Тазиев, Али Мусаевич

Али Мусаевич Тазиев
ингуш. Тази-наькъан Мусай Iаьл
Прозвище	«Магас»
Псевдоним	амир Магас
Дата рождения	19 августа 1974(1974-08-19) (49 лет)
Место рождения	село Насыр-Корт, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР (сейчас в Назрановском районе Ингушетии)
Принадлежность	Чеченская Республика Ичкерия Чеченская Республика Ичкерия Кавказский эмират Кавказский эмират
Годы службы	1998—2007 2007—2010
Звание	Верховный амир
Командовал	Кавказский фронт (2006 — 19 июля 2007) ВС ЧРИ (19 июля — 11 октября 2007) ВС ИК (11 октября 2007 — 9 июня 2010) Вилайят Галгайче Имарата Кавказ
Должность	3-й Амир Имарата Кавказ
Сражения/войны	Вторая чеченская война: Рейд на Ингушетию (2004) Террористические операции на Северном Кавказе
В отставке	подследственный (с 9 июня 2010) подсудимый (с 13 мая 2013) пожизненно заключенный (с 15 октября 2013)

Али́ Муса́евич Тази́ев ((ингуш. Тази-наькъан Мусай Iаьл) ранее был известен как Ахме́д Евло́ев; позывной и прозвище — «Магас») (род. 19 августа 1974 года) — террорист, активный участник сепаратистского движения на Северном Кавказе в 1990-е — 2000-е годы, ингушский полевой командир, с 2007 года — командующий (верховный амир) вооружёнными формированиями самопровозглашённого «Кавказского эмирата». Глава «Вилайята Галгайче» (Ингушетия) — территориально-административной единицы «Кавказского эмирата», глава военного комитета ГКО-Маджлисуль Шуры. По данным сайтов чеченских боевиков, Тазиев (Амир Ахмед) являлся вторым в иерархии руководства Кавказского эмирата после Доку Умарова.

Биография

В 1998 году сержант вневедомственной охраны Али Тазиев входил в группу, охранявшую жену советника президента Ингушетии Валерия Фатеева Ольгу Успенскую. 10 октября 1998 года женщина и сопровождавшие её два милиционера пропали. Ольгу Успенскую освободили из плена только через полтора года. Вскоре после похищения в Чечне было обнаружено тело напарника Тазиева Джандигова, и в 2000 году суд Ингушетии официально признал его смерть. Согласно оперативным данным, Али Тазиев примкнул к боевикам, где обзавелся паспортами на имена Ахмеда и Магомеда Евлоевых и по своему второму имени — Магомед, взял позывной при радиопереговорах «Магас».

Вначале он являлся участником группы Абу аль-Валида, а потом создал свой отряд из 30 человек, в который вошли жители Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Калмыкии, Чечни и два араба. Предполагалось, что Тазиев — это ингуш, родившийся в Грозном, предположительно 1978 года рождения.

По данным силовиков, Тазиев был создателем первых отрядов на территории Ингушетии вместе с Абу Дзейтом и Магомедом Хашиевым, организация называлась «Джамаат-Халифат». Впервые в сводках МВД имя Ахмеда Евлоева прозвучало в 2004 году. В апреле, перед июньским нападением на Ингушетию, он был назначен командующим ингушским сектором вооружённых формирований самопровозглашённой Чеченской Республики Ичкерия.

В 2006 года указом президента ЧРИ Доку Умарова назначен командующим Кавказским фронтом ВС ЧРИ.

19 июля 2007 года указом Доку Умарова назначен главой военного комитета ГКО-Маджлисуль Шура («военным амиром ЧРИ»).

Был схвачен 9 июня 2010 года в ходе спецоперации ФСБ в пригороде города Малгобек. До своего задержания считался чуть ли не бессмертным, неуловимым полевым командиром, которого объявляли убитым 4 раза, но каждый раз он «воскресал». Всему причиной являлись 2 паспорта — на имя Магомеда и Ахмеда Евлоева, которые мешали внести ясность в личность этого бандглаваря. Личность «Магаса» для спецслужб оставалась загадкой, но при июньским нападением на Назрань несколько очевидцев опознали в командире боевиков бывшего милиционера Тазиева.

В связи с пленением Магаса Доку Умаров выступил со специальным обращением к ингушским муджахидам, в котором призвал их делать дуа (мольбу) за Магаса, не отчаиваться и не падать духом, продолжать джихад.

Остатки отрядов Тазиева, по данным оперативников, базируются на границе Чечни и Ингушетии. В подчинении Магаса находился эмиссар Аль-Каиды Муханнад. (Интересно, что в сентябре 2010 года в своём обращении к арабским братьям амир Имарата Кавказ Доку Умаров отмечал, что Муханнад при первой их встрече в 2010 году лично говорил ему «про нашего дорогого брата Магаса, что он плохой брат».)

Террористические операции

Тазиев был причастен к целому ряду террористических актов на Северном Кавказе и сотнях нападений на военных и милиционеров на территории Чечни и Ингушетии. Отряд Тазиева начал свою террористическую деятельность в 2003 году. За семь лет, до момента своего задержания, от рук банды Тазиева погибли несколько сотен милиционеров, военнослужащих и мирных жителей. Тазиев объявлен кровником десятками семей на территории Чечни и Ингушетии.

2003 год

• 29 мая — незаконное вооружённое формирование «Магаса» осуществило подрыв колонны федеральных сил в Ножай-Юртовском районе Чечни. Погибли трое военнослужащих,
• 6 июля — Бандгруппе Тазиева приписывается нападение на село Гордали, где они расстреляли главу местной администрации Хамида Сайдуллаева.

2004 год

• 22 июня — Нападение боевиков на Ингушетию. Вместе с Шамилем Басаевым, Абу-Кутейбом и Доку Умаровым был одним из организаторов нападения объединённых чечено-ингушских отрядов боевиков. Непосредственно командовал штурмовыми группами боевиков. Во главе 30 боевиков в военной форме с надписью «ОМОН» стоял на одном из перекрёстков Назрани (так называемый «Экажевский круг») и расстреливали представителей власти. По некоторым сведениям, лично расстрелял и. о. министра внутренних дел Ингушетии Абукара Костоева и двух сотрудников прокуратуры. Тогда же против Тазиева было возбуждено первое уголовное дело.
• 1-3 сентября — Террористический акт в Беслане. По информации журналистов, Тазиев принимал участие в подготовке теракта в Беслане и всё время поддерживал связь с террористами в школе.

Постановлением от 17 сентября 2004 года «Магас» был объявлен в Федеральный розыск.

2006 год

• 27 февраля — похищен депутат республиканского парламента Магомед Чахкиев, являющийся тестем Мурада Зязикова. По официальной версии, господин Чахкиев был освобожден 1 мая 2006 года в ходе спецоперации, по неофициальной — в середине апреля за выкуп. По мнению ингушских оперативников к похищению причастен Тазиев.
• 17 мая — Организовал покушение на и. о. министра внутренних дел Ингушетии и главу милиции Назрани Джабраила Костоева. В результате подрыва машины со взрывчаткой были убиты Костоев и ещё 6 человек из его окружения и случайных прохожих
• 9 июня — Бандиты из банды Тазиева одновременно в городе Карабулак и станице Орджоникидзевская расстреляли командира ингушского ОМОНа Мусу Нальгиева вместе с тремя малолетними детьми и двумя охранниками и заместителя главы администрации Сунженского района Галину Губину. Через неделю в Назрановском районе Ингушетии была обнаружена база боевиков, в которой, по некоторым данным, находился «Магас». Но незадолго до обнаружения база была покинута.
• 10 июля — Уничтожение Шамиля Басаева. Появлялись слухи об уничтожении Тазиева — якобы он был в колонне автомобилей, сопровождая Басаева и подорвался вместе с ним. Однако позже эта информация было опровергнута.

2007 год

• 23 марта — похищен дядя президента Ингушетии Мурада Зязикова — Урусхан Зязиков. 13 октября похищенный был освобождён. По данным ингушских оперативников к похищению причастен Тазиев.
• 9 декабря — Взрыв автобуса в Невинномысске. По данным следствия этот теракт совершили два члена вооруженной банды, действующей на территории Ингушетии, организованной и руководимой Тазиевым.

2008 год

• 8 июля — бандгруппа Тазиева в составе 30 человек совершила нападение на населённые пункты Мужичи и Сурхахи. Были убиты два бывших милиционера и 70-летний мирный житель.
• 18 октября — бандгруппа численностью 30 человек под командованием «Магаса» и Вахи Дженаралиева совершила вооружённое нападение на военную колонну ленинградского десантно-штурмового отряда, а затем на колонну подмоги из бойцов внутренних войск и ФСБ в лесу между ингушскими селениями Галашки и Мужичи. Погибли трое военнослужащих, около 15 ранены. Боевикам также удалось подбить БТР и два грузовика.

2009 год

• 12 февраля — по полученной информации, о том что Тазиев планирует устроить теракты против силовых ведомств с использованием большого количества взрывчатки, был заблокирован частный дом с группой боевиков. После более чем часовой перестрелки бандиты взорвали 70 кг взрывчатки, все они и 4 офицера ОМОН УВД Мурманской области погибли. На месте взрыва были обнаружены четыре двухсотлитровые железные бочки, заполненные алюминиевой пудрой и селитрой и снабженные детонаторами.
• 22 июня — покушение на президента Ингушетии Юнус-бека Евкурова. По данным правоохранительных органов Али Тазиев вместе с Саидом Бурятским непосредственно организовали это преступление. До этого, по некоторым данным, Евкуров предложил Тазиеву через посредников покинуть республику, перебравшись, например, в Панкисское ущелье Грузии.
• 17 августа — теракт у здания РОВД Назрановского района Ингушетии. По данным ФСБ взрыв был организован Али Тазиевым
• В преддверии Новогодних праздников ФСБ РФ получила оперативную информацию о готовящихся терактах в крупных городах России во время праздничных каникул, а также о четырёх лицах, готовящих преступные атаки. Среди них были «Магас» и Саид Бурятский,.

Захват

Выяснилось, что с 2007 года Али Тазиев под фамилией Горбаков проживал в одном из частных домов на улице Мержоева в пригороде Сагопши ингушского города Малгобек. Соседям он представился переселенцем из Чечни. Вел себя тихо и неприметно и никаких подозрений не вызывал. Операция по захвату «Магаса» началась за полгода до его задержания. Трижды он попадал в прицелы снайперов, но приказ был взять его живым.

В ночь на 9 июня 2010 года дом был окружён спецназом ФСБ. В момент задержания Тазиев не успел оказать сопротивления (по версии «Кавказ-центра» — из-за того, что был отравлен), сотрудники ФСБ потерь не понесли. В тот же день самолётом был перевезен в Москву, где решением Лефортовского районного суда Москвы был взят под стражу, ему были предъявлены обвинения по следующим статьям УК: организация незаконного вооруженного формирования (часть1 статьи 208), вооруженный мятеж (статья 279) и незаконный оборот оружия (часть 3 статьи 222).

С 10 июня 2010 года в отношении Али Тазиева велись допросы и все необходимые процедуры предварительного следствия.

Предварительное следствие

Уже через два дня после поимки Тазиева Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров заявил, что «Магас» сломлен и даёт показания.

Полгода спустя официальный источник в одной из российских спецслужб заявил, что «Магас» «активно сотрудничает со следствием и сдаёт подельников». По некоторым данным, именно «Магас» выдал ФСБ местонахождение крупной базы Доку Умарова и его заместителя Супьяна Абдуллаева по подготовке новобранцев и смертников, которая была ликвидирована ракетно-бомбовыми ударами и наземной операцией 28 марта 2011 года.

В октябре 2011 года в отношении Али Тазиева было завершено расследование. Предполагалось, что «Магас» будет приговорён к пожизненному сроку лишения свободы.

В 2012 году Мосгорсуд продлил «Магасу» срок содержания под стражей до 9 декабря. Будучи заключённым СИЗО «Лефортово», Тазиев сидел в трёхместной камере с холодильником и телевизором. 12 ноября 2012 года Тазиев ознакомился со всеми материалами уголовного дела на него, но заявил о непричастности к инкриминируемым ему преступлениям и о том, что никогда не занимал руководящих постов в бандформированиях.

5 декабря 2012 года уголовное дело в отношении «Магаса» было передано в суд.

Судебный процесс

Первые слушания по делу «Магаса» назначили на 20 декабря 2012 года. ФСБ РФ предположила, что для осуществления безопасности участников судебного процесса в отношении Тазиева дело должно рассматриваться не в СКФО, а в других регионах страны. В марте 2013 года Верховный суд оставил в силе решение о передаче дела Тазиева в Северо-Кавказский окружной военный суд, а также продлил срок содержания террористу под стражей до 9 июня.

На 13 мая 2013 года было назначено первое заседание Северо-Кавказского окружного военного суда по делу Тазиева.

13 мая 2013 года в Северо-Кавказском окружном военном суде в условиях беспрецедентных мер безопасности прошло первое открытое судебное заседание по делу «Магаса», на котором Али Тазиев признал себя виновным по двум инкриминируемым ему статьям УК РФ — незаконное хранение оружия и организация незаконного вооружённого формирования и участие в нём. На следующий день, 14 мая обвинение стало зачитывать конкретные эпизоды террористической деятельности Тазиева, с участием свидетелей и потерпевших, успев зачитать только часть материалов дела по теракту в Невинномысске. В среду, 15 мая на судебное заседание не явился ряд потерпевших при взрыве автобуса в Невинномысске, на процессе были зачитаны только показания умершей пострадавшей. На судебном заседании 16 мая обвинение оглашало материалы следствия, рассказывающие о преступлениях, совершённых боевиками Тазиева и им. Тазиев же проявил эмоциональную вспышку, недоумевая по поводу вменяемой ему связи с боевиками «Имарата Кавказ».

15 октября 2013 года Северо-Кавказский окружной военный суд (СКОВС) признал виновным Али Тазиева по ряду статей террористической направленности и по совокупности преступлений приговорил его к пожизненному лишению свободы с отбыванием в исправительной колонии особого режима. Не согласившись с приговором, подал жалобу в Верховный Суд Российской Федерации. 18 февраля 2014 года Верховный Суд оставил жалобу без удовлетворения, приговор вступил в законную силу.

Тёзки

Существует вор в законе Ахмед Евлоев, известный в криминальных кругах как «Сутулый», но какие-либо криминальные контакты между ними не зафиксированы.

Семья

У Тазиева имеются шестеро детей.

Ссылки

• Тазиев, Али — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.itar-tass.com/c81/913653.html ДОСЬЕ: Уголовное дело в отношении Али Тазиева]

Отрывок, характеризующий Тазиев, Али Мусаевич

– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.