX веков в старообрядческой слободской среде уже выдвинулись основатели будущих купеческих династий — Морозовы и Шелапутины. В первое десятилетие XIX века предпринимательство было подорвано континентальной блокадой, но после изгнания Наполеона деловой климат улучшился, и между Николоямской улицей и Яузой появилась первая фабрика С. В. Морозова. В 1817 году в Москву, на Швивую Горку, переселился основатель другой династии — егорьевский крестьянин Иван Хлудов.[28]

Но прежде чем это произошло, Заяузье и центр Москвы почти полностью выгорело при пожаре 2-6 сентября 1812 года. Здесь, на пути отступления российской армии, был один из центров пожара. В Яузской части сохранилось 36 домов, в Рогожской 63, в Таганской — всего 13.[29] Удалось остоять от огня Воспитательный дом и усадьбу Ивана Родионовича Баташева [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=7710974000] (её занимал штаб Мюрата).

После пожара дом Тутолмина был восстановлен (в более скромном, чем изначально, виде), рядом с ним был выстроен ампирный Дом Рахманова (1816—1823, Гончарная, 16).[30] В 1822—1824 князь С. М. Голицын оплатил постройку Храма Николы в Котельниках по проекту О. И. Бове, буквально в сотне метров от двух упомянутых усадеб.[31] Тот же Осип Бове в 1820-е годы перепланировал Таганскую площадь и выстроил на ней каменные двухэтажные здания торговых рядов, разделившие Верхнюю и Нижнюю Таганские площади и простоявших до 1960-х годов. Около 1830 сформировалась и непрерывная застройка по Земляному валу от площади к Яузе — район стал привлекательным для застройщиков с постройкой Высокояузского моста.[32]

Три крупнейших храма Таганки появились также в этот период (два из них за Земляным валом — в старых купеческих слободах). Это классические купольные Храм Мартина Исповедника, Храм Симеона Столпника за Яузой (оба по проекту арх. Р. Р. Казакова) и Храм Сергия Радонежского в Рогожской слободе (1838). Все они сохранились и возвращены РПЦ в 1990-х годах.

Воспоминания о Таганке середины XIX века

       Знаменитая Таганка — это что-то дикое, несуразное. Может быть, оно и было так с точки зрения остальной Москвы, по правде сказать, совсем не знавшей Таганки за её отдалённостью от центра города, но едва ли были правы те, кто так смотрел на Таганку. Замоскворечье и все окраины были ничуть не просвещённее Таганки, а только на неё одну «валились шишки» порицания, как на бедного Макара.

       Таганка представляла из себя большой богатый рынок, мало чем уступающий известным Московским рынкам — Немецкому и Смоленскому — и далеко превосходивший все остальные. Тут были богатые мясные, рыбные, мучные лавки, где можно было найти всё, что могло удовлетворить самый тонкий гастрономический вкус. Народ кругом жил богатый, видавший виды, водивший торговлю с иноземцами и перенимавший у них внешнюю «образованность»… Такие фирмы, как Алексеевы, Залогины, Мушниковы, Беловы, Ашукины занимали одно из самых видных мест в русском коммерческом мире, а они все родились, жили и умирали около Таганки. Да и кроме них, было очень много богатых людей, живших «у себя» может быть, и «по серому», но в обществе не являвшихся людьми «дикими». Над Таганкой смеялись и в комедиях, и в юмористических журналах, и даже в песенках.

       А в Таганке жили-поживали да денежки наживали и втихомолку посмеивались над своими «насмешниками»[33].

От крестьянской реформы до Октябрьской революции

Быстрая индустриализация района была обусловлена как активностью местных деловых семейств (Алексеевы, Коншины, Морозовы, Хлудовы, Шелапутины и другие), так и развитием железных дорог. Уже в 1861 за Рогожской слободой появился Нижегородский вокзал, связавший Таганку с традиционными текстильными районам к востоку от Москвы, а затем — с южными губерниями. Тяжёлая промышленность тяготела к железным дорогам, однако медеплавильный завод Алексеевых появился в самом центре Алексеевской слободы (улица Станиславского). На Воронцовской улице концентрировалась табачная (фабрика А. И. Катык), парфюмерная (фабрика Эрманс) и пищевая промышленность.[34]

Большим ударом стал пожар 1886 года, уничтоживший Рогожскую слободу. «Рогожская совершенно опустела, и по Тележной хоть кубари гоняй».[35] Рогожское кладбище, где хранились реликвии старообрядцев, сохранилось — здесь в 1906 году Н. П. Лихачёв обнаружил Рогожский летописец XV века.[36] В 1885 городским головой Москвы были избран уроженец Алексеевской слободы, 32-летний Н. А. Алексеев. Алексеев запустил масштабные программы развития городского коммунального хозяйства. Особое место Алексеев уделил оздоровлению города — в буквальном смысле. При нём был реконструирован Мытищинский водопровод, закрыты многочисленные городские скотобойни и учреждены централизованные бойни в Калитниках (современная улица Талалихина). На месте свалки нечистот близ Крутиц была выстроена канализационно-насосная станция, строилась канализационная сеть. На свои деньги Алексеев выстроил здание школы на Николоямской (современная музыкальная школа его имени); школы и лечебницы вслед за Алексеевым финансировали и другие предприниматели. Наиболее заметные постройки такого рода — находящаяся в руинах Морозовская богадельня в Шелапутинском переулке (арх. М. И. Никифоров; в советское время — роддом имени Клары Цеткин) и бывшая лечебница имени Л. Н. Сумбул в Большом Рогожском переулке (арх. Н. Н. Благовещенский;[37] современный музей общественного питания).

Реконструкция жилья в районе происходила медленно: на рубеже XX века в западных районах города доходные дома в пять-шесть этажей стали правилом, но на Таганке они строились единицами и нигде (за исключением, возможно, северной стороны Народной улицы) не образовывали сплошного фронта застройки. Тележная улица, выгоревшая в 1886 году, была отстроена заново каменными двухэтажными домами с лавками в первом этаже.

Мода на стиль модерн обошла Таганку стороной, постройки в этом стиле единичны: фабрика Эрманс (архитектор В. И. Ерамишанцев), доходный дом по Большой Коммунистической, 14, особняк по Большой Коммунистической, 36. Строились здесь и дома в неоклассическом стиле начала XX века — особняк Зимина по Гончарной, 34 (архитектор В. Д. Адамович), особняк Андре по Гончарной, 23 и доходный дом по Воронцовской, 50 (оба — архитектор C. Ф. Воскресенский), доходные дом на Народной, 4 (архитектор В. М. Пиотрович) и по Земляному Валу, 66 (архитектор Э. К. Нирнзее) и другие.[38]

От Октябрьской революции до Великой Отечественной войны

Первый жилой дом, построенный после революции в Москве, появился именно на Таганке. 14 октября 1923 был торжественно заселён дом завода «Динамо», № 9 по Сорокосвятской улице, в 1924 переименованной в Динамовскую. Г-образный в плане дом, состоявший из пяти- и четырёхэтажного[41] корпусов, был заложен для гимназии ещё в 1914; в 1923 в него въехали 350 человек.[42] Во второй половине 1920-х на дальней окраине района (1-я Дубровская улица, № 1-8) был выстроен целый микрорайон жилья для рабочих.[43] Ещё восточнее, в Калитниках, на месте старых боен, были заложены корпуса нового мясокомбината, известного поныне как Микояновский. Первую продукцию он выдал в декабре 1933.[44] «Сталинский» генплан 1935 года предполагал пробить через Заяузье одну из трёх главных магистралей столицы (Ленинградское шоссе — Завод имени Сталина), проходящую по Солянке, Яузской, Верхней Радищевской, Крутицкому и Симоновскому валам.[45] Предполагалось прорезать Таганский холм тоннелем Садового кольца, а на самой Таганской площади выстроить масштабный ансамбль. По мере проработки планов основная трасса магистрали переместилась на Гончарную улицу и Большие Каменщики, а Воронцовская и Радищевские улицы должны были стать проездами внутри новых, укрупнённых кварталов.[46] На площади и прилегающих улицах не оставалось бы ни одного дома старой постройки. Из этого проекта был реализован только дом 36-38 по Гончарной улице.[47]

Между Гончарной улицей и Котельнической набережной, на подъёме холма, планировался к постройке парадный фронт жилых зданий с зелёными террасами, спускающимися к реке. По этому проекту архитектор И. И. Ловейко (мастерская Д. Ф. Фридмана) был выстроен единственный дом — № 25/8 по Котельнической.[39] Тот же И. И. Ловейко перед войной достроил западное крыло Воспитательного дома. В 1938—1940 на красной линии Котельнической набережной был выстроен жилой дом, после войны ставший крылом высотки в устье Яузы, а в конце Гончарной набережной — жилой дом, во внутреннем дворе которого «законсервировался» 2-й Гончарный переулок.[48] Так была отброшен проект единообразного устройства набережных Заяузья. Такой же фрагментарной была и реконструкция центральных кварталов района: Хитров рынок разогнали, на его месте построили техникум, рядом — парадный дом на Яузском бульваре (архитектор И. А. Голосов), а вокруг оставили двухэтажную застройку — она дожила до XXI века.

Наиболее зримым вкладом предвоенного десятилетия в архитектурный облик Таганки стало обустройство набережных и новые Большой Устьинский и Большой Краснохолмский мосты. Их длинные подходы с левобережной стороны потребовали расчистки прилегающих площадей; были снесены церковь Николы в Кошелях[49] на Яузской и уникальная трёхшатровая церковь Воскресения в Гончарах[50]. В начале тридцатых сгинули церкви Николы в Воробине,[51] Спаса в Чигасах,[52] и другие, взорвали колокольни Андроникова и Покровского монастырей, а храм Симеона Столпника был перестроен под контору. Но в целом Таганка пострадала от переустройства тридцатых годов меньше, чем западные районы города, где в те годы были сосредоточены усилия строителей.

Послевоенные годы

Крупнейшей послевоенной стройкой Таганки стал жилой дом на Котельнической набережной. В остальном до конца 1950-х годов район сохранял свой двухэтажный облик — новое строительство велось эпизодически. В конце этого периода заметным событием стала не стройка, а снос — Таганской тюрьмы.

С переходом к дешёвому массовому жилому строительству на рубеже 1950-х и 1960-х годов в Таганском районе появились хрущёвки. Массовое пятиэтажное строительство развернулось на месте бывшего Нижегородского вокзала (Рогожский посёлок) и в Калитниках; на месте тюрьмы появились отдельные пятиэтажки, а на задворках высотки на Котельнической — блочные девятиэтажки. Несколько позже появились четыре типовые девятиэтажки на Николоямской (№ 39-43; под них была сломана церковь Николы на Ямах) и типовая 14-этажная башня на Яузском бульваре. На Таганской площади снесли торговые ряды работы Бове, прорыли предусмотренный ещё генпланом 1935 года тоннель.

В 1973 городские власти утвердили создание девяти заповедных зон в центре Москвы; под № 8 в список вошло Заяузье в пределах Садового кольца.[53] С этого момента в Заяузье допускалась только застройка «зданиями, архитектура и этажность которых определяются в композиционной увязке с существующей застройкой» — то есть исключалась массовая, типовая застройка.[54] Среди построек «по новым правилам» внутри Садового кольца — новая сцена Театра на Таганке.

За пределами Садового кольца, напротив, именно во второй половине 1970-х годов развернулась массовая панельная застройка, полностью разрушившая историческую среду слобод, прилегавших к Камер-Коллежскому Валу.

В районе Новоспасского моста были пробиты две перекрещивающиеся магистрали — сквозной проезд с Абельмановской к Новоспасскому мосту (ему оставили прежнее имя — 3-й Крутицкий переулок) и проспект на месте старой улицы Большие Каменщики и Новоспасской площади. Крутицкий Вал стал внутриквартальным проездом, а при укрупнении кварталов исчезла примыкающая к нему и к Симоновскому Валу сеть переулков. Плотную дореволюционную застройку Марксистской улицы также снесли ради устройства многорядного проспекта.

Сеть улиц и переулков Рогожской слободы между Добровольческой улицей и Рогожским Валом формально сохранилась, но место малоэтажной застройки заняли типовые панельные дома. В качестве неравнозначной компенсации была устроена «историческая» зона по Школьной (бывшей Тележной) улице — два ряда купеческих двухэтажных домов перестроили с сохранением исторических фасадов; непосредственно за фронтом реконструированных домов — башни КОПЭ. Отдельные панельные дома были выстроены по Таганской улице, Большому Факельному переулку, Николоямской набережной, в Калитниках и Сыромятниках.

Современность

В 1994 году части улиц Таганки вернули исторические названия (Николоямская, Гончарная и др.).[55] Затем возвращение старых имён было надолго заморожено; в 2005 году было принято спорное решение о переименование Малой Коммунистической (б. Малой Алексеевской) — в улицу Станиславского;[56] Большая Коммунистическая (б. Большая Алексеевская) стала улицей Александра Солженицына.

В 1990-е и 2000-е годы было продолжено многоэтажное (фактически — высотное, см.[57]) строительство по улице Сергия Радонежского, Марксистской улице, Большим Каменщикам и у Крестьянской заставы; на место 20-этажных панельных домов пришли конструкции из монолитного железобетона. За Рогожской заставой был сломан «хрущёвский» Рогожский посёлок; на его месте выстроены типовые панельные и монолитные 25-этажки — в пять раза выше снесённых домов.[58]

В заповедной зоне Заяузья появилась только одна высотная башня (в Тетеринском переулке); на Котельнической набережной, в окружении застройки 1940-х и 1970-х годов, появился модернистский, с цитатами из конструктивизма, офис МДМ-Банка. На Таганской улице, ещё в 1990-х, был перестроен квартал вдоль Таганского парка («MosEnka», № 15-23), «сохранивший» бутафорские двухэтажные фасады; в 2008 году продолжается расширение этого квартала в сторону центра (№ 11-5). Более частое явление — надстройка и расширение «старого фонда», c разной степенью разрушения исторических зданий и окружающей среды[59] и малоэтажный «самострой».[60] В 2007 году город лишился знакового особняка, увенчивавшего Таганский холм при виде с Гончарной набережной: здание на Таганской площади, 88, объявленное памятником в 2004 году,[61] потеряло ампирные портики, зато приобрело мансарду из гофрированного железа. Ансамбли Гончарной, Радищевских и Алексеевских улиц пока сохраняют свою самобытность, несмотря на надстройки и евроремонты. Относительно хорошо сохранились и кварталы в районе Яузского бульвара и Воронцова Поля: «… культура инвесторов в Старых Садах выше средней».[62]

Восстановлены, отремонтированы и действуют крупнейшие храмы Таганки. «Экзотической особенностью современного церковного строительства в этих местах стал балканский акцент: Болгарское патриаршее подворье при храме Успения в Гончарах (Гончарная улица, 29) построило дом с деревянными галереями, а Афонское подворье на участке храма Никиты Мученика (Гончарная, 4-6) превратилось в площадку византийских стилизаций».[63]

В конце 2000 года правительство Москвы приняло решение о ликвидации Калитниковского Птичьего рынка.[64] Несмотря на реакцию общественности[65] и антимонопольных органов,[66][67] в 2001 году решение было выполнено, а новый рынок был открыт в Капотне, рядом с МКАД.[68] Высказывались мнения, что старый рынок был закрыт только для того, чтобы вдохнуть жизнь в неудавшийся, не окупавший себя проект рынка в Капотне.[69] По состоянию на январь 2008, строительство на площадях старого рынка так и не начато, земля используется под автостоянку. Аналогичные явления происходят и в старых кварталах Таганки — между сносом ветхих домов и постройкой новых проходят многие годы; пустуют расчищенные участки в Дровяных переулках, на пригорке над Николоямской набережной и другие. Морозовская богадельня пустует и ожидает ремонта почти двадцать лет.[70]

В 2007 году стало известно о предстоящей передаче Покровскому монастырю территории общедоступного Таганского парка, что вызвало протесты граждан.[71] В октябре 2007 мэр Москвы дал поручение городскому правительству подготовить распорядительный документ о передаче монастырю части парка. В январе 2008 года префект ЦАО Москвы огласил компромиссное решение — парк будет передан монастырю, при этом «часть парка будет передана Покровскому женскому монастырю, но туда не входит стадион, и подразумевается возможность использования территории парка жителями округа».[72][73] В октябре 2008 года под давлением жителей района и депутата Мосгордумы Сергея Митрохина решение о передаче парка было отменено. Летом 2009 года, в ответе на обращение Патриарха Кирилла о передаче парка монастырю префект ЦАО Алексей Александров сообщил, что законных оснований для этого нет.

Население

Численность населения
2002[74]2010[75]2012[76]2013[77]2014[78]2015[79]2016[3]
109 993116 744117 228117 543117 932119 094119 862

Учебные заведения

Первым высшим учебным заведением за Яузой стал открытый 10 (23) сентября 1912 Старообрядческий учительский институт в Николоямском тупике. Его первым ректором был профессор А. С. Рыбаков — отец историка Б. А. Рыбакова. Вскоре, однако, институт переехал за пределы современного Таганского района, на Рогожское кладбище (в его здании, № 2 по Подъёмной улице — современная школа № 459[81]).

В Таганском районе действуют

В начале Николоямской улицы расположена библиотека иностранных языков имени М. И. Рудомино.

Местное самоуправление

Внутригородское муниципальное образование Таганское учреждено в ноябре 2003 года[86] на основании Закона города Москвы от 06 ноября 2002 г. № 56 «Об организации местного самоуправления в городе Москве». Положение о муниципалитете принято в ноябре 2004 года.[87]

Согласно уставу, выборный орган власти — муниципальное собрание — состоит из 15 депутатов, избираемых на 5 лет. Район поделен на 3 избирательных округа, от каждого избирается 5 депутата. Очередные выборы состоялись 4 марта 2012 года, в день выбора Президента РФ.[88]

Руководитель муниципального образования избирается муниципальным Собранием из своего состава на срок полномочий Собрания. Действующий руководитель — Свиридов Илья Тимурович. Руководитель аппарат муниципалитета — Орлов Евгений Валерьевич. Муниципалитет действует в здании управы района по адресу Воронцовская улица, 21 стр. 1.[89]

Глава управы Таганского района — Мишаков Александр Сергеевич.

Общественный транспорт

По территории района и в непосредственной близости от его границ проходят линии метрополитена:

По северо-восточной границе района проходят линии Горьковского и Курского направлений МЖД, расходящиеся от Курского вокзала, с пассажирскими платформами Серп и Молот, Москва-Товарная-Курская и Калитники. В XIX веке, с постройкой дороги на Серпухов в 1861 году, в районе был свой, временный, Нижегородский вокзал (к востоку от Рогожского Вала), обслуживавший пассажиров до открытия Курского вокзала в 1896. Станции Москва-Пассажирская Курская, Москва-Товарная Курская, платформа Калитники имеют прямое беспересадочное сообщение со Смоленским (Белорусским) и Рижским направлениями.

В районе действуют все виды наземного общественного транспорта, в том числе трамвайные линии по Бульварному кольцу, Абельмановской улице и Рогожскому Валу, Большой Калитниковской улице и Андроньевской площади. На восточной окраине района, в Калитниках, расположено Октябрьское трамвайное депо.

Религия

Православные храмы

Православные храмы Таганского района входят в состав Покровского благочиния Московской городской епархии Русской православной церкви.


Достопримечательности

Напишите отзыв о статье "Таганский район"

Примечания

  1. [www.myn-taganka.ru/index.php/munitsipalitet Официальный сайт Муниципалитета Таганского района - Муниципалитет]. Проверено 31 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fc5AzfKT Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
  2. 1 2 3 4 [moscow.gks.ru/munstat/mo/2008/Таганское(2008).htm Показатели муниципальных образования. Таганское]. Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по г. Москве. Проверено 18 октября 2010. [www.webcitation.org/61AH5xNta Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  3. 1 2 www.gks.ru/free_doc/doc_2016/bul_dr/mun_obr2016.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2016 года
  4. 1 2 Памятники архитектуры Москвы. Белый город. — М.: Искусство, 1989. — С. 309.
  5. 1 2 Официальный сайт Крутицкого Патриаршего подворья. Крутицкое подворье в древности [krutitsy.ru/index.php?id=22]
  6. 1 2 Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М.: Московский рабочий, 1948. — С. 206.
  7. [cao.mos.ru/document/2006/10/26/d1564/ По данным сайта ЦАО Москвы на 01.01.2006]
  8. Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок nas не указан текст
  9. Закон г. Москвы от 5 июля 1995 года N 13-47 «О территориальном делении города Москвы» в редакции от 31 июля 2007 года
  10. Памятники архитектуры Москвы. Белый город. — М.: Искусство, 1989. — С. 309.
  11. Поспелов Е. М. Названия подмосковных городов, сел и рек. Серия «О Москве и москвичах». — М.: Издательский Дом «Муравей», 1999. [www.mosriver.narod.ru/sara.htm], [www.mosriver.narod.ru/podon.htm]
  12. 1 2 Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 290.
  13. Памятники архитектуры Москвы. Белый город. — М.: Искусство, 1989. — С. 310.
  14. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 302.
  15. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 291.
  16. Памятники архитектуры Москвы. Замоскворечье. — М.: Искусство, 1994. — С. 15-16. ISBN 5-210-02548-9
  17. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 294.
  18. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 295. Упомянутый на Несвижском плане «Кукуй-город» не тождественен Кукую в Немецкой слободе. Вероятно, для составителя чертежа топоним «Кукуй» был именем нарицательным, обозначавшим вообще всякое поселение иноземцев.
  19. Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М.: Московский рабочий, 1948. — С. 254.
  20. Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М.: Московский рабочий, 1948. — С. 248—249.
  21. Данные 1638 года (Сытин, — С. 248.)
  22. О развитии Сыромятнической слободы в XVII—XIX веке см. Романюк С. К. По землям московских сёл и слобод. Часть I — М., 1998 [testan.narod.ru/knigi_moskow/sela/mosslob21_1.html]
  23. Данные 1632 года (Сытин, — С. 206.)
  24. Данные 1632 года (Сытин, — С. 248.)
  25. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989, — С. 295
  26. Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М.: Московский рабочий, 1948. — С. 207.
  27. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 317.
  28. [www.okipr.ru/statia.php?NBR=72&T=4 И. И. Хлудов в Энциклопедии российского купечества]
  29. «Генеральный план столичнаго города Москвы», 1813, таблица на полях, цит. по Кусов В. С. Картографические изображения Москвы: история их накопления и каталогизации // Москва на старых картах (XVI- первая половина XX вв.) [Электрон. текстовые данные] : Каталог планов Москвы / Л. Н. Зинчук, А. С. Захарова, Н. Е. Котельникова, В. С. Кусов ; Открытая русская электронная библиотека [orel.rsl.ru/nettext/moscow/moskva_na_starkartax/sod.htm]
  30. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — С. 317—319.
  31. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. — М.: Искусство, 1989. — C. 321—322.
  32. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город — М.: Искусство, 1989, — С. 295
  33. Богатырёв П. И. Московская старина // Московская старина. — М.: Правда, 1989, — С. 156—157.
  34. Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М.: Московский рабочий, 1948. — С. 255—256.
  35. Романюк С. К. По землям московских сёл и слобод. Часть I — М.: 1998, гл. XXII [testan.narod.ru/moscow/book/sela/mosslob23_1.html]
  36. Кучкин В. А. Об издании Рогожского летописца. Доклады участников II международной конференции «Комплексный подход к изучению Древней Руси» // Древняя Русь. Проблемы медиевистики. — М.: 2004, № 3(17) [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s3_17_9.pdf]
  37. Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 74—77. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
  38. Нащокина М. В. Памятники архитектуры неоклассицизма в Москве. Каталог // Борисова Е. А., Стернин, Г. Ю. Русский неоклассицизм. — М.: Галарт, 2002. — С. 251—265. ISBN 5-269-00898-X
  39. 1 2 [www.landscape-design.ru/articlex.php?c=Moscow-reconstruction-1935&n=Inzhkoopstroy&p=7 См. эскизные рисунки проекта застройки]
  40. Советская архитектура за XXX лет. РСФСР. — М., издательство Академии архитектуры, 1950. — C. 82, 84.
  41. После войны надстроен до шести этажей
  42. Александров Ю. Н., Жуков К. В. Силуэты Москвы. — М.: Московский рабочий, 1978. — С. 12-13.
  43. См. историю Дубровского посёлка на сайте управы Южнопортового района [www.upr-juzhnoportovaja.ru/st_6.html]
  44. [www.mikoyan.ru/about/history.shtml Официальный сайт ЗАО «Микояновский мясокомбинат»]
  45. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 июля 1935 года, раздел «Планировка города Москвы», гл. 8
  46. См. проект реконструкции Таганской площади по генплану 1935 года из архивов ЦАНТД [tagankainfo.ru/taganskaya_ploschad]
  47. См. проект
  48. Советская архитектура за XXX лет. РСФСР. — М.: издательство Академии архитектуры, 1950. — С. 82, 84.
  49. См. карточку храма Николы в Кошелях на [www.temples.ru/show_picture.php?PictureID=1658 temples.ru]
  50. См. карточку храма Воскресения в Гончарах на [www.temples.ru/card.php?ID=2428 temples.ru]
  51. См. карточку храма Николы в Воробине на [www.temples.ru/card.php?ID=2420 temples.ru]
  52. См. карточку храма Спаса в Чигасах на [www.temples.ru/card.php?ID=2429 temples.ru]
  53. Решение Мосгорисполкома № 45/3 от 28 ноября 1973 «О создании заповедных зон в центральной части г. Москвы в пределах Садового кольца и режиме их застройки»
  54. Решение 45/3, приложение 2, п. 3
  55. Постановление правительства Москвы от 25 октября 1994 г. № 968 «О возвращении исторических наименований, присвоении новых наименований и переименованиях московских улиц»
  56. Постановление Правительства Москвы от 20 сентября 2005 г. N 714-ПП «О переименовании улицы в Таганском районе города Москвы»
  57. См. описание монолитного дома на Марксистской, 7 [www.emporis.com/en/wm/bu/?id=marxistskayaulitsa7-moscow-russia www.emporis.com]
  58. См. описание типового дома на Новорогожской улице [www.emporis.com/en/wm/bu/?id=ulitsanovorogozhskaya20-moscow-russia www.emporis.com]
  59. См., например, недавнее обсуждение проекта «регенерации» двухэтажного углового дома на углу Николоямской и Пестовского переулка // Заседание Объединенной экспертной рабочей группы при Москомархитектуре, 11 октября 2007 [agency.archi.ru/news_current.html?nid=4524]
  60. В феврале 2008 на территории ЦАО зарегистрировано 92 объекта самовольного строительства, из них 48 решено узаконить, а 44 — снести. Вступили в силу решения суда о сносе самостроя по Гончарной, 21 и по Товарищескому переулку, 1 стр. 3., см. Вестник Замоскворечья, 2008, № 2 — С.8
  61. Распоряжение Правительства Москвы N 1608-РП от 10 августа 2004 «О принятии под государственную охрану выявленных объектов культурного наследия города Москвы» [www.mos.ru/wps/portal/!ut/p/c0/04_SB8K8xLLM9MSSzPy8xBz9SP0o8_hASxdTEzN_QwN3fy8TAyNTM9dgMxdXQ4NgQ_3InNT0xORK_Qj9KDMkdd6G5gZGhhbOTpbupgYG_ub6BTmuigBr1qAg?nID=6_Q9D546O10GK170218CB9G50007&cID=6_Q9D546O10GK170218CB9G50007&rubricId=2025&documentId=32988]
  62. Рустам Рахматуллин. В Старых Садах еще жива старая Москва. «Известия», 14.07.2006 [archive.is/20130417112529/www.izvestia.ru/moscow/article3094645/]
  63. Рустам Рахматуллин. Что строит на Таганке новое купечество. «Известия», 17.01.2008 [archive.is/20130416234524/www.izvestia.ru/moscow/article3112035/]
  64. Распоряжение премьера правительства Москвы 1225-РП от 15 декабря 2000 "О выводе торговли с территории Калитниковского (Птичьего) рынка [el.mos.ru/cgi-bin/pbl_web?vid=2&osn_id=0&id_rub=2035&news_unom=13032]
  65. [www.kommersant.ru/doc.aspx?docsid=275284 Торговцы живым товаром борются за «Птичку», «Коммерсант», 20.07.2001]
  66. МАП проводит дополнительную проработку материалов дела по переносу Птичьего рынка. Интерфакс, 15.07.2001 [www.commercialrealty.ru/new.php?id=70736]
  67. [www.businesspress.ru/newspaper/article_mId_1_aId_77122.html Ситуация вокруг «Птички», «Деловая Москва», 13.08.2001]
  68. [www.kommersant.ru/doc.aspx?docsid=165837 «Птичку» вывезут из родового гнезда, «Коммерсант», 19.12.2001]
  69. [www.garweb.ru/project/vas/news/smi/02/02/20020206/1608837.htm «Птичка» на 14 километре МКАД еле жива. «Российские вести», № 9, 2002]
  70. Распоряжение мэра Москвы 252-РМ от 18 декабря 1991 «Об использовании памятника архитектуры XIX века „Морозовская богадельня“», и последующие, например, распоряжение мэра Москвы 111-РМ от 7 февраля 1997
  71. [www.vesti-moscow.ru/rnews.html?id=23280 См., например, новости РТР от 18.01.2008]
  72. Новости от 31.01.2008 на [www.patriarhia.ru/db/text/358503.html патриархия.ру]
  73. [www.taganskiypark.narod.ru/ См. версию событий на сайте инициативной группы граждан]
  74. [www.perepis2002.ru/ct/doc/1_TOM_01_04.xls Всероссийская перепись населения 2002 года. Том. 1, таблица 4. Численность населения России, федеральных округов, субъектов Российской Федерации, районов, городских поселений, сельских населённых пунктов - райцентров и сельских населённых пунктов с населением 3 тысячи и более]. [www.webcitation.org/65AdCU0q3 Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
  75. [moscow.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/moscow/resources/37e8b0004d383735af1bff7d08c3b2f0/Прил_1_ВПН-2010_Москва.xls ВПН-2010. Приложение 1. Численность населения по районам города Москвы]. Проверено 16 августа 2014. [www.webcitation.org/6RrnwTDf0 Архивировано из первоисточника 16 августа 2014].
  76. [www.gks.ru/free_doc/doc_2012/bul_dr/mun_obr2012.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям. Таблица 35. Оценка численности постоянного населения на 1 января 2012 года]. Проверено 31 мая 2014. [www.webcitation.org/6PyOWbdMc Архивировано из первоисточника 31 мая 2014].
  77. [www.gks.ru/free_doc/doc_2013/bul_dr/mun_obr2013.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2013 года. — М.: Федеральная служба государственной статистики Росстат, 2013. — 528 с. (Табл. 33. Численность населения городских округов, муниципальных районов, городских и сельских поселений, городских населённых пунктов, сельских населённых пунктов)]. Проверено 16 ноября 2013. [www.webcitation.org/6LAdCWSxH Архивировано из первоисточника 16 ноября 2013].
  78. [www.gks.ru/free_doc/doc_2014/bul_dr/mun_obr2014.rar Таблица 33. Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года]. Проверено 2 августа 2014. [www.webcitation.org/6RWqP50QK Архивировано из первоисточника 2 августа 2014].
  79. [www.gks.ru/free_doc/doc_2015/bul_dr/mun_obr2015.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2015 года]. Проверено 6 августа 2015. [www.webcitation.org/6aaNzOlFO Архивировано из первоисточника 6 августа 2015].
  80. 11 октября 2007
  81. [459.zschool.ru/our-school/ См. сайт школы № 459]
  82. [www.uprtag.ru/38/page.php См. полный список на сайте районной управы]
  83. [www.uprtag.ru/34/page.php См. полный список школ на сайте районной управы]
  84. [www.uprtag.ru/40/page.php См. полный список на сайте районной управы]
  85. [www.uprtag.ru/41/page.php См. полный список ВУЗов на сайте районной управы]
  86. См. устав ВМО Таганское [tag-mun.ru/docs/ustav.doc], принятый 27 ноября 2003, в редакции от 27 сентября 2006
  87. Положение о муниципалитете внутригородского муниципального образования Таганское в городе Москве, решение МС № 11-4/82от 24 ноября 2004 года [tag-mun.ru/docs/polojenie.rtf]
  88. [tag-mun.ru/docs2/o_nazn.doc Решение о проведении муниципальных выборов ВМО Таганское]
  89. [tag-mun.ru/mun_strukt.php См. структуру муниципалитета на его официальном сайте]
  90. 1 2 3 Станция находится за границей Таганского района
  91. [days.pravoslavie.ru/Hram/b8.htm Храмы Покровского благочиния Москвы]

Литература

  • Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М.: Московский рабочий, 1948
  • Романюк С. К. По землям московских сел и слобод. — М.: Сварог, 1999.
  • Романюк С. К. Москва за Садовым кольцом. — М.: АСТ, 2007. ISBN 978-5-17-046864-5
  • Колодный Л. Е. Таганка. За Яузой. — М.: Голос-Пресс, 2007. ISBN 978-5-7117-0176-7
  • Муравьёв В. Б.. Московские улицы. Секреты переименований. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. — 336 с. — (Народный путеводитель). — ISBN 5-699-17008-1.

Ссылки

  • [tagan.mos.ru/ Официальный сайт районной управы]
  • [myn-taganka.ru/ Официальный сайт муниципалитета «Таганское»]
  • [msk_taganka.livejournal.com/ msk_taganka] — Сообщество жителей Таганского района в «Живом журнале»
  • [taganka.ulin.ru/ Таганка — наш район!] — история, культура и современность Таганки

Отрывок, характеризующий Таганский район

С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.