Тайна Эдвина Друда (телеспектакль)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тайна Эдвина Друда
Жанр

драма

Режиссёр

Александр Орлов

Автор
сценария

Георгий Капралов, Александр Орлов

В главных
ролях

Валентин Гафт
Авангард Леонтьев
Елена Коренева
Сергей Юрский

Оператор

Борис Лазарев

Композитор

Эдуард Артемьев

Кинокомпания

Главная редакция литературно-драматических программ ЦТ СССР

Длительность

5 час 55 мин

Страна

СССР СССР

Год

1980

К:Фильмы 1980 года

«Тайна Эдвина Друда» — телевизионный спектакль по одноимённому неоконченному роману Чарльза Диккенса, поставленный режиссёром Александром Орловым в 1980 году (4 серии)[1]. Производство Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения СССР.





Сюжет

В Клостергэм, небольшой английский город, к регенту местного церковного хора Джону Джасперу приезжает Эдвин Друд — его племянник, помолвленный с местной девушкой Розой Буттон. У него происходит ссора с Невилом Ландлесом, влюблённым в Розу. Через некоторое время Эдвин исчезает.

Последним человеком, видевшим Эдвина, оказался не кто иной, как Нэвил. Его подозревают в убийстве соперника, задерживают, но вскоре отпускают за недостаточностью улик.

Опекун Розы Буттон — мистер Грюджиус — добивается встречи с Джоном Джаспером и рассказывает ему, что по обоюдному согласию Эдвина и Розы брак не должен был состояться. Молодые люди решили не углублять своих отношений и расстались добрыми друзьями.

Джаспер спешит к Розе и признаётся в своей давней любви к ней, а также подтверждает свою решимость во что бы то ни стало доказать виновность Невила в убийстве его дорогого племянника. Зная, что каноник Криспаркл убеждён в непричастности к этому загадочному делу своего воспитанника, Джон Джаспер сплёл сеть из неопровержимых улик и собирается вскоре повторно обвинить Невила.

В городе появляется джентльмен, представляющийся Диком Дэчери. Вскоре выясняется, что он ведёт собственное расследование таинственного исчезновения Эдвина Друда. Он подозревает Джона Джаспера. Уверенности в его догадках добавила встреча со старухой, держательницей притона курильщиков опиума, постоянным посетителем которого, как оказалось, был Джаспер.

Этой сценой обрывается рукопись романа. Далее актёры представляют возможные варианты сюжета, высказанные в опубликованных после смерти писателя продолжениях романа и критических статьях английских литературоведов.

В ролях

Съёмочная группа

  • Авторы сценария: Георгий Капралов, Александр Орлов
  • Режиссёр-постановщик: Александр Орлов
  • Оператор-постановщик: Борис Лазарев
  • Композитор: Эдуард Артемьев
  • Художник-постановщик: Игорь Морозов
  • Режиссёр: И. Крупенина
  • Операторы: В. Наумов, В. Попков
  • Звукорежиссёр: Л. Чиркова
  • Ассистент звукорежиссёра: Л. Соловьёв
  • Художник по костюмам: М. Савицкая
  • Художники-гримёры: И. Самойлова, Н. Архипова, В. Крылова
  • Художник по монтажу: О. Костинский
  • Художник по свету: Э. Андреева, Ю. Ермилов
  • Редакторы: Н. Успенская, Б. Шварц
  • Музыкальный редактор: М. Крутоярская
  • Администраторы: Е. Лойк, З. Дивавина
  • Директор: Николай Гладков

Напишите отзыв о статье "Тайна Эдвина Друда (телеспектакль)"

Примечания

  1. [tvkultura.ru/brand/show/brand_id/31648 Тайна Эдвина Друда]. Телеканал «Культура» (официальный сайт). Проверено 26 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F4KZo1Bu Архивировано из первоисточника 12 марта 2013].

Ссылки

  • А. А. Аникст. Кто убил Эдвина Друда? / Сборник: Тайна Чарльза Диккенса. — М.: Книжная палата, 1990. — С. 484—487.

Отрывок, характеризующий Тайна Эдвина Друда (телеспектакль)

Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.