Таисия Египетская
Таисия | |
Рождение | |
---|---|
| |
Почитается |
в православной и католической церквях |
В лике | |
День памяти |
10 мая по юлианскому календарю |
Таисия Египетская (V век) — христианская святая. Память в Православной церкви совершается 10 мая по юлианскому календарю.
Содержание
Жизнеописание
Таисия, дочь благочестивых родителей, осталась сиротой, и всё своё состояние тратила на благотворительность, в том числе позволяла монахам оставаться у себя в доме. Её состояние истощилось, она связалась с дурными людьми и перестала вести христианскую жизнь. Монахи, узнав об этом, отправили авву Иоанна Колова помочь Таисии, в память о сделанном ею добре.
|
Таисия спросила у Иоанна, есть ли для неё возможность покаяния, и, получив утвердительный ответ, согласилась следовать за ним. Он повёл её в пустыню, был вечер. Наутро он обнаружил её мёртвой и опечалился: она не успела причаститься и покаяться. Тогда ему был явлен глас с Небес: «Покаяние её, принесенное в один час, для чего приятнее покаяния, продолжающегося долгое время; потому что в последнем случае не бывает у кающихся такой теплоты в сердце». Иоанн совершил погребение Таисии, а вернувшись в монастырь, рассказал инокам о её покаянии.
Источники
Пространное житие этой святой находится в Четьих минеях свт. Димитрия Ростовского, все остальные варианты восходят к нему. Память святой Таисии 10 мая в других православных церквях не празднуется, в католической церкви её памяти нет вообще. Скорее всего, её житие основано на упоминании обращенной Иоанном Коловым девушки в его житии.
Напишите отзыв о статье "Таисия Египетская"
Литература
Ссылки
- [days.pravoslavie.ru/Life/life6860.htm Блаженная Таисия Египетская]
Отрывок, характеризующий Таисия Египетская
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.