Такасаго (бронепалубный крейсер)
«Такасаго» (高砂) — бронепалубный крейсер Японского Императорского флота. Построен по Второй чрезвычайной программе пополнения флота 1896 года. Участвовал в Русско-японской войне. Погиб, подорвавшись на русском минном заграждении 13 декабря 1904 года.
Получил название в честь живописной местности в префектуре Хёго.
Содержание
Проектирование и постройка
Крейсер «Такасаго» спроектирован известным английским кораблестроителем Филиппом Уоттсом (впоследствии, автор первого линкора «Дредноут»). Представляет собой улучшенный проект аргентинского бронепалубного крейсера «25-е мая» и является типичным представителем «элсвикских» крейсеров. Для улучшения мореходности корабль получил развитые полубак и полуют. Страдал недостаточной остойчивостью и был подвержен сильной бортовой качке. Чтобы повысить остойчивость, боевые марсы установлены ниже, чем на предшественниках.
Броневая защита из стальной гарвеевской брони была разработана с учётом противодействия 203-мм бронебойным снарядам. 203-мм орудия были прикрыты щитами толщиной 114-мм в лобовой части и 63-мм с бортов. Запас плавучести обеспечивался наличием 109 водонепроницаемых отсеков, 18 из которых находились в двойном днище.
История службы
После завершения строительства, крейсер совершил переход в Японию и 14 августа прибыл в порт Йокосука.
В 1900 году крейсер в составе Международной эскадры принимал участие в подавлении восстания ихэтуаней в Китае.
В 1902 году вместе с крейсером «Асама» совершил поход в Великобританию для участия в церемонии коронации короля Эдуарда VII, а также праздновании заключения первого англо-японского союза. Поход продолжался с 7 апреля по 28 ноября 1902 года, в ходе похода корабль прошел 24 718 морских миль.
Русско-японская война
Перед началом русско-японской войны крейсер «Такасаго» вошел в состав 3-го боевого отряда 1-й эскадры Соединенного флота. 8 февраля 1904 года, при подходе главных сил Соединённого флота к Порт-Артуру крейсер «Такасаго» задержал русский пароход «Маньчжурия» (впоследствии под именем «Канто» вошёл в состав Японского флота). 9 февраля 1904 года крейсер в составе своего отряда принял участие в бою с 1-й Тихоокеанской эскадрой ведя огонь по «Аскольду» и «Баяну». В дальнейшем неоднократно вёл разведку, обеспечивал действия миноносцев и брандеров, корректировку перекидной стрельбы. 25 февраля участвовал в потоплении миноносца «Внушительный».
13 апреля «Такасаго» в составе своего отряда вел бой с крейсером «Баян», вышедшем на помощь миноносцу «Страшный». 15 мая 1904 года «Такасаго» принял часть экипажа броненосца «Ясима», затонувшего после подрыва на минах, выставленных русским минным заградителем «Амур». 23 июня при выходе русской эскадры в море «Такасаго» в составе отряда вёл наблюдение за действиями русских кораблей.
10 августа «Такасаго» принимал участие бою в Жёлтом море с пытавшейся прорваться 1-й Тихоокеанской эскадрой. 15 августа «Такасаго» в составе своего отряда прибыл к порту Циндао для наблюдения за прибывшими туда после боя броненосца «Цесаревич» и миноносцев «Бесшумный», «Бесстрашный» и «Беспощадный». После того, как командир 3-го отряда контр-адмирал С. Дэва удостоверился в том, что русские корабли интернированы, отряд убыл к главным силам.
В октябре 1904 года «Такасаго» убыл на ремонт в Японию. После завершения ремонта крейсер вернулся в состав флота.
В ночь с 12 на 13 декабря 1904 года в районе 37 миль южнее Порт-Артура крейсер «Такасаго» подорвался на мине. Несмотря на усилия экипажа предотвратить поступление воды, выправить крен не удалось. Командир корабля отдал приказ экипажу выйти на верхнюю палубу и приступить к спуску шлюпок. Команда, трижды прокричав «банзай» с военными песнями ожидала затопления корабля. В 01.10 13 декабря крейсер перевернулся на левый борт и через 23 минуты полностью затонул в координатах 38°10′ с. ш. 121°15′ в. д. / 38.167° с. ш. 121.250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.167&mlon=121.250&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 38°10′ с. ш. 121°15′ в. д. / 38.167° с. ш. 121.250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.167&mlon=121.250&zoom=14 (O)] (Я). Все шлюпки, кроме одной, были затянуты водоворотом. На место катастрофы прибыл крейсер «Отова», начавший спасение людей. В условиях сильного ветра со снегом и большой волны, удалось подобрать 162 человека (из них 6 умерло), в том числе командира корабля капитана 1-го ранга Исибаси. Всего погибло 280 человек (в том числе 23 офицера и кондуктора, 257 нижних чинов и вольнонаёмных).[1]
По одной из версий мина, на которой подорвался «Такасаго», была поставлена миноносцем «Сердитый» под командой А. В. Колчака[2][3][4][5].
Командиры корабля
- капитан 1-го ранга Утида Масатоси (Uchida, Masatoshi) — с 23 июня 1897 года по 14 августа 1898 года[6].
- капитан 1-го ранга Хаясаки Гэнго (Hayasaki, Gengo) — с 2 ноября 1898 года по 17 июня 1899 года[6].
- капитан 1-го ранга Накаяма Нагааки (Nakayama, Nagaaki) — с 20 ноября 1899 года по 20 мая 1900 года[7].
- капитан 1-го ранга Такигава Томокадзу (Takigawa, Tomokazu) — с 20 мая по 25 сентября 1900 года[8].
- капитан 1-го ранга Нарукава Хакару (Narukawa, Hakaru) — с 25 сентября по 6 декабря 1900 года[8].
- капитан 1-го ранга Ивасаки Тацуто (Iwasaki, Tatsuto) — с 23 января по 10 сентября 1901 года[8].
- капитан 1-го ранга Ёсимацу Мотаро (Yoshimatsu, Motaro) — с 9 октября 1901 года по 21 апреля 1903 года[9].
- капитан 2-го ранга/капитан 1-го ранга (с 17 января 1904 года) Исибаси Хадзимэ (Ishibashi, Hajime) — с 7 июля 1903 года по 23 декабря 1904 года[10].
Галерея
- Japanese cruiser Takasago at Portsmouth.jpg
Крейсер «Такасаго» в Портсмуте
- Japanese cruiser Takasago 2.jpg
Крейсер «Такасаго»
- IJN Takasago in Taiwan.jpg
Крейсер «Такасаго» у берегов Тайваня
- Japanese cruiser Takasago in 1896.jpg
Крейсер «Такасаго» в 1896 году
Напишите отзыв о статье "Такасаго (бронепалубный крейсер)"
Примечания
- ↑ Русско-японская война: Осада и падение Порт-Артура. — М: ООО «Издательство АСТ», 2002—733 с
- ↑ Зырянов П. Н. Адмирал Колчак, верховный правитель России / Павел Зырянов. — 4-е изд. — М.: Молодая гвардия, 2012. — 637[3] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1356). ISBN 978-5-235-03375-7, стр.154
- ↑ [kolchak.sitecity.ru/stext_1811040303.phtml В. Г. Хандорин Адмирал Колчак: правда и мифы. Под полярным небом]
- ↑ Плотников, И. Ф. Александр Васильевич Колчак: жизнь и деятельность. — Ростов н/Д.: Феникс, 1998. — 320 с. — ISBN 5-222-00228-4.
- ↑ Колчак, В. И., Колчак, А. В. Избранные труды / сост. В. Д. Доценко. — СПб.: Судостроение, 2001. — С. 335. — 384 с. — ISBN 5-7355-0592-0.
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — М.: Издательство АСТ; Мн.: Издательство «Харвест», 206, 464 с. ISBN 5-17-030194-4 (АСТ); ISBN 985-13-4080-4 (Харвест)
- Каторин Ю. Ф. Крейсеры. Часть 1. — СПб, «Галерея-Принт», 2008, 128 с. ISBN 978-5-8172-0126-0
- Conway's All The World's Fighting Ships 1860—1905 / E. Gardiner, R. Chesnau, E. M. Kolesnik. — Лондон: Conway Maritime Press, 1979. — 448 с. — ISBN 0-85177-133-5.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Такасаго (бронепалубный крейсер)
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
