Таиз
| Город
Таиз
تعز
|
Та́из (араб. تعز) — город в Йемене, находится примерно в часе езды от йеменского порта Моха на Красном море. Город расположен на высоте примерно 1400 метров над уровнем моря, 615 467 жителей (2005, оценка). Административный центр мухафазы Таиз. Международный аэропорт.
Рельеф города Таиз отличается резкими перепадами высот. Над городом возвышается гора Сабир (высота 3006 метров).
Климат
| Климат Тиаза | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средний максимум, °C | 25,9 | 27,2 | 29,6 | 30,2 | 32,2 | 32,3 | 31,9 | 31,2 | 31,4 | 30,0 | 27,6 | 25,3 | 29,6 |
| Средняя температура, °C | 18,9 | 20,4 | 22,3 | 23,4 | 25,1 | 25,5 | 25,9 | 24,9 | 24,5 | 23,0 | 21,0 | 18,7 | 22,8 |
| Средний минимум, °C | 12,0 | 13,6 | 15,1 | 16,7 | 18,1 | 18,7 | 19,9 | 18,7 | 17,6 | 16,0 | 14,4 | 12,2 | 16,0 |
| Норма осадков, мм | 7 | 10 | 27 | 49 | 69 | 44 | 68 | 91 | 65 | 24 | 11 | 5 | 470 |
| Источник: [en.climate-data.org/location/54967/] | |||||||||||||
Архитектура
В городе много старых красивых кварталов, дома — чаще всего — построены из коричневого кирпича, а мечети обычно белые. Наиболее известные мечети — Аль-Ашрафия, Аль-Муктабия и Аль-Мудаффар. Также стоит упомянуть старую цитадель Аль-Кахера и Дворец губернатора, расположенный на самой вершине горы, на высоте 450 метров над центром города.
Экономика
Экономика Таиза основывается на кофе[1], который выращивают в окрестностях города наряду со слабодействующим наркотиком катом и овощами. Из промышленности и ремесел необходимо упомянуть хлопчатобумажное ткачество, кожевенное производство и ювелирное производство. Таиз — крупнейшая в Йемене индустриальная база, благодаря инвестициям группы Hayel Saeed.
Образование
В Таизе имеется мусульманское медресе, имеющее статус университета.
История
1173: первое упоминание Таиза, когда Туран-шах I ибн Айюб, брат Саладина, приезжает в Йемен. Укрепление стен города.
1175: Таиз становится столицей династии Айюбидов[2].
XIV век: Ибн Баттута посещает Таиз и описывает его как один из крупнейших и красивейших городов Йемена.
1288: Альмудаффар, II правитель Расулидов делает Таиз второй столицей династии, после Забида.
1500 (примерно): Столица переносится в Сану.
1516: Таиз попадает под власть Османской империи.
1918: Турки уступают Таиз получившему независимость Йеменскому Мутаваккилийскому Королевству.
1948: Таиз становится столицей Йемена с резиденцией имама.
1962: Столица снова переносится в Сану.
1960-е: В Таизе открываются первые в Йемене водоочистные сооружения.
2011: Во время протестов в Йемене в 2011 году в апреле 2011 года Таиз был центром сопротивления власти в Йемене[3][4]. В сентябре и октябре 2011 года Таиз был ареной боёв между правительственными войсками и вооруженными племенными бойцами. 5 октября семь человек погибли в бою от обстрела с миномета[5].
Напишите отзыв о статье "Таиз"
Примечания
- ↑ Prothero G.W. [www.wdl.org/ru/item/11767/view/1/83/ Аравия]. — Лондон: H.M. Stationery Office, 1920. — P. 83.
- ↑ McLaughlin, Daniel (2008), [books.google.com/?id=eQvhZaEVzjcC&pg=PA131&dq=Ta'izz+Yemen+Ayyubid#v=onepage&q&f=false Yemen: The Bradt Travel Guide], Bradt Travel Guides, с. 131, ISBN 1-84162-212-5, <books.google.com/?id=eQvhZaEVzjcC&pg=PA131&dq=Ta'izz+Yemen+Ayyubid#v=onepage&q&f=false>
- ↑ [de.euronews.net/2011/04/04/taiz15-tote-bei-neuen-aufstaenden/ Taiz:15 Tote bei neuen Aufständen] Abgerufen am 19. April 2011
- ↑ [www.netticle.de/newsthemen/weltweit/1073/jemen-tranengas-und-scharfe-munition-gegen-demonstranten/ Jemen: Tränengas und scharfe Munition gegen Demonstranten]
- ↑ [www.orf.at/stories/2082696/ Tote bei Beschuss jemenitischer Stadt mit Mörsergranaten] (немецкий язык) (5 октября 2011). Проверено 5 октября 2011.
| В Википедии есть портал «Йемен» |
Литература
- Густерин П. В. Йеменская Республика и её города. — М.: Международные отношения, 2006.
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Таиз
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
