Тагер, Александр Семёнович

Александр Семёнович Тагер
Фото из уголовного дела
Род деятельности:	адвокат, правовед
Дата рождения:	1888(1888)
Место рождения:	Москва
Гражданство:	СССР
Подданство:	Российская империя
Дата смерти:	15 апреля 1939(1939-04-15)
Место смерти:	Москва
Отец:	Тагер Семён Исаевич
Супруга:	Тагер Елена Матвеевна
Дети:	дочь Тагер Анна Александровна

Алекса́ндр Семёнович Та́гер (1888, Москва — 15 апреля 1939, там же) — российский и советский адвокат и правовед, автор монографии «Царская Россия и дело Бейлиса».

Биография

Родился в 1888 году в Москве. Окончил юридический факультет Московского университета в 1911 году и поступил работать в московскую адвокатуру помощником присяжного поверенного. В 1912–1917 годах участвовал в ряде политических процессов (дело иваново-вознесенских рабочих, дело А. А. Сольца и т. д.). В 1917 году стал присяжным поверенным Московской окружной судебной палаты.

После Февральской революции был юрисконсультом Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Входил также в число членов Комиссии Министерства юстиции Временного правительства по реформе законов о суде и адвокатуре.

После Октябрьской революции — научный работник Всесоюзного института юридических наук, член Московской губернской коллегии защитников. В 1922 году участвовал в разработке проекта Уголовно-процессуального кодекса.

Александр Тагер был арестован 9 июня 1938 года в период сталинских репрессий. Военной коллегией Верховного Суда СССР был приговорён 14 апреля 1939 года к высшей мере наказания по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации. На следующий день расстрелян и похоронен на полигоне Коммунарка. Был реабилитирован 4 апреля 1956 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР.

Семья

Отец — Семён Исаевич Тагер. Александр Тагер был женат, его жену звали Елена Матвеевна. Их дочь — Анна Александровна Тагер, стала впоследствии учёным в области физикохимии. Внук (сын Анны Александровны) — философ, историк и социолог Вадим Роговин.

Профессиональная деятельность

В роли защитника принимал участие в ряде процессов в Московском революционном трибунале и в Верховном Ревтрибунале: по делу служащих московской городской управы, по делу Локкарта, «парафиновому делу». Летом 1922 года был недолго адвокатом в процессе над правыми эсерами. В связи с грубыми нарушениями закона, открытой политизацией дела, защитники подсудимых С. А. Гуревич, Г. Л. Карякин, А. Ф. Липскеров, Н. К. Муравьёв, М. А. Оцеп, Г. Б. Патушинский, Б. Е. Ратнер, А. С. Тагер и В. А. Жданов с разрешения своих клиентов демонстративно отказались от участия в процессе. За это газета «Правда» заклеймила их «продажными профессионалами-адвокатами» и «прожжёнными судейскими крючками». 18 августа по приказу начальника СО ГПУ Самсонова Тагер, Жданов и Муравьев были арестованы, после чего Тагер и Муравьев были сосланы на 3 года в Казань.

Тагер был одним из ведущих специалистов в СССР по юридической психологии. Его исследования внесли большой вклад в первую очередь в психологию свидетельских показаний. Он считал, что уголовный процесс — это исследовательский процесс и что формирование и изучение научных основ его предпосылок даёт значительный материал для законотворчества. В 1930 году в Москве Тагер принимал активное участие в работе I Всесоюзного съезда по изучению поведения человека, где выступил с докладом «Об итогах и перспективах изучения судебной психологии». В Московском государственном институте экспериментальной психологии Тагер возглавлял группу экспериментальной работы по исследованию психологии свидетельских показаний. Он писал:

Поскольку в исследовании психологии показаний мы в конце концов должны дойти до исследования источников ошибок как в восприятиях свидетелей, так и в сохранении и переработке восприятий, так и в репродукции показаний, включая сюда и вопрос о превращении мыслей в слова, постольку мы не можем обойтись без исследования работы каждого испытуемого и сопоставления итогов с его психической продукцией в виде свидетельского показания

В 1930-е годы Тагер вместе с группой сотрудников Центрального архивного управления занимался поиском документов, доказывающих поддельность Протоколов сионских мудрецов. Эта работа проводилась по запросу истцов на Бернском процессе, где рассматривалось происхождение этой фальшивки.

Публикации

Тагер наиболее известен как автор монографии «Царская Россия и дело Бейлиса» о знаменитом судебном процессе 1913 года. Книга была издана к 20-летию процесса над Бейлисом 1933 году, переиздана в 1934 и 1995 годах. Она рассеяла оставшиеся сомнения в том, что Бейлис был действительно невиновен, а ритуальное убийство, в котором его обвиняли — вымысел черносотенцев.

Книга «Царская Россия и дело Бейлиса» была задумана как часть трилогии: второй её том должен был быть посвящён делу Дрейфуса, а третий — государственному антисемитизму в Германии 1930-х годов. Вторую и третью книги Тагер написать не успел.

Кроме этого Тагер опубликовал работы по юридической психологии, в частности «О программе экспериментального исследования психологии свидетельских показаний».

Литература

• Роговин В. З. Александр Семёнович Тагер // Тагер А. С. Царская Россия и дело Бейлиса. М.; Иерусалим, 1995. С. IX—XIV.
• [rujen.ru/index.php/%D0%A2%D0%B0%D0%B3%D0%B5%D1%80_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80_%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D1%91%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Тагер Александр Семёнович] — статья из Российской еврейской энциклопедии
• Васильев В.Л. История юридической психологии в XX столетии // Юридическая психология. — 6. — СПб: Питер, 2009. — 608 с. — ISBN 978-5-469-01339-6.

Отрывок, характеризующий Тагер, Александр Семёнович

Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.