Тагант
| Страна |
|
|---|---|
| Статус | |
| Включает | |
| Административный центр | |
| Население (2013) |
80 962 (10-е место) |
| Плотность |
0,85 чел./км² (10-е место) |
| Площадь |
95 200 км² |
|
| |
| Часовой пояс | |
| Код ISO 3166-2 |
MR-09 |
Тагант (Такант; араб. تكانت, фр. Tagant) — область в Мавритании.
- Административный центр — город Тиджикжа.
- Площадь — 95 200 км²[1], население — 80 962 человека (2013 год)[1].
География
На севере и северо-западе граничит с областью Адрар, на востоке с областью Ход-эш-Шарки, на юге с областями Ход-эль-Гарби и Ассаба, на западе с областью Бракна. Область расположена на плато Тагант.
История
В начале XVIII века образовался независимый эмират Тагант. Он был единственным из мавританских эмиратов этого периода, созданным не арабскими (хасанскими) племенами, а берберским (марабутским) племенем идуайш (идау исз), происходившим от племенного объединения лемтуна. На западе граничил с эмиратами Бракна и Трарза, на севере — с Адраром. Основным занятием населения было кочевое скотоводство; в оазисах существовало земледелие и садоводство. В XIX веке территория Таганта находилась вдали от главных торговых путей и менее была подвержена влиянию европейцев. На рубеже XIX—XX веков началось проникновение в этот район французов, чему пытался воспрепятствовать эмир Таганта Бакар ульд Суэйд Ахмед (1836 — 1905 годы), но не был поддержан населением страны. После гибели Бакара в 1905 году Тагант перешёл под протекторат Франции. Лояльная к господствующим властям политика руководства Таганта обеспечила сохранение эмирата и при колониальном режиме и в составе независимой Мавритании.
Административно-территориальное деление
Область делится на 3 департамента:
Напишите отзыв о статье "Тагант"
Примечания
|
Это заготовка статьи по географии Мавритании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Тагант
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
