Таджики

Таджики
Тоҷикон, تاجیکان

Самоназвание	Тоҷикон, تاجیکان
Численность и ареал
Всего: около 20 млн человек Афганистан Афганистан: 8 135 000 (2014) Таджикистан Таджикистан: 6 767 000 Узбекистан Узбекистан: 1 449 974 (2013) Россия Россия: граждане РФ - 200 303 (пер. 2010), мигранты на территории РФ - 971 000 США США: более 70 000 Киргизия Киргизия: 50 000 КНР КНР: 43 000 Великобритания Великобритания: 38 000 Казахстан Казахстан: 28 000 Германия Германия: 25 000 Швеция Швеция: 25 000 Канада Канада: 12 000 Туркмения Туркмения: 5 700 Бельгия Бельгия: 4 800 Италия Италия: 4 800 Украина Украина: 4 255 (пер. 2001) Финляндия Финляндия: 3 500 Нидерланды Нидерланды: 3 100 Грузия Грузия: 1 000
Язык	таджикский,дари, языки стран проживания
Религия	Ислам суннитского толка
Расовый тип	Памиро-ферганский тип Европеоидной расы
Входит в	иранские народы
Родственные народы	персы, фарсиваны, бахтиары, луры
Происхождение	Согдийцы, Бактрийцы, Хорезмийцы.

Серия статей о
Таджиках
Культура
Литература Письменность Философия Музыка Кухня Имена
Исторические общности
Афганистан Таджикистан Узбекистан Киргизия
Диаспора
Россия (Москва • Санкт-Петербург) Казахстан Иран
Родственные народы
персы фарсиваны луры бахтиары мазендеранцы белуджи курды гилянцы пуштуны талыши таты осетины
Языки и диалекты
Таджикский язык (Диалекты таджикского языка, Персо-таджикские диалекты) Дари
Традиционный ареал обитания
Таджикистан Афганистан Узбекистан
История • Таджиковедение • Иранистика
Портал «Таджикистан»

Таджи́ки (тадж. Тоҷик, дари تاجک [tɔː'ʤɪk]) — иранский народ, говорящий на различных диалектах персо-таджикского континуума и населяющий регионы к востоку и северо-востоку от современного государства Иран, расположенные в современном Афганистане, Таджикистане, Узбекистане, Кыргызстане и Пакистане. Традиционный ареал проживания таджиков охватывает бассейн верховий Амударьи (Пянджа), Мургаба и Кабула, Зеравшанской долины, бассейны реки Зеравшан, а также бассейны Гильменда и Аргандаба. В Афганистане к таджикам также обычно относят персоязычное население бассейнов Герируда и озера Хамун. Для Афганистана характерны также другие варианты названия этой группы населения: фарсиваны (персоязычные), дехкане (оседлые земледельцы, то есть те, кто не ведёт кочевой образ жизни). В Таджикистане (и других странах Средней Азии) и Афганистане (вместе с Пакистаном) приняты две различные формы литературного языка таджиков: таджикский язык и дари соответственно. Общая численность таджиков по разным оценкам составляет около 20 000 000 человек. На территории Афганистана проживает больше таджиков чем в самом Таджикистане. В Афганистане более 8 миллионов, в Таджикистане более 6 760 000. На территории Узбекистана по официальным данным проживает более 1 450 000 таджиков.

Этноним

Происхождение термина. Этногенез таджиков

Таджики представляют собой один из наиболее древних коренных на­родов Центральной Азии. Согласно наиболее обоснованной версии, этноним تاجيک tāǰīk связан происхождением со среднеперсидским tāzīg «араб» (ранн. tāčīk от названия ближайшего к Ирану древнего арабского племени Ṭāʾī), совр. перс. تازی‎ [tɒːzi] или соответствующим согдийским словом (*tāžīk), как на востоке иранского мира называли вторгшиеся под знаменем джихада в VIII веке арабские армии. В мусульманском завоевании Средней Азии рядом с собственно арабами массово участвовали и персоязычные новообращённые мусульмане из Фарса, Загроса и Хорасана. Персидский язык, родственный распространённым здесь согдийскому, бактрийскому и хорезмийскому оказался не только языком господствующего слоя расселявшихся персоязычных завоевателей, но и языком исламской проповеди и стал вытеснять местные языки, положив начало персоязычной мусульманской общности современных таджиков.

Контактировавшие с мусульманским миром тюрки усвоили иранское название этой общности («арабы», то есть мусульмане) в виде täžik и использовали его для обозначения земледельческого ираноязычного населения, обращённого в ислам. В словаре Махмуда Кашгари (XI в.) слово тежик трактуется уже как «перс» (الفارسي al-fārisī). В таком значении оно вошло в тибетский и китайский язык (кит. 大食, пиньинь: dàshí). Захватившие Среднюю Азию тюрки Караханиды (840—1212) широко использовали слово «тежик» для обозначения подвластного оседлого иранского населения, противопоставленного тюркам как носителям кочевых традиций. Примечательно, что аналогичное употребление сложилось на другом конце иранского мира, где то же по происхождению слово «tačik» стало обозначать всех мусульман в армянском языке.

Приложение этнонима «таджик» к оседлому персоязычному населению в Средние века было известно также на западе, на территории современного Ирана, но к Новому времени оно в целом было забыто, в ряде областей севера страны не выдержав конкуренции с синонимичным тюркским термином «тат», распространённым прежде всего у огузских народов. Тем не менее до сих пор оседлое население Фарса зовётся «таджиками» в устах не только кашкайцев, но и луров.

До эпохи Тимуридов в персидском языке широко употреблялся вариант tāžīk [taːʒiːk]. Изменение в tāǰīk обязано, по всей видимости, влиянию чагатайского языка, предка современного узбекского, где персидскому ž регулярно соответствует ǰ.

В средневековой литературе. История таджиков

Распространению ислама, персизации и развитию новоперсидского языка (darī) и литературы на нём, изначально поэтической, оказывали широкую поддержку правившие Средней Азией в IX—X веках из Бухары Саманиды — династия иранского происхождения, держава которых в современном Таджикистане рассматривается как первое «таджикское государство». Новоперсидский язык (фарси) распространяется на всём пространстве востока иранского мира и быстро вытесняет восточноиранские языки, сохранившиеся (за исключением земель отдалённых раннепуштунских племён) только в изолированных горных областях у ягнобцев и памирских народов. Поскольку для термина таджик изначально была более значима отрицательная коннотация («не-тюрк»), к восточноиранскому оседлому населению Памира также широко применялся этот этноним, наследие чего наблюдается и по сию пору. Для уточнения, в Китае под «таджиками» до сих пор понимают сарыкольцев Синьцзяна.

Постепенно при правлении тюркских династий (Караханиды, Газневиды, Сельджукиды), изначально тюркский внешний этноним входит в оборот и как самоназвание иранцев, прежде всего на Востоке, где контакты с тюркским миром были особенно интенсивны, и где широко разворачивались процессы тюркизации оседлого населения и образования новой тюркоязычной общности, ставшей основой этногенеза узбеков (тюркоязычных сартов), противопоставленных персоязычным таджикам.

В классической персидской литературе термин таджик чаще упоминается именно как противопоставление тюрку. Например, Саади (ок. 1181—1291) пишет:

Следует сказать шаху: «Твой тюрк пролил таджикскую кровь».

Джами (1414—1492) в своих стихах о дружбе с Алишером Навои писал:

Хоть он был тюрк, а я таджик, Мы были счастливы друг с другом.

Современное употребление

Официальное закрепление широко употреблявшегося термина таджик в качестве «национальности» произошло в XX веке при осуществлении советского «национального строительства» и проведении национального размежевания.

В 1924 году была образована Таджикская АССР со столицей в новом городе Душанбе в составе Узбекской ССР, в которой таджики, из которых памирские народы не выделялись, объявлялись титульной нацией. В 1929 году Таджикистан был выделен в отдельную советскую республику — прямую предшественницу современного независимого Таджикистана.

Ввиду отсутствия целенаправленного построения отдельных наций, национальное самоопределение таджиков Афганистана не отличается такой чёткостью, и основывается прежде всего на противопоставлении себя пуштунам и другим народам как персоязычных носителей оседлой культуры. По объективным причинам термин «таджики» для афганского персоязычного населения имеет условный характер. С целью внести ясность в данный вопрос, некоторые этнологи предложили термин «фарсиваны» (перс. فارسیوان‎ [fɒrsivɒ'n], пушту فارسیوان [fɑrsiwɑ'n]) происходит от *fārsī(za)bān «персоязычный», переоформленного в пушту по типу имён с суффиксом -wān) для обозначения афганских персов.

В Китайском Синьцзяне «таджиками» называют сарыкольцев — один из памирских народов, представители которого обычно не знают персидского (таджикского) языка.

Представители таджикской национальной интеллигенции традиционно отвергают академическую «арабскую» версию происхождения этнонима таджик и берут на вооружение распространённую c XIX века народную этимологию, связывающую его со словом تاج [tɔːd͡ʒ] «корона» (арабизир. от пехл. tāg). Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, издававшийся в конце XIX — начале XX веков, называл таджиков племенем арийского происхождения, составляющим ядро населения Бухары, Афганистана, Балха, Сегестана, Хивы. Об этнониме «таджик» ЭСБЭ писал:

Слово таджик означает «увенчанный»; это показывает, что в прежнее время им принадлежала власть в тех местах. Во многих странах Арало-Каспийской покатости таджики называют себя «парсиван», то есть персиянами; они действительно являются остатками первоначального персидского населения Средней Азии.

Царская корона попала даже на флаг независимого Таджикистана. Однако, с точки зрения семантики, таджикской морфологии и исторического употребления, трактовка таджиков как «коронованных» сомнительна, и связь этнонима с короной остаётся лишь красивым созвучием.

Расселение

Области расселения таджиков в Средней Азии и Афганистане не образуют цельного ареала. С одной стороны это связано с тем, что оседлое таджикское население издавна привязано к земледельческим оазисам и долинам, разделённым пустынями и горными хребтами. С другой стороны таджикские поселения часто отделены между собой порой значительными массивами узбекской (на севере) и пуштунской (на юге) этнической территории, что отражает исторические процессы вытеснения персоязычия из Средней Азии динамичными тюркской (преимущественно карлукоязычной) и пуштунской общностями, начавшиеся соответственно в XI и XIV веках. Население многих таджикских областей является смешанным, в ряде местностей таджикские селения представляют собой островки среди иноязычного окружения, являясь по сути реликтами древнего сплошного таджикского ареала.

Таджикоязычные города

Таджики составляют около 45 % населения столицы Афганистана — Кабула, превышающего 3 миллиона человек. Другими крупными (более 100 тысяч человек) городами, где преобладает таджикский язык, являются:

• В Афганистане: Газни, Герат, Мазари-Шариф
• В Таджикистане: Душанбе, Худжанд
• В Узбекистане: Самарканд, Бухара

Особое положение занимает Душанбе — столица Республики Таджикистан, построенная в советский период, — в отличие от остальных городов со значительным таджикском населением, ведущих свою историю со Средневековья или со времён Античности. По оценке переписи населения 2010 года из 747,6 тыс. населения Душанбе 83,4 % (623,5 тыс.) составляют таджики.

Северные таджики (Таджикистан и Узбекистан)

Носители северотаджикских говоров таджикского языка населяют области к северу от Памиро-Алайских гор и некоторые прилегающие районы к югу от него: Ферганскую долину, бассейн Сырдарьи, Зеравшана, Кашкадарьи, Сурхандарьи, Варзоба, — расположенные в Согдийской области, Варзобском и Гиссарском районах Таджикистана, Бухарской, Самаркандской, Кашкадарьинской, Сурхандарьинской, Джизакской, Ташкентской, Наманганской, Ферганской областях Узбекистана, а также прилегающих районах Киргизстана. Традиционно в этих областях таджикское население живёт чересполосно с узбекским. Основные таджикские ареалы в Узбекистане: Бухарский оазис (Бухара, Гиждуван, Ромитан и др.), Самаркандский оазис (Самарканд и окрестности), Чуст, Касансай, Байсун, Дербент, Верхний Чирчик (Бричмулла).

Доля этнических таджиков в указанных областях:

• Согдийская область Таджикистана — 77,9 % (1,8 млн.)
• Всего по Узбекистану — 3,8 % (1,2 млн.), включая:
  • Сурхандарьинская область — 12,5 % (234 тыс.)
  • Самаркандская область — 8,8 % (232 тыс.)
  • Наманганская область — 8,9 % (169 тыс.)
  • Ферганская область — 5,7 % (154 тыс.)
  • Кашкадарьинская область — 5,8 % (126 тыс.)
  • Ташкентская область — 4,9 % (113 тыс.)
  • Бухарская область — 3,6 % (51 тыс.)
  • Андижанская область — 1,7 % (37 тыс.)
  • Джизакская область — 2,4 % (24 тыс.)
  • г. Ташкент — 1,0 % (22 тыс.)

Проблема таджиков в Узбекистане. Тюркизация Средней Азии

Официальная статистика оценивает долю таджиков в населении Узбекистана по данным на 2013 год в 4,8 % (1449 974 человека). Между тем таджикский язык является родным для многих из числа жителей страны. При этом многие таджикоязычные граждане Узбекистана по паспорту записаны узбеками и сами идентифицируют себя с узбеками, что особенно характерно для больших городов, таких как Бухара и Самарканд, где до сих пор таджикский язык остаётся основным языком коренного населения старого города. Данный феномен объясняется, во-первых, особенностями советского национального строительства, когда при создании Узбекской ССР таджикоязычное население массово записывалось «узбеками», и последующей политикой «узбекизации», продолженной и в независимом Узбекистане. С другой стороны, это отражает нечёткость таджикской самоидентификации вне соответствующего национального государственного образования и прагматичный подход к определению своей национальности
6-11 млн (неофициальные оценки).

Советская и постсоветская «узбекизация» таджиков Узбекистана является продолжением давнего исторического процесса тюркизации оседлого населения оазисов Средней Азии и вытеснения персоязычия в пределы городов или отдалённые горные области. Вытеснение персо-таджикского языка происходило и со стороны других тюркских языков, например, древний персидский город Мерв (Мары) перешёл на туркменский язык в XVII веке. Этот процесс особенно усилился в XIX веке, и был остановлен только созданием Таджикской ССР с персоязычной элитой.

На сегодняшний день таджикский язык не обладает никаким статусом на территории Узбекистана и имеется устойчивая тенденция к его вытеснению. Поскольку узбекское население, сформированное на значительном иранском субстрате, культурно практически идентично таджикам, интеграция последних в узбекскую общность происходит без существенных трудностей. Общее количество таджикоязычного населения Узбекистана не подсчитывалось и может быть оценено лишь приблизительно.

Южные таджики (Таджикистан)

Южные таджики занимают районы Таджикистана к югу от Душанбе в долинах Кафирнигана, Вахша и Пянджа: Гиссар, Каратегин, Хатлон (Куляб, Курган-Тюбе), Дарваз, Ванч и др. Отдельные таджикоязычные кишлаки располагаются также на Памире в ГБАО. В Гиссарской долине и Хатлоне таджикские кишлаки также сильно перемешаны с узбекскими.

Доля этнических таджиков в указанных областях:

• Районы республиканского подчинения Таджикистана — 81,4 % (1,3 млн.)
• Хатлонская область — 78,6 % (2 млн.)
• Горно-Бадахшанская автономная область (без памирских народов) — 32 % (70 тыс.)

Таджики Афганистана

Определение доли таджиков в населении Афганистана наталкивается на значительные трудности, как и сам подсчёт его. Связаны они не только с отсутствием полноценного учёта населения, но и с нечёткостью национальной самоидентификации, наличием разных региональных и племенных персоязычных групп и массовой эмиграцией в период гражданских войн. Разные источники приводят разные оценки: от 27 % населения страны до 38 %. Это может составлять от 8 до 11 млн человек.

Таджики составляют большинство в северо-восточных и западных провинциях Афганистана: Балх, Тахар, Бадахшан, Парван, Панджшер, Каписа, Баглан, Гор, Бадгис, Герат. Значительные группы таджиков населяют также другие провинции страны (за исключением провинций Нуристан, Нангархар, Хост, Забуль). Как и в Средней Азии, таджикские этнические области сильно разобщены как пустынными областями, так и этнической территорией узбеков, туркменов, пуштунов, хазарейцев, чараймаков и др.

Таджиков Афганистана можно разделить на следующие группы:

• Таджики Балха и Бадахшана (север и северо-восток), продолжающие южнотаджикский ареал Таджикистана.
• Таджики Кабулистана — в районах Кабула, Парвана и Газни (бассейны рек Кабул, Панджшер, верховий Аргандаба).
• Фарсиваны запада — преимущественно шиитское население бассейнов Герируда и озера Хамун, продолжающее персов Иранского Хорасана и Систана.

Таджики Пакистана

В Пакистане насчитывается около миллиона персоязычных жителей, сосредоточенных прежде всего в больших городах (Пешавар, Равалпинди, Лахор, Карачи). Проживает также более 200 тыс. таджикских беженцев из Афганистана. Интересное явление представляет архаичная персоязычная община Читрала, населяющая деревню Мадаклашти к юго-востоку от административного центра округа и насчитывающая ок. 1,5 тыс. чел. — потомки таджикоязычных кузнецов из Афганистана, переселившихся в Читрал в начале XVIII века.

Таджики в России

См. также: Таджики в Санкт-Петербурге
По оценке представителя Международной организации по миграции, данной в 2002 году, ежегодно в России на заработках находилось до 650 тысяч таджикских граждан, большинство — нелегально. По другим оценкам, в период с января 2000 г. по январь 2003 г. в России работали 530 тысяч таджикских мигрантов, а в 2007 г. в РФ жило и работало 450—500 тысяч граждан Таджикистана.

Кухня

Таджикская кухня — национальная кухня таджикского народа. По технологии и ассортименту продуктов ей близки кухни других среднеазиатских народов, однако имеются и свои особенности. Кулинарное искусство таджиков формировалось в течение тысячелетий под влиянием богатой истории этого народа.

Язык

Литературный язык таджиков до XX века был единым с языком персов в Иране и назывался فارسی fārsī «персидский» или دری darī «придворный», язык двора. «Таджикскими» (تاجیکی tāǰīkī) иногда называли многочисленные разговорные формы этого языка (язык «таджиков», то есть персоязычного простонародья в противоположность языку аристократии и образованного класса), но в целом этот термин имел слабое распространение.

Советское строительство «таджикской нации» неотделимо от создания новой литературной формы, для названия которой был задействован неологизм таджикский язык. В основу таджикского языка СССР были положены северотаджикские говоры, наиболее сильно отошедшие от разговорной речи жителей Афганистана, Иранского Хорасана и особенно диалектов Западного Ирана, получившие литературную обработку в произведениях советских таджикских писателей во главе с Садриддином Айни, уроженцем Бухарского оазиса. При этом сами центры северотаджикской культуры, Самарканд и Бухара, оказались в Узбекской ССР. Важным шагом стал перевод с традиционной арабской письменности на латиницу, а затем и кириллицу (с 1940), применяемую для таджикского языка по сей день. Некоторые представители новой таджикской интеллигенции воспринимают данный шаг как целенаправленный отрыв таджикской общности СССР от остального персоязычного мира.

Несмотря на модернизацию и демократизацию таджикского языка, литературный язык (тадж. забони адабӣ) в целом продолжает традиции фарси-дари, классические произведения на котором таджики традиционно считают не только персидскими, но и своими тоже, и чётко противопоставляется разговорной речи (тадж. забони куча «язык улицы», тадж. забони бозор «язык базара»), существенно отошедшей от классического прототипа и подвергшейся некоторому влиянию узбекского и русского языков.

Вариант персидского, используемый в Афганистане, во многом сближается с таджикским языком, и образует с ним единый «восточноперсидский континуум» (в противоположность «западному» фарси Ирана). В 1964 году ему было официально присвоено древнее название «дари».

Религия

Традиционно, начиная со времён арабского завоевания, основной религией таджикского населения Средней Азии является ислам суннитского толка. С востока Большого Ирана происходят такие выдающиеся суннитские деятели как аль-Бухари и Абу Ханифа. Важную роль издавна играли суфийские тарикаты (ордена), наиболее известным из которых является Накшбанди, основанный в XIV веке в Бухаре. В настоящее время большинство таджиков являются суннитами ханафитского мазхаба. Немногочисленные шиитские общины Средней Азии (потомки населения Ирана, угнанного Бухарскими эмирами) традиционно называются «иранцами» (тадж. эронӣ, см. самаркандские иранцы)

Особые группы составляют фарсиваны запада Афганистана — преимущественно шииты и таджики Памира, вслед за памирскими народами исповедующие исмаилизм.

В традиционных верованиях таджиков широко проявляется и наследие древнеиранских верований и прежде всего зороастризма. Особую роль в мифологии таджиков играет Бобо-Дехкон (тадж. Бобо-Деҳқон) «Дед-Земледелец» — культурный герой и прародитель таджикского народа, научивший их пахать землю и сеять хлеб.

Антропология

Антропологически основная масса таджиков (в особенности горных) относится к памиро-ферганской расе большой европеоидной расы. Таджики Афганистана южных (Кабулистан) и западных (в приграничных с Ираном) территориий антропологически тяготеют к индо-иранской (ирано-афганской) расе. У равнинных таджиков отмечается примесь монголоидных элементов. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, издававшийся в конце XIX — начале XX веков, давал следующее описание таджиков:

В наружных физиономических особенностях таджиков ясно замечаются главные черты иранского типа: они обыкновенно среднего роста, с широкими, крепкими костями; лицо их продолговатее, чем у турок, но по широкому лбу, толстым скулам, толстому носу и большому рту можно заключить о значительной примеси туранской крови. У таджиков высокий лоб, выразительные глаза, чёрные ресницы, густые тёмно-русые волосы, густая борода.

Горные таджики (гальча)

Таджика характеризуют тёмные волосы и глаза и от среднего по смуглости до светлого цвет кожи. Светлые волосы и глаза встречаются у «горных таджиков» Бадахшана, Фанских гор, долины Зеравшана между Гиссарским и Туркестанским хребтами на севере Таджикистана, а также у таджиков, населяющих Ромитское, Варзобское, Каратагское ущелья и Каратегинскую с Тавильдаринской долины и Гиссара.

Среднего или высокого роста, с обильной растительностью на лице; с черными, каштановыми, иногда белокурыми волосами, Г. отличаются обычно красивым овальным типом лица, с высоким лбом, правильным, иногда орлиным носом и красивыми черными или голубыми глазами.

‎ Часть таджиков Центральной Азии с примесью этнических черт тюрков, тогда как в отдалённых горных областях таджики несколько лучше сохранили черты восточных иранцев дотюркского и домонгольского периодов. Небольшой группе таджиков Афганистана также присущи черты тюрко-монгольских этносов (вероятно, влияние хазарейцев Кроме того, несмотря на общие этнические корни, таджиков-суннитов часто отличают от других иранцев-шиитов по религиозному направлению. На этом фоне таджики в целом выглядят как эклектичный этнос с широким диапазоном фенотипов.

Литература

1. Андреев М. С. По этнографии таджиков // Таджикистан. Таш., 1925;
2. Бартольд В. В. Таджики. Исторический очерк // Соч., Т. 2, ч. 1, М., 1963;
3. Богоутдинов А. М. Очерки по истории таджикской философии. Душанбе, 1961.
4. Гафуров Б. Г. История таджикского народа. М., 1952.
5. Гафуров Б. Г. Таджики. М., 1972;
6. История таджикского народа. Т. 1—3, М., 1963—65;
7. Кисляков Н. А. К вопросу об этногенезе таджиков // Советская этнография. Т. 6—7, М., 1947;
8. Литвинский Б. А. Древние кочевники «Крыши мира». М., 1972;
9. Мандельштам А. М. О некоторых вопросах сложения таджикской народности в среднеазиатском междуречье // в сборнике: Советская археология. Т. 20, М., 1954;
10. Народы Средней Азии и Казахстана. Т. 1, М., 1962;
11. Народы России: живописный альбом, Санкт-Петербург, типография Товарищества «Общественная Польза», 3 декабря 1877, ст. 552
12. Таджикская ССР. Душ., 1974.
13. [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas/0/etno_id/83 Таджики] // [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas Этноатлас Красноярского края] / Совет администрации Красноярского края. Управление общественных связей ; гл. ред. Р. Г. Рафиков ; редкол.: В. П. Кривоногов, Р. Д. Цокаев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Красноярск: Платина (PLATINA), 2008. — 224 с. — ISBN 978-5-98624-092-3.
14. Gorshunova O.V. Tajik shamanism (Central Asia) //Shamanism. An Encyclopedia of World Beliefs, Practices, and Culture, vol.1.Edited by Eva Jane Neumann Fridman and Mariko Namba Walter. Santa Barbara, CA.: ABC-CLIO, 2004. pp. 629—633.

Ссылки

• [nlrt.tj/index.php?option=com_content&task=view&id=44&Itemid=58 Б. Г. Гафуров. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история]
• [history.tj/ История таджикского народа]
• [www.narodru.ru/peoples1265.html Таджики на сайте «Народы России»]
• [tajikam.com Tajikam.com — A Worldwide Online Community for Tajiks]

Отрывок, характеризующий Таджики

Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».