Тайный поклонник Эдгара По

Тайный поклонник Эдгара По — загадочная личность, ежегодно посещающая место захоронения Эдгара Аллана По в день его рождения, 19 января, тем самым отдавая дань таланту американского писателя. Несмотря на то, что каждый год толпы людей собираются посмотреть на ритуал, совершаемый тайным поклонником По с одобрения Общества Эдгара По, его редко можно увидеть, а тем более сфотографировать. Тайна его личности так и не была раскрыта.

Первый тайный поклонник посещал могилу писателя ежегодно начиная с 1949 года и вплоть до своей собственной смерти в 1998 году, после чего традиция была продолжена его «наследником». Записки противоречивого содержания, оставленные на могиле писателя новым поклонником, вызвали у некоторых людей негативные чувства, и в 2006 году несколько человек последовали за незнакомцем на кладбище, безуспешно пытаясь заговорить с ним и разоблачить его.

История

Истоки

Странная традиция берёт начало в 1949 году, через сто лет после смерти По, и с тех пор из года в год в день рождения писателя (19-го января) таинственный ритуал повторяется вновь. В этот день ранним утром облачённая во все чёрное фигура, по всей видимости мужчина, с тростью, украшенной серебряным набалдашником, направляется на кладбище Вестминстерской пресвитерианской церкви в Балтиморе, штат Мэриленд. Незнакомец (или, возможно, незнакомка) подходит к могиле По и произносит тост. Перед тем как покинуть могилу, поклонник оставляет у надгробия три красные розы и початую бутылку коньяка «Мартель». Предполагают, что розы символизируют По, его жену Вирджинию и тёщу Марию Клемм — все они похоронены именно здесь. В чём состоит символическое значение оставляемой бутылки с коньяком, остается пока лишь догадываться. Однако судя по записке, оставленной после того, как стало ясно, что ежегодный ритуал проводится новым поклонником, бутылка коньяка — знак уважения к семейной традиции. Многие из оставленных бутылок были позже взяты на хранение Обществом Эдгара По в Балтиморе.

Тайный поклонник всегда надевает чёрное пальто и шляпу; его лицо скрыто шарфом или капюшоном. Как правило, в день совершения таинства собирается несколько репортёров и просто любителей творчества Эдгара По. Обычно из уважения к традиции (и, возможно, нежелания нарушить окутывающую происходящее действо атмосферу таинственности) не предпринимается никаких попыток вмешаться в ход ритуала, совершаемого тайным поклонником.

Смерть первого тайного поклонника

В некоторых случаях тайный поклонник помимо совершения традиционного ритуала оставлял у надгробного камня записки. Иногда в них содержались просто слова признательности — «Эдгар, я помню о тебе». В 1993 году на могиле писателя была оставлена весьма загадочная записка следующего содержания: «Факел перейдёт к другому». Это вызвало толки о серьёзной болезни или приближающейся кончине первого тайного поклонника. В оставленной в январе 1999 года записке сообщалось, что первый тайный поклонник скончался в предыдущем году, и обязательства по продолжению традиции были возложены на его «наследника». В дальнейшем наблюдатели за таинственной традицией отмечали, что, по всей видимости, новый тайный поклонник значительно моложе.

Противоречивые записки нового поклонника

В 2001 году за некоторое время до предстоящей встречи Балтимор Рэйвенс («Балтиморских Воронов») с Нью-Йорк Джайентс («Великанами из Нью-Йорка») в борьбе за Супер Боул XXXV, тайный почитатель По оставил записку, гласящую: «„Великаны из Нью-Йорка“. И над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Небесная синева. „Балтиморские Вороны“. Многочисленные потери понесут они. Эдгар Аллан По навеки». Содержание записки произвело некоторый фурор, на что было несколько причин. Никогда прежде тайный поклонник не высказывал своего мнения относительно таких текущих событий, как предстоящий спортивный матч, и никто не мог найти объяснения, почему команда Бэлтимор Рэйвенс, названная в честь самого известного стихотворения По — «Ворон» — впала в немилость у незнакомца. Предсказание (содержащее аллюзию на последнюю строку рассказа По «Маска Красной смерти» — «…и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная смерть»), не сбылось — «Вороны» выиграли Супер Боул со счётом 34:7.

В 2004 году тайный поклонник По, по всей видимости, за что-то невзлюбил французов — среди оставленных им роз была найдена записка следующего содержания: «Французский коньяк оскверняет священное место последнего успокоения По. С тяжестью в сердце и лишь из уважения к семейной традиции коньяк оставлен. Вечная память великому По!» Высказывались мнения, что таким образом незнакомец выразил своё неодобрение оппозиции Франции по отношению к войне в Ираке.

В 2006 году несколько зевак попытались пройти на кладбище, чтобы разоблачить тайного поклонника. Вполне объяснимо, что чувства людей были задеты нарушением традиций таинства, проводимого с 1999 года наследником первого тайного поклонника после его смерти. Джефф Джером, хранитель Дома-музея Эдгара Аллана По, также присутствовал при проведении традиционного таинства (как, впрочем, и каждый год, начиная с 1976). В прессе появились статьи, в которых он выражает разочарование нарушением обычного хода торжественного ритуала.

Последние события

В 2007 году в день посещения тайным поклонником могилы писателя собралось рекордное количество зрителей — около 60 человек. В интервью на радио Джефф Джером, хранитель Дома-музея Эдгара Аллана По, весьма одобрительно отозвался о повышенном интересе общества к таинству посещения почитателем могилы писателя по сравнению с предыдущим годом. Он также отметил, что мероприятие прошло без эксцессов. Джером добавил, что традиция ежегодных посещений могилы По тайным поклонником стала широко известна и за рубежом, поскольку наблюдать за этим событием приехало несколько туристов из Японии.

15 августа 2007 года в ежедневной газете «Балтимор Сан» была опубликована статья, в которой 92-летний Сэм Порпора сообщает, что именно он был зачинателем традиции ежегодного посещения могилы По неизвестным поклонником. Порпора, получивший в конце 1960-х гг. должность историка Вестминстерской церкви, утверждает, что он положил начало этой традиции с тем, чтобы укрепить позицию церкви и вдохновить её прихожан. По словам Порпора, он выдумал рассказанную им журналисту историю о том, что традиция ведет начало с 1949 года, и соответствующая статья была в действительности напечатана в 1976 году. Джефф Джером из Общества Эдгара По, однако, утверждает, что традиционный ритуал проводился на самом деле, и что самые ранние статьи о тайном поклоннике По появились ещё в 50-х гг., что указывает на ложность заявлений Порпора. Дочь Порпоры говорит, что никогда не знала о том, что утверждает её отец, но, по её словам, такое озорство вполне в его духе. В результате дальнейших исследований Джером пришёл к выводу, что «в рассказе Сэма Порпора столько белых пятен, что на их закрашивание не хватит и тонны краски». Джефф Сэвойе, ещё один член Общества Эдгара По, также ставит под сомнение достоверность утверждений Порпора.

По словам Джерома, в 2008 году посмотреть на проведение ритуала тайным поклонником По собралось почти 150 человек.

В 2009 году наступила 200-летняя годовщина со дня рождения Эдгара По, однако несмотря на круглую дату, в этот день собралось гораздо меньше людей, а тайный поклонник не оставил никаких записок.

Возможный конец традиции

В 2010 году поклонник впервые за полвека не явился на могилу писателя. Джефф Джером, который был свидетелем всех посещений с 1976 года, никак не смог объяснить это, но сделал предположение, что если Поклонник хочет завершить традицию, то двухсотлетие может быть логической точкой окончания.

В 2011 году поклонник снова не посетил могилу, но были замечены четверо самозванцев-подражателей. В отличие от настоящего тайного поклонника они не показали секретный жест, известный Джерому. Никто из них не оставил на могиле роз, в уникальной композиции, которую использовали оригинальный поклонник и его преемник. Появление лже-поклонников вызвало споры — некоторые считали, что традиция должна закончиться, а другие признавали, что подражатели могут продолжать её, если считают это необходимым.

В 2012 году опять не появилось никого, кого бы возможно было бы идентифицировать как настоящего поклонника. Джером, который ранее опроверг слухи, что это он является поклонником, провозгласил, что традиция окончена.

См. также

• Смерть Эдгара Аллана По

Литература

• Rowlett, Curt (2006). Labyrinth13: True Tales of the Occult, Crime & Conspiracy, Chapter 5, The Tale of the Poe Toaster. Lulu Press. ISBN 1-4116-6083-8.

Ссылки

• [knowingpoe.thinkport.org/library/news/toaster.asp Knowing Poe on Maryland Public Television (MPT)]  (англ.)
• [labyrinth13.com/Poe_Toaster.htm The Tale of the Poe Toaster on Labyrinth13]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Тайный поклонник Эдгара По

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.