Тайские языки

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тайские народы»)
Перейти к: навигация, поиск
Тайская
Таксон:

ветвь

Статус:

общепризнана

Ареал:

Индокитай, Южный Китай

Число носителей:

около 90 млн.

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Тай-кадайская семья

Состав

2 группы

Время разделения:

III век до н.э.

Процент совпадений:

66%

Коды языковой группы
ISO 639-2:

ISO 639-5:

tai

См. также: Проект:Лингвистика

Тайские языки — одна из групп тай-кадайской семьи языков, наиболее крупная по числу языков, их распространённости и числу носителей. Они распространены по всему Индокитаю (Мьянма, Таиланд, Лаос, Вьетнам и Камбоджа), в южных районах Китая и на крайнем северо-востоке Индии. В общей сложности насчитывается около четырёх десятков тайских языков, хотя близость отдельных идиомов и наличие диалектных континуумов во многих случаях сильно затрудняет определение числа языков. Общее число носителей составляет около 90 млн человек (оценка, нач. 2000-х гг.)





Классификация

Классификация тайских языков крайне запутана. Наиболее распространённой до последнего времени оставалась классификация Ли Фангуя, согласно которой выделялись 3 группы: северная, центральная и юго-западная (см. например этот вариант в Этнологе). Впоследствии это базовое разделение не раз подтверждалось, хотя предлагались либо объединение центральной и юго-западной групп, либо центральной и северной. Последнее в частности хорошо подтверждается данными лексикостатистики, согласно которым тайский праязык распался примерно в III веке до н. э. на юго-западную и северо-центральную группы, которые в свою очередь распались где-то в течение II века н. э. на ряд близких подгрупп. При этом если севернотайские языки остаются единой подгруппой в рамках этой классификации (объединяясь с языком сэк), центральнотайские представлены как минимум тремя отдельными подгруппами, одинаково близкими к севернотайской.

Северо-центральная группа

Название северо-центральная появилось как результат соединения названий северной и центральной групп. Как для единого целого более подходящим названием является северо-восточно-тайская группа.

Согласно данным лексикостатистики включает 4 подгруппы (последние три соответствует традиционной центрально-тайской подгруппе):

Юго-западная группа

Классификация юго-западно-тайских языков представляется ещё более запутанной. Фактически они представляют собой несколько переплетающихся цепочек языков, отношения между которыми аналогично диалектному континууму. Существует несколько вариантов выделения тех или иных подгрупп, которые частично накладываются друг на друга.

Терминология

Следует иметь в виду, что в европейских языках приняты следующие орфографические конвенции:

  • тайский язык и другие тайские языки Таиланда (северный, северо-восточный, южный, тхай-сонг) пишутся с придыхательным thThai;
  • прочие тайские языки и вся группа пишется без придыхания — Tai.

При этом во Вьетнаме официальная народность, говорящая на юго-западно-тайских языках, называется Thái, а одна из народностей, говорящая на северо-восточно-тайском языке тхоTày.

Письменности

У многих юго-западно-тайских языков письменность основана на брахми. Чжуанские языки традиционно записывались китайскими знаками под названием чжуанское письмо, а некоторые были романизированы, хотя традиционная система письма используется до сих пор.

Напишите отзыв о статье "Тайские языки"

Литература

  • Li Fang-Kuei. A Handbook of Comparative Tai. Oceanic Linguistics Special Publications No. 15. Honolulu: University of Hawaii Press, 1977.

Ссылки

  • [www.ethnologue.com/subgroups/tai Тайские языки] на Ethnologue

Отрывок, характеризующий Тайские языки

– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.