Таиров, Василий Егорович

Василий Егорович Таиров
Учёный, профессор, доктор сельскохозяйственных наук, винодел и благотворитель
Место рождения:	Караклис, Эриванская губерния, Российская империя

Василий Егорович (Геворкович) Таиров (2 [14] ноября 1859 — 23 апреля 1938) — армянский и советский учёный, профессор.

Доктор сельскохозяйственных наук, винодел и благотворитель, основатель первого научно-опытного учреждения в области виноградарства и виноделия (ныне — Национальный научный центр «Институт виноградарства и виноделия им. В. Е. Таирова» Национальной академии аграрных наук Украины, пгт. Таирово, Овидиопольского района Одесской области, Украина), положил начало созданию российской научной школы виноградарства и виноделия. Наравне с князем Львом Голицыным, считается основоположником шампанского производства в Российской империи.

Биография

Юность и образование

Армянин по происхождению, Василий Егорович (Геворкович) Таиров родился 2 ноября 1859 года в маленьком армянском селе Караклис (по другой версии селе Помбак) Эриваньской губернии — ныне город Ванадзор в Армении — в скромной семье служащего. Несмотря на трудное финансовое положение его семьи, молодой Таиров, благодаря своим родителям, получил хорошее по тем временам образование. С восьми лет Василий начал посещать сельскую школу, а когда ему исполнилось 10 лет, отец отправил его на воспитание к своей сестре в Эривань, где в 1875 году он окончил Ереванскую классическую прогимназию. После окончания с отличием прогимназии Василий Таиров уезжает в Тифлис, в котором двоюродный брат Александр Никитич Таиров (сын тёти, у которой на воспитании находился Василий) зачисляет его в 4-й класс реального училища одноимённого города. Закончив в 1878 году курс в Тифлисском реальном училище, Василий Таиров поступает в Императорское Московское техническое училище (позже известное как МВТУ им. Баумана). Проучившись в нём год и перейдя во 2-й специальный класс с похвальным листом, он оставляет училище по причине сложной обстановки и плохого микроклимата сложившегося в учебном заведении.

В 1880 году Василий Таиров экстерном сдает экзамены на аттестат зрелости при 1-й Московской военной гимназии и поступает, пройдя огромный конкурс, в Петровскую земледельческую и лесную академию (ныне Московская сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева). Окончив обучение со степенью кандидата лесоводства, в 1884 году представляет диссертацию на тему «Производство древесной уксусной кислоты в заводах Брасовского имения», которая советом академии была признана отличной и напечатана в «Известиях академии». По настоянию двоюродного брата Василий Таиров связывает себя с изучением виноградарства и виноделия, после чего 26 декабря 1884 года его причисляют к Министерству государственных имуществ. Поскольку специализированного образования по виноделию и виноградарству в России не давали, Василий 1 января 1885 года откомандировывается за границу на три года для обучения винодельческому делу. Находясь заграницей посетил все важнейшие винодельческие местности Франции, Австро-Венгрии, Германии, Северной Италии и Швейцарии, работал в таких известных заведениях как экологический и помологический институт в Клостернейбурге близ Вены, сельскохозяйственное и винодельческое училище в Санкт-Михелэ (в Южном Тироле), училище садоводства, виноградарства и плодоводства в Гайзенгейме (на Рейне), училище земледелия и виноградарства в Монпелье в Южной Франции и многих других. В сентябре 1887 года, после обучения и установления связи с выдающимися учёными Европы, Таиров возвращается в Россию, где приступает к работе в учёном комитете Министерства земледелия. Заграничная командировка была очень напряжённая и интересная в творческом плане, что позволило Таирову принять деятельное участие в анализе состояния виноградно-винодельческой отрасли и профессионально оценить перспективы развития виноградарства и виноделия в России.

Трудовая деятельность

Состоя в учёном комитете Министерства земледелия, Василий Таиров принимает активное участие в решении вопросов, касающихся виноградарства и виноделия. Делясь полученными в ходе загранкомандировки знаниями, Таиров помещает ряд статей в журналах, касающихся вопросов отечественного виноградарства. В течение 1885—1891 годов работы и наблюдения ученого публиковались в иностранных и русских специализированных изданиях. Молодой Таиров занимался изучением возможности внедрения культуры винограда на песках, изучал вопрос районирования виноградарства в регионах, вёл активную борьбу против вырубки виноградников, на которых свирепствовала филлоксера, настаивая на том, что виноград надо прививать, а не уничтожать. После нескольких лет ведения Василием Егоровичем разъяснительной работы о целесообразности введения привитой культуры винограда в России, в 1899 году Министерство земледелия, убедившись в правоте Таирова, взяло курс на прививание виноградников в заражённых филлоксерой областях России, при этом назначив его на должность консультанта по вопросам филлоксерного дела. С этого момента в России было положено начало привитому виноградному производству. Сейчас же этот метод принят на вооружение во всем мире.

В 1891 году Василий Егорович Таиров издаёт «Библиографический указатель книг, брошюр и журнальных статей по виноградарству и виноделию» за период с 1755 по 1890 гг.", а с 1892 года он уже начинает издавать свой собственный журнал «Вестник виноделия», который должен был содействовать развитию виноградарства и виноделия. В журнале публиковались статьи видных зарубежных и отечественных учёных-аграриев и энологов, с целью популяризации и пропаганды виноградарства и виноделия при журнале выходило бесплатное приложение «Библиотеки „Вестника виноделия“». Изначально журнал издавался в Санкт-Петербурге, позже, после переезда в Одессу, редакция находилась в доме № 19 по улице Канатной., где и проживал Василий Егорович. К этому времени Таиров становится признанным специалистом в своей области, за советом к которому обращаются множество виноделов и производителей винограда. Живя в Санкт-Петербурге, он каждый год по несколько месяце проводит в виноградарских регионах, выясняя нужды производителей винограда и виноделов, оказывая им большую консультативную и организаторскую помощь.

В. Е Таиров …в развитии опытного дела лежит всегда залог мощи всякой земледельческой страны, …ибо знание, добытое опытом, даст богатство и избавит её от зависимого положения

В Ереване с 1887 года на заводе, построенном Нерсесом Таиряном, начался выпуск крепких спиртных напитков, в том числе коньяков марки «Арарат», ставшей впоследствии визитной карточкой Армении. Открытие этого завода стало возможным во многом благодаря рекомендации Василия Таирова, данной своему двоюродному брату Нерсесу Таиряну о внедрении новых технологий в виноделии и об организации выпуска коньяков на родине в Армении.

В апреле 1895 года Василий переезжает в Одессу, где разворачивает компанию против фальсификации вина и пищевых продуктов, для чего он организовывает специальную комиссию, в которую входили видные учёные Новороссийского университета, юристы, торговцы и врачи. Результатом работы членов комиссии явилось, вышедшее в свет в 1901 году, издание «Материалы по вопросу о фальсификации пищевых продуктов с приложением законопроекта». На его основе 24 апреля 1914 года был принят закон «О виноградном вине». Таким образом это событие стало первым в истории России случаем, когда законопроект был разработан общественными силами".

В конце 80-х годов 19 века Таирова все чаше стала посещать мысль о создании научно-опытной станции для проведения исследований. Впервые своими мыслями о её создании он поделился на страницах одного из последних номеров «Вестника виноделия» за 1899 год в статье «Помогите», в которой говорил

о назревшей необходимости основания винодельческой станции, в обязанности которой входило бы изучение и разрешение разнообразных вопросов виноделия как научного, так и, в особенности, практического характера

.

На всемирной выставке 1900 года, проходившей в столице Франции, был удостоен золотой медали. В 1901 году в том же Париже была организована постоянная Международная комиссия виноградарства (впоследствии Международная организация виноградарей и виноделов — МОВВ), членом которой он становится, а уже в 1903 году Василий Таиров избирается вице-президентом этой организации. Спустя год, в 1902 году, при содействии Одесской городской управы, ему безвозмездно было выделено под научную станцию помещение, состоящее из 2-х комнат в крытом рынке на Новом базаре. С 15 октября 1904 года, после проведения ремонтных работ, помещения станции были открыты для осмотра всеми желающими, а уже 5 февраля 1905 года благодаря стараниям учёного состоялось официальное открытие первой в России винодельческой станции. Это было первое научно-опытное учреждение в области виноградарства и виноделия. Изначально штат станции был небольшим, на ней трудилось всего лишь 2 сотрудника, но по мере понимания её важности, увеличивается и финансирование, в результате чего станция расширяется до семи помещений и увеличивается штат работников. В 1905 году, за важность проделанной работы, винодельческая станция награждается золотой медалью Миланской международной выставки". Наступление 1908 года ознаменовалось решением департамента земледелия о расширении функций станции, которой вменялось устройство курсов, бесед, чтений, устройство специализированных выставок а также переподчинение нескольких виноградных питомников. В середине этого же года Василий Егорович Таиров «за отлично-усердную и полезную деятельность» был произведён в действительные статские советники". В декабре 1909 года, отмечая 25-летие научно-литературной деятельности и 5-летие станции, Таирову Натальей Духновской и подполковником артиллерии Алексеем Погорельским было выделено 5 десятин земли в 12 верстах от Одессы рядом с селом Бурлачья Балка на берегу Сухого лимана, после чего у него возникает идея начать опытную работу на винограднике. Но для постройки опытного виноградника нужны были немалые капиталовложения. К 1912 году, найдя необходимую сумму, по проекту С. В. Попова были построены основные здания и заложены опытные виноградники, а в 1914 году состоялось официальное открытие. В этом же году, по инициативе основателя, при станции открываются Высшие курсы виноградарства и виноделия, которые впоследствии предполагалось превратить в институт

Василий Егорович Таиров, помимо своей научной работы, занимался коллекционированием вин, был увлеченным коллекционером и большим энтузиастом виноделия, при жизни он собрал и систематизировал огромную коллекцию марочных вин из всех уголков планеты. Этому увлечению он отдавал все свободное время и собственные средства. Особое место в его коллекции занимала уникальная подборка вин-подделок под настоящие, которые в то время производились эксклюзивными тиражами и зачастую ценились коллекционерами даже выше оригинала.

В 1914 году, в преддверии первой мировой войны, были введены запретительные законы в отношении спиртных напитков и вин, которые являлись, согласно закону, причиной алкоголизма. Действия правительства ставили виноградарство под угрозу разорения. Отреагировав на это решение, Таиров в 1915 году, пытаясь спасти отрасль, пишет записку правительству России под названием «Виноградное вино и алкоголизм», в которой пытается показать, что вино нельзя рассматривать как причину возникновения алкоголизма, бороться, согласно ему, с алкоголизмом можно только путём воспитания у населения культуры потребления спиртных напитков. Однако попытки Таирова противопоставить алкоголизму культуру потребления столового вина не увенчались успехом и не нашли поддержки у правительства

Живя и работая в Одессе, Василий Егорович Таиров пылко любил землю предков, так, в разгар первой мировой войны, зимой 1916 года, в Одессе была объявлена подписка на журнал «Армяне и война», посвящённый вопросам армянской жизни. Идея создания ежемесячника принадлежит Василию Егоровичу Таирову, а участие в нём, помимо винодела, принимала большая группа видных русских и армянских писателей: Максим Горький, Ованес Туманян, Иван Бунин, Мариэтта Шагинян, Александр Ширванзаде, Леонид Андреев. Через два с половиной года Таиров предпринимает попытку создать Одесское армянское издательское общество со своим печатным органом — еженедельником «Вестник Армении». Первые номера вышли незадолго до прихода в Одессу большевиков. А в апреле 1919 года в Одессе вышел составленный В. Таировым сборник под названием «Армения в поэтических посвящениях» В 1917 году в России происходит революция, вследствие чего научная станция остается без средств существования. В результате закрываются Высшие курсы по виноградарству и виноделию, а также перестает издаваться «Вестник виноделия». В таких условиях Таиров сумел сохранить научные и имущественные ценности и даже умудрился провести несколько исследовательских работ. В 1922 году, после окончания гражданской войны, станцию посетил народный комиссар земледелия, который отметил, что

не получая средств от Народного Комиссариата Земледелия, работники станции сумели создать хозяйственную базу для сохранения станции и развития научных работ.

. Постепенно ситуация в стране улучшилась, начали проводится всесоюзные совещания по виноградарству, на которых неизменно присутствовал Таиров. На одном из таких совещаний, по инициативе Василия Егоровича, принимается решение об организации при винодельческой станции государственного питомника по выращиванию привитых саженцев, для чего выделяется 115 гектар земли. В 1922 году, в честь 20-летия станции и 40-летия научной деятельности Таирова, научно опытной станции присваивается имя её основателя, а на работу на станцию отправляются ряд ещё молодых, но в будущем известных учёных-виноградарей, с которыми Таиров делится своим богатым опытом. Таким образом он положил начало созданию отечественной научной школы виноградарства и виноделия. Здесь же впервые была поставлена задача вывести устойчивые сорта винограда.

В начале 1926 года против Василия Таирова было выдвинуто ряд обвинений, в результате чего 19 января, не выдержав давления и обвинений, он покидает свою научно-исследовательскую станцию, которую к тому времени, в честь 10-летия революции, переименовывают в честь Климента Тимирязева, не имевшего ни малейшего отношения ни к основанию станции, ни к виноградарству. В этом же году Таиров начал редактировать журнал «Вестник виноделия Украины», который в 1929 году был переименован в «Вестник виноградарства, виноделия и виноторговли СССР», но уже спустя два года в 1931 году журнал прекратил своё существование. Но несмотря ни на что он, отстраненный всех важных дел, находясь в бедноте продолжал свою деятельность и в 1934 году пишет ряд статей по виноградарству и виноделию в создаваемую Советскую энциклопедию, составляет и издает «Справочный словарь по виноградарству и переработке винограда». Множество работ и статей, по причине нахождения его в опале, остаются так и не опубликованными и «ложатся в стол» автора. В 1935 году, накануне 30-летия станции и 50-летия научной деятельности Таирова, со всех уголков земли посыпались письма с вопросами когда и где будет отмечен юбилей профессора? В этом же году засухи и суровая зима на Украине привели к тому, что гибриды прямых производителей, которые интенсивно сажались, практически полностью погибли, в отличие от привитых сортов винограда, о насаждении которых в своё время настаивал Таиров — они хоть и пострадали, но сохранились. Вскоре после этих событий, в начале 1936 года, с Василия Егоровича Таирова, которому в то время было уже семьдесят шесть лет, сняли все обвинения как надуманные и беспочвенные. Институту же было возвращено имя его основателя, а ему самому — все звания, назначена персональная пенсия, квартира с которой его пытались выселить, была отремонтирована за государственный счёт и была закреплена за ним пожизненно, так же ему без защиты была присвоена учёная степень доктора сельскохозяйственных наук, утверждено учёное звание — профессор. Благодаря реабилитации учёный также был восстановлен в должности директора института.

Умер армянин, прославивший Одессу, 23 апреля 1938 года и похоронен на Втором городском кладбище города Одессы рядом со своей женой Евгенией Николаевной.

Судьба коллекции вин

После смерти Василия Егоровича коллекцию вин, которую он собирал на протяжении всей своей жизни, объявили национальным достоянием Советской республики. В 1941 году, при подходе фашистов к Одессе, коллекцию вин решено было эвакуировать, её погрузили на баржу, которую буксир пытался вывезти. Однако все усилия оказались тщетными, в 50 километрах от Одессы, на рейде близ украинского города Очаков, баржа попала под немецкую бомбежку и пошла ко дну. С момента потопления и по наши дни предпринимаются попытки найти затопленное судно с бесценной коллекцией, но все они терпят неудачи. Тем не менее, энтузиасты копят силы и собирают новые сведения о месте крушения баржи. А пока собрание вин великого ученого винодела покоится на дне Чёрного моря.

Награды и звания

• Василий Таиров являлся членом-корреспондентом и действительным член 18 академий научных обществ, в том числе 6 иностранных.
• С 1901 года является членом постоянной комиссии виноградарства в Париже, а с 1903 года и до конца жизни занимал должность вице-президента Международной организации виноградарей и виноделов.
• Ещё до революции за заслуги в области развития виноделия и виноградарства Таиров был дважды удостоен высшей награды «Гран-при», а также чина Действительного статского советника, пяти золотых медалей, пяти дипломов первой степени, четырнадцати орденов и других наград России
• В советское время став профессором получил ученая степень доктора сельскохозяйственных наук.

Память

• В Одессе имя учёного носит национальный Институт виноградарства и виноделия(ННЦ «Институт виноградарства и виноделия имени Василия Егоровича Таирова» НААН Украины). К столетию института был открыт музей, в экспозиции которого находятся личные вещи Василия Таирова, прижизненные издания его научных трудов, а также старинное лабораторное оборудование учёного. Именем известного винодела и виноградаря названы также жилой массив города, посёлок городского типа, малая планета № 6356 и множество предприятий.
• Также популярно имя Василия Таирова среди виноградарей и виноделов в странах ближнего и дальнего зарубежья. Именем Таирова назван винный ряд и различные географические объекты в Армении и Украине.
• В 2009 году проходили мероприятия посвящённые 150-летию известного винодела, в связи с чем в Национальном научном центре Института виноградарства и виноделия им. В. Е. Таирова состоялась научно-практическая международная конференция, посвященная 150-летию Таирова, темой конференции было «Состояние и перспективы развития науки о винограде и вине в XXI веке». В числе гостей праздничных мероприятий были посол Армении на Украине Армен Хачатрян, губернатор Одесской области Николай Сердюк, представители Академии аграрной науки Украины, представители Министерства аграрной политики Украины, также члены армянской диаспоры Одессы. В рамках конференции организована выставка одесских художников и музейная экспозиция.
• К юбилею известного деятеля В. Е. Таирова усилиями кандидата сельскохозяйственных наук В. В. Власова и доктора сельскохозяйственных наук В. А. Шерера была издана книга с одноимённым названием.
• Сегодня высшей наградой на Украине в области виноградарства является медаль имени популяризатора и организатора науки о винограде, выдающегося ученого Василия Егоровича Таирова «За весомые заслуги в развитии украинского виноградарства».
• В 2000 году была выпущена почтовая марка Армении, посвященная Таирову.

Труды

Таиров проделал большую работу по распространению и популяризации специальных научных знаний в области виноградарства и виноделия. Им было опубликовано более 500 научных и научно-популярных работ. Постоянно присутствуя на международных симпозиумах, съездах, конгрессах и конференциях, принимал деятельное участие в них, на которых им было сделано 24 доклада.

• Производство древесной уксусной кислоты в заводах Брасовского имения: канд. дисс., «Известия» академии, 1884.
• Общий обзор учебных заведений по виноделию в Австрии // Труды III-го отделения съезда русских деятелей по техническому и профессиональному образованию в России, (1889).
• Настоящее положение виноделия в России и меры к его поднятию // Труды VIII-го съезда русских естествоиспытателей и врачей, 1890.
• Библиографический указатель книг, брошюр и журнальных статей по виноградарству и виноделию, напечатанных с 1755 по 1890 годы включительно.
• Виноградное вино и алкоголизм (1915).

Статьи

• в «Сельском Хозяине» (1886—1892);
• в «Земледельческой Газете»(1889—1893);
• в «Вестнике Русского Сельского Хозяйства» (1889—1893);
• в «Сельском Хозяине и Лесоводстве» (1888—1889);
• в «Трудах Кавказского Общества Сельского Хозяйства» (1885—1890).

• В иностранных журналах:
  • «Vigne americaine» (1890—1893);
  • «Progres agricole et viticole» (1887 и 1893);
  • «Annales de l’Ecole narionale d’agriculture de Montpellier» (1888);
  • «Wienbau und Weinhandel» (1886—1888);
  • «Weinlaube», 1887, «Zeitschrift fur analytschie Chemie» (1887), и во многих других изданиях.

Ссылки

• [ru.hayazg.info/Таиров_Василий_Егорович Биография на сайте Энциклопедии фонда «Хайазг»]
• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=122972 Данные на сайте Биография.ру]
• [web.archive.org/web/20110716132255/samu.org.ua/armvestnik/Arm_Vestnik36_Small.pdf Великий учёный и винодел. Василию Егоровичу Таирову — 150 лет.]

Отрывок, характеризующий Таиров, Василий Егорович

«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.