Тайра-но Масакадо
| Тайра-но Масакадо | |
| 平 将門 | |
|
| |
| Годы жизни | |
| Период | Хэйан |
| Дата смерти | 25 марта 940 |
| Род и родственники | |
| Род | Тайра |
| Отец | Тайра-но Ёсимоти |
Та́йра-но Масака́до (яп. 平 将門?, ? — 25 марта 940) — японский полководец и политический деятель периода Хэйан. Сын Тайры-но Ёсимоти, внук Тайры-но Такамоти. Прозвище — Сома Кодзиро (яп. 相馬小二郎). Один из организаторов антиправительственного восстания Дзёхэй — Тэнгё 935—941 годов.
Содержание
Биография
Тайра-но Масакадо был правителем родовых земель Тайра в провинции Симоса региона Канто в Восточной Японии. Из-за земельной ссоры он убил своего дядю Тайра-но Куника в 935 году, чем вызвал вооружённые протесты со стороны других родственников. Масакадо также позволил втянуть себя во внутреннюю борьбу земельной знати других родов, что привело к формированию в Канто антимасакадовской оппозиции. В результате серий успешных походов против её лидеров Масакадо захватил вражеские земли, а также уничтожил государственные провинциальные администрации провинций Харима, Кодзукэ и Симоцукэ, на которые опирались оппозиционеры.
Получив контроль над большей частью региона Канто и имея поддержку местных самураев, он решил основать независимое государство и провозгласил себя Новым Императором (яп. 新皇, синно). Масакадо заложил свою столицу в местности Иваи уезда Сасима провинции Симоса. Он также сформировал чиновничий аппарат и министерства из своих подчинённых.
В 940 году японское центральное правительство направило карательную армию против Масакадо под командованием лидеров кантосской знати: Тайры-но Садамори и Фудзивары-но Хидэсато. Они имели численное преимущество над армией местных самураев и разбили их. Масакадо погиб в бою. Его голову отвезли в японскую столицу и выставили на всеобщее обозрение. После того как его голова была захоронена, появились люди утверждавшие, что видели, как голова покойного летала. Когда спустя почти 400 лет в Токио разразилась чума, её также приписали мстительному духу Масакадо.[1]
Напишите отзыв о статье "Тайра-но Масакадо"
Литература
- Рубель В. А. Японська цивілізація: традиційне суспільство і державність. — Київ: «Аквілон-Прес», 1997.
- Nussbaum, Louis Frédéric and Käthe Roth. [books.google.com/books?id=p2QnPijAEmEC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Japan Encyclopedia]. — Cambridge: Harvard University Press, 2005. — ISBN 978-0-674-01753-5.
- Yoshikawa, Eiji. Yoshikawa Eiji Rekishi Jidai Bunko (Eiji Yoshikawa's Historical Fiction). — Tokyo: Kodansha, 1989. — ISBN 978-4-0619-6577-5.
- Waley, P. Tokyo Now & Then. — John Weatherhill, Inc, 1984. — ISBN 0-8348-0195-7.
Ссылки
- [www.mackinnon.org/masakado-home.html Masakado's Home Page] (англ.). Проверено 14 декабря 2010. [www.webcitation.org/67aArhwIn Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
Примечания
- ↑ А А Накорчевский Япония Синто глава 2 Японские божества ками
Отрывок, характеризующий Тайра-но Масакадо
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
