Такахаси Корэкиё

В этом японском имени фамилия (Такахаси) стоит перед личным именем. См. также список однофамильцев

Такахаси Корэкиё 高橋 是清
11-й премьер-министр Японии
13 ноября 1921 года — 12 июня 1922 года
Монарх:	Тайсё, Хирохито
Предшественник:	Утида Косай
Преемник:	Като Томосабуро
20-й премьер-министр Японии
15 мая 1932 года — 26 мая 1932 года
Монарх:	Хирохито
Предшественник:	Инукаи Цуёси
Преемник:	Сайто Макото
Вероисповедание:	Протестантизм
Партия:	Риккэн Сэйюкай
Автограф:
Награды:

Такахаси Корэкиё (яп. 高橋 是清, 19 августа 1854, Эдо — 26 февраля 1936, Токио) — японский политический и государственный деятель, финансист. 4-й председатель партии Риккэн Сэйюкай (1921—1925), 20-й премьер-министр Японии (13 ноября 1921 — 12 июня 1922).

В период с 1911 по 1913 год возглавлял Национальный банк Японии. Благодаря своим аналитическим способностям пять раз руководил министерством. Был первым министром сельского хозяйства и лесничества (1925), первым министром торговли и промышленности (1925), а также 35-м и последним министром сельского хозяйства и торговли (1924—1925). Виконт, депутат палаты советников (1905—1924) и палаты представителей (1924—1936) парламента Японии. За свой внешний вид получил прозвище «министр-колобок».

Убит организаторами путча 26 февраля 1936 года у себя дома, в токийском квартале Акасака.

Ссылки

•  (яп.) [www3.boj.or.jp/shimonoseki/kengaku/korekiyo.html Биография Такахаси Корекиё]
•  (яп.) [www6.plala.or.jp/guti/cemetery/PERSON/T/takahashi_ko.html Могила Такахаси Корекиё]
•  (яп.) [www.aozora.gr.jp/index_pages/person867.html Произведения Такахаси Корекиё онлайн]
•  (яп.) [www.ndl.go.jp/jp/data/kensei_shiryo/kensei/takahashikorekiyo1.html Документы Такахаси Корекиё // Национальная парламентская библиотека Японии]
•  (яп.) [www.ndl.go.jp/jp/data/kensei_shiryo/kensei/takahashikorekiyo2.html Документы, связанные с Такахаси Корекиё // Национальная парламентская библиотека Японии]

Отрывок, характеризующий Такахаси Корэкиё

– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.