Таинственный лес
| Таинственный лес | |
| The Village | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Сэм Мерсер |
| Автор сценария |
М. Найт Шьямалан |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Touchstone Pictures |
| Длительность |
108 мин. |
| Бюджет | |
| Сборы | |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 4 сентября 2016 года. |
«Таи́нственный лес» (англ. The Village; дословно с англ. — «Деревня») — фильм 2004 года режиссёра М. Найта Шьямалана. Кассовые сборы фильма в США составили 115 млн долларов, а в остальных странах — 142,5 млн долларов. Фильм был номинирован на две премии: премия «Оскар» 2005 года в номинации лучший саундтрек к фильму и номинация на премию MTV «Женский прорыв года» — Брайс Даллас Ховард.
Содержание
Сюжет
Пенсильвания, типичный для конца XIX века протестантский посёлок Ковингтон. Посёлок со всех сторон окружён лесом, в котором живут опасные существа — Те, чьё имя не называем[2] (англ. Those We Do Not Speak Of). C существами заключён негласный Договор о ненарушении границ, однако на случай атаки Ковингтон окружён защитной полосой из столбов с установленными на них масляными факелами. По ночам на сигнальной вышке дежурят часовые, задача которых — ударить в колокол, если существа попытаются проникнуть внутрь. Часовые облачены в жёлтые плащи, так как считается, что жёлтый цвет отпугивает существ. На столбах развешаны жёлтые флаги, а сами столбы помечаются жёлтой краской. Красный цвет считается в посёлке «дурным», притягивающим Тех, о Ком мы не говорим.
Этим лесом жители посёлка полностью отрезаны от окружающего мира, который жители называют «города». Но они не чувствуют себя ущемлёнными, так как, по утверждению старейшин, города погрязли в грехах и разврате. В городах правят деньги, из-за которых убивают людей и которые приносят лишь несчастья, в то время, как натуральное хозяйство Ковингтона обеспечивает жителей едой, одеждой и всем необходимым.
Фильм начинается с похорон Дэниела Николсона — малолетнего сына одного из старейшин. По всей видимости, недостаток лекарств не позволил вылечить мальчика. Молодой житель посёлка Люций Хант просит у старейшин позволения пройти через лес, чтобы добыть в городах лекарства и предотвратить возможность новых смертей. По его мнению, существа руководствуются фундаментальным принципом «предполагайте добрые намерения» и, зная о целях нарушения границ, не причинят ему зла. Старейшины отказывают — нельзя нарушать договор и подвергать угрозе жизнь всех жителей. В это же время в посёлке начинают появляться страшные свидетельства появления существ — трупы животных с полностью снятой шкурой.
Один из жителей посёлка Ной Перси, у которого не всё в порядке с головой, но полностью отсутствует мистический страх перед тварями, принёс откуда-то ягоды «дурного» красного цвета. На следующий день во время обхода защитной полосы Люций Хант на несколько десятков метров углубляется в лес и обнаруживает там такие же ягоды. Однако почти сразу он замечает, что за ним наблюдают и спешно покидает лес. Решив, что Ной Перси ходил в леса и не был убит существами, Люций предпринимает новую попытку уговорить старейшин отпустить его в города.
Однако, вскоре во время празднования в деревне свадьбы, существа, словно предупреждая о недопустимости нарушения Договора, производят нападение на Ковингтон — они режут скот и снимают с убитых зверей шкуры. Ещё через день одно из существ ночью проникает в посёлок и демонстративно проходит по улицам, оставляя на дверях отметины красной краской. Жители посёлка повергнуты в смертельный ужас. Люций Хант решает, что именно нарушение им границы леса повлекло за собой эти события, о чём он заявляет старейшинам и оставляет свои попытки убедить их разрешить ему отправиться в города.
Но через некоторое время происходит непредвиденное. Дурачок Ной Перси оказался далеко не безобиден. Он тяжело ранил Люция Ханта, ревнуя его к Айви — слепой дочери главы посёлка Эдварда Уокера, которая также влюблена в Люция. Ноя, пока суд да дело, запирают в сарае, а местный доктор пытается оказать помощь Люцию. Однако раны Люция инфицированы, и он при смерти. Ему требуется лекарство, способное остановить инфекцию.
Старейшины дают Айви разрешение нарушить границу, отправиться в город и купить там нужные лекарства. Незрячей девушке предстоит пройти через лес. Вся община уверена, что именно она «лучше всех ходит по лесу», хотя никто этого не проверял, так как в лес ходить запрещено. Эдвард Уокер, отец Айви, приводит её к «запретному сараю» и показывает костюмы страшных существ — Тех, Чьё Имя Не Называем. Он раскрывает ей тайну — никаких страшных существ в лесу нет, это только легенда. Чтобы молодёжь не покидала поселок, отправляясь в отравленные грехом и деньгами города, старейшины по очереди переодеваются в костюмы, издают страшные звуки и наводят ужас на посёлок.
Однако в лесу Айви встречается с существом — жутким антропоморфным монстром в красном балахоне. Слепой, но хитрой девушке удаётся заманить и столкнуть его в яму, где существо погибает, по-видимому, повредив позвоночник. В следующий момент становится ясно, что в костюме существа был сбежавший Ной Перси. Но незрячая Айви этого не видит.
Айви достигает конца леса и упирается в какую-то заросшую плющом ограду. Перебравшись через неё, она попадает… в современность. На джипе к ней подъезжает один из патрульных, охраняющий периметр природоохранной зоны. Поначалу он принимает её за простого обывателя, пытающегося проникнуть внутрь заповедника. Однако узнав, что девушка пришла из лесов и прочтя письмо старейшины, охранник как-то быстро осекается и соглашается выполнить просьбу Айви. Достав на одном из постов охраны нужные лекарства, он передаёт их Айви и помогает ей перебраться через стену обратно в лес. Начальник поста охраны строго отчитал, но постарался не заметить действий своего подчинённого. А Айви возвращается в Ковингтон.
В конце фильма выясняется, что отец Айви Эдвард Уокер, весьма богатый и влиятельный человек, профессор истории и эскапист, в 70-х годах XX века организовал «природоохранную зону», внутри которой построил посёлок Ковингтон. Вместе с единомышленниками он основал в посёлке общину, маленький идеализированный мирок благостного и джентльменского девятнадцатого века, в котором нет места насилию и несправедливости. Теперь в деревне кроме самих её основателей-старейшин, живут их дети и внуки. Над природоохранной зоной запрещено пролетать самолётам, периметр «заповедника» тщательно патрулируется высокооплачиваемой службой охраны. Охранники считают, что они просто охраняют природу. Ни один посторонний не имеет права прохода за ограждение леса, а все попытки пресекаются.
Эдварду Уокеру удалось избежать огласки этого факта и развала общины. Он считает, что такие люди как сильная духом Айви и верный ей Люций Хант смогут повести общину после уже немолодых старейшин. Незрячая Айви не могла видеть мир за оградой, а смерть Ноя Перси будет использована для нагнетания страха на жителей — он нарушил Договор, проникнув в лес, за что и был убит Теми, чьё имя не называем. Община продолжает существование.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Брайс Даллас Ховард | Айви Элизабет Уокер |
| Хоакин Феникс | Люций Хант |
| Эдриен Броуди | Ной Перси |
| Уильям Хёрт | Эдвард Уокер |
| Сигурни Уивер | Элис Хант |
| Брендан Глисон | Август Николсон |
| Черри Джонс | миссис Клэк |
| Селия Уэстон | Вивиан Перси |
| Джуди Грир | Китти Уокер |
| Фрэн Кранц | Кристоп Крейн |
| Майкл Питт | Финтон Койн |
| Джесси Айзенберг | Джеймисон |
| Чарли Хофхаймер | рейнджер заповедника Кевин |
Русский дубляж
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Евгения Игумнова | Айви Элизабет Уокер |
| Александр Баргман | Люций Хант |
| Евгений Иванов | Ной Перси |
| Сергей Паршин | Эдвард Уокер |
| Наталья Суркова | Элис Хант |
| Валерий Никитенко | Август Николсон |
| Светлана Репетина | Китти Уокер |
| Владимир Маслаков | Финтон Койн |
| Александр Машанов | рейнджер заповедника Кевин |
| Светлана Шейченко | Вивиан Перси |
В эпизодах
- Анатолий Дубанов
- Максим Сергеев
Фильм дублирован студией «Невафильм» по заказу компании «Disney Character Voices International» в 2004 году
- Режиссёр дубляжа — Инна Соболева
- Переводчик — Ольга Воейкова
- Автор синхронного текста — Екатерина Барто
- Звукорежиссёр — Оксана Стругина
Съёмки
На стартовом отрезке своего существования проект имел название «Лес» (The Woods). В начале октября 2003 года появилось нынешнее название. Вероятно, причиной стало существование другого проекта с точно таким же названием — «Лес», с Агнес Брюкнер в главной роли, который также предполагалось снимать осенью 2003 года с релизом в течение 2004 года.
Режиссёр первоначально решил сделать дизайн Тех, чьё имя не называем в виде монстра, похожего на прямоходящего льва с большой косматой головой, но после просмотра созданного образа, решил, что это совершенно невероятно и не согласуется с концепцией картины. А Сигурни Уивер, которую после прочтения сценария фильма мучили ночные кошмары, заявляла, что фильм должен был стать одним из самых страшных в кинематографе. В итоге, существа получили внешность неких антропоморфных монстров, не имеющих явного природного прототипа. На написание сценария повлияли два принципиально разных произведения искусства — роман «Грозовой перевал» и фильм 1933 года Кинг-Конг.
Перед съёмками фильма актёры неделю жили в учебном лагере с окружением образца XIX века. Для съёмок фильма деревню Ковингтон, являющуюся основным местом действия, команда рабочих выстроила в лесной долине «с нуля», на что ушло 11 недель.
Первым днём съёмок является 8 октября 2003 года, а закончились они в середине декабря. Таким образом, съёмки фильма продолжались немногим меньше двух месяцев. Съёмки проходили в Филадельфии и в округе Честер, штат Пенсильвания. Кроме того, некоторые сцены снимались в городах Центрвиль (Centreville), штат Делавэр и Педриктаун (Pedricktown), штат Нью-Джерси.
Актёрский состав
Изначально предполагалось, что главную роль в фильме будет играть Кирстен Данст. Однако в конце мая 2003 года она покинула проект, предпочтя ему съёмки в картине Камерона Кроу «Элизабеттаун» (Elizabethtown). Вместо неё Шьямалан решил (даже без предварительного прослушивания) взять Брайс Даллас Ховард, дочь режиссёра Рона Ховарда, для которой эта роль — дебют в большом кино. Роль же Люция Ханта писалась специально под актера Хоакина Феникса, который её и сыграл. Роль Ноя Перси должен был играть Эштон Кутчер, но из-за конфликтов с руководством его сняли с проекта, поэтому роль досталась Эдриену Броуди.
Напишите отзыв о статье "Таинственный лес"
Примечания
Ссылки
- [www.mnight.com/village М. Найт Шьямалан «Таинственный лес»]
- «Таинственный лес» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Таинственный лес
– Дайте наперсток оттуда, барышня.– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
