Тайваньский поход

Тайваньский поход
Бой у «Каменных ворот» с муданьскими аборигенами.
Дата	6 мая — июнь 1874 года
Место	юг Тайваня
Причина	Муданьские инциденты 1871 и 1873 годов
Итог	выплата контрибуции Китаем Японии признание китайского суверенитета над Тайванем признание японского суверенитета над Рюкю
Противники
Япония Япония Пайвань
Командующие
Сайго Цугумити Таукеток (кит.)
Силы сторон
3 600 солдат неизвестно
Потери
12 убитых 561 умер от болезней 30 убитых

Тайваньский поход (яп. 台湾出兵 тайван сюппэй) — военная операция Японии в мае — июне 1874 года на острове Тайвань, находившийся под суверенитетом китайской династии Цин. Был реакцией на убийства японских подданных (команды торговой джонки государства Рюкю) тайваньскими аборигенами. Японские войска захватили юг острова и требовали от династии Цин взять на себя ответственность за убийства. Благодаря посредничеству Великобритании Япония вывела свои войска в обмен на уплату китайцами репараций.

Предыстория

Муданьский инцидент

Частые кораблекрушения у южных берегов Тайваня способствовали росту морских разбоев, но пиратство ограничивалось здесь только нападением на суда, выброшенные на берег или заштилевавшие близ берега.

В 1871 году на Тайване, который находился под суверенитетом китайской династии Цин, произошёл дипломатический инцидент. Местные аборигены пайваньских племён из села Мудань убили 54 японских рыбака с острова Миякодзима Рюкюского архипелага, которых случайно прибило морем к юго-восточному побережью Тайваня. Главные зачинщики этой резни были из племён Боотанг и Куарут. 12 оставшихся в живых членов экипажа были спасены китайцами и доставлены в Тайнань, откуда были переданы сановникам провинции Фуцзянь, а затем по договорённости отправлены домой. Управляющий архипелагом Рюкю Ояма Цунаёси, заместитель главы префектуры Кагосима, доложил об инциденте японскому центральному правительству, требуя мести, однако решение по этому делу отложили.

Дипломатические манёвры

В 1873 году произошёл второй подобный инцидент — тайваньские аборигены напали на японский корабль из села Касива префектуры Окаяма, потерпевшего крушение в тайваньских водах, и забили насмерть четырёх членов команды. Это событие привело в ярость японскую общественность, потребовавшую от властей принятия решительных мер. Направленный ко двору императора Цин министр иностранных дел Соэдзима Танэоми был принят на аудиенции императором Тунчжи и обратился к китайской стороне с требованием возместить убытки. В ответ Министерство иностранных дел династии Цин заявило, что хотя Тайвань принадлежит Китаю, тайваньские аборигены (кит. трад. 台灣生番, пиньинь: Táiwān shēngfān, палл.: Тайвань шэнфань) являются южными варварами, которые не признают верховенства цинского императора, поэтому последний не несёт ответственности за их действия. Стоит отметить, что до 1895 года (то есть, до передачи острова Японии по Симоносекскому договору) остров делился на две зоны:

• Западную равнинную, где основное население составляли мигранты из Фуцзяни и Гуандуна. Здесь же жило смешанное с ними коренное земледельческое население — т. н. «равнинные поселенцы» (пинбу).
• Восточную горную, где с XVII века действовали ограничения на китайскую миграцию (т. н. фэншаньлин — указ о закрытии гор). Здесь не существовало китайской администрации, а местное население (шэнфань или гаошань — «горцы») управлялось старейшинами.

Между тем в Японии нарастало общественное недовольство, вызванное политическим кризисом, непопулярными реформами и вспышкой Сагского восстания. Чарльз Лежандр, американский генерал и советник по военным и внешнеполитическим вопросам на службе японского правительства, а также Гюстав Эмиль Буассонад, юридический консультант, призывали Японию взять дело в свои руки. Японское правительство решило воспользоваться прошлогодними инцидентами и осуществить карательный поход на Тайвань для снятия социального напряжения внутри страны. В апреле 1874 года оно начало подготовку для военной экспедиции, назначило Императорского советника Окуму Сигэнобу главой Тайваньского удельной канцелярии, а генерал-лейтенанта Сайго Цугумити — командующим войсками этой канцелярии. Однако вскоре правительство остановило приготовления из-за протестов послов Великобритании и США, которые заявили, что вторжение на Тайвань «дестабилизирует мир на Дальнем Востоке».

Экспедиция

Несмотря на международное давление, в середине мая 1874 года 3-тысячный контингент Императорской армии Японии под командованием Сайго Цугумити самовольно отправился на Тайвань, в связи с чем японские власти были вынуждены признать легитимность похода постфактум. 22 мая 1874 года японцы собрали свои войска в тайваньском порту поселка Шэляо и начали карательную акцию против аборигенов пайвань. Туземцы отнеслись к японцам прямо враждебно и сами подали повод к открытию военных действий убийством нескольких японских солдат, неосторожно удалившихся от лагеря. На другой день генерал Сайго отправил отряд войска в горы, который, разрушив туземную деревню и уничтожив большинство мужского её населения, возвратился в тот же вечер с весьма незначительными потерями. После этого многие племена положили оружие и добровольно сдались японцам; только Боотанг, Кускут и Куарут остались по-прежнему враждебны.

Желая одним решительным ударом обессилить противников, Сайго направил теперь всю свою силу на Боотангов, как на самых могущественных и упрямых из всех своих противников. 13 июня японское войско, разделённое на три отряда, вступило с разных сторон на враждебную территорию. Японцы практически не встретили сильного сопротивления, но положение их было весьма затруднительным — природные условия были против них: обильный дождь, господствующий в это время года, разливы рек и стремительное их течение, отсутствие дорог и, наконец, незнание местности влекли за собою много лишений и непредвиденных препятствий; кроме того, постоянная сырость, сильная жара и изнурительные работы вредно влияли на здоровье членов экспедиции, и многие заболели лихорадкою. Горцы же, избегая по возможности открытого боя, слишком для них неравного, обстреливали японцев безнаказанно из-за неприступных скал и тревожили их неожиданными набегами. Боевые потери японцев была не велики и составили лишь 12 человек, но зато 561 японский солдат погиб от малярии.

Действия Императорской армии Японии вызвали протест династии Цин, которая потребовала немедленного вывода японских войск с территории Тайваня. Тэрасима, который заменил Соэдзиму на посту министра иностранных дел, опасаясь дипломатических осложнений, послал Окубо в Нагасаки, чтобы приостановить экспедицию. В августе 1874 года посол Японии Окубо Тосимити прибыл в Китай, где начал переговоры с Цзунлиямэнем (цинским министерством иностранных дел). Из-за непримиримости сторон переговорный процесс зашёл в тупик и только при посредничестве британского посла в Китае Томаса Уэйда был найден компромисс. Китай, озабоченный подготовкой к большой войне с Йеттишаром (мусульманское государство в Синьцзяне, возникшее в результате дунганского восстания), согласился на мирное урегулирование. 31 октября Япония и Цин, представленные соответственно Окубо и князем Гуном, заключили перемирие, по которому японцы выводили войска из Тайваня, а китайцы выплачивали контрибуции пострадавшим японским морякам и родственникам погибших. Это был первый международный договор, который признавал за Японией суверенитет над архипелагом Рюкю, поскольку пострадавшие рюкюсцы трактовались как подданные Японии.

Китай должен был выплатить 500000 лян (порядка 18,7 тонн серебра) в качестве контрибуции: 100000 лян на компенсацию семьям убитых рыбаков, и 400000 лян в счёт расходов, понесённых японским правительством при прокладке дорог и возведении зданий на острове. К тому же цинские власти становились ответственными за все случаи морского разбоя, как на острове, так и в китайских водах. Японцы же предоставили всю Формозу китайцам и обязывались к 20 декабря 1874 года очистить остров. Через день после ухода японской экспедиции лагерь превратился в пепел — китайцы сожгли всё купленное, считая унизительным пользоваться им.

Литература

• Тайваньский поход // Энциклопедия Ниппоника: в 26 т. 2-е издание. — Токио: Сёгаккан, 1994—1997.
• Рубель В. А. Японська цивілізація: традиційне суспільство і державність. — Київ: «Аквілон-Прес», 1997.
• Рубель В. А. Історія середньовічного Сходу: Курс лекцій: Навч. посібник. — Київ: Либідь, 1997.
• Рубель В. А. Нова історія Азії та Африки: Постсередньовічний Схід (ХVIII — друга половина ХІХ ст.). — Київ: Либідь, 2007.
• Chiu, Hungdah. China and the Taiwan Issue. — London: Praeger, 1979. — ISBN 0030489113.
• Paine, S.C.M. The Sino-Japanese War of 1894–1895: Perceptions, Power, and Primacy. — London: Cambridge University Press, 2002. — ISBN 0-521-81714-5.
• Ravina, Mark. The Last Samurai: The Life and Battles of Saigo Takamori. — Wiley, 2003. — ISBN 0471089702.

Ссылки

• [homepage2.nifty.com/kumando/mj/mj050512.html Хронология Тайваньского похода] (яп.). Проверено 17 января 2011. [www.webcitation.org/67anhVhyQ Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Тайваньский поход

– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…